Андрей Боголюбский
Шрифт:
По-видимому, к городам края стремилось не только ремесленное население, но и быстро набиравшая силу местная сельская знать, частью уходившая из погостов, выталкиваемая оттуда нарастающими противоречиями с общинниками. Усадьбы знати возникали и под городами: в народной памяти сохранилось воспоминание о выстроенном под Ростовом укрепленном жилище ростовского «храбра» — былинного богатыря Александра Поповича, которое окружал «соп», то есть земляной вал{17}. Так с городами связывалась старая ростовская знать, история которой, может быть, уходила ко временам походов Олега на Киев и Царьград в X веке, откуда «лучшие мужи» Залесья возвращались обогащенные добычей и новыми впечатлениями и навыками от общения с дружиной и двором киевских князей.
В городах эта боярская знать не оставляла своих властных обычаев и порядков, враждуя между собой и притесняя горожан — ремесленников и торговцев, стремясь превратить их в «своих» людей. Избегая неволи, некоторые горожане покидали насиженные места и уходили на новые. Возможно, таково происхождение нового городского
Так города Залесья уже в раннюю пору своей жизни становились новым узлом социальных противоречий между старой знатью и горожанами, которые сыграют крупную роль в последующей истории русского северо-востока.
Интерес киевского княжого дома к далекому Залесью усиливается во второй половине XI века. Этот край привлекает к себе своими нетронутыми богатствами, удаленностью от беспокойной кочевой степи, близостью к Волжскому торговому пути и сравнительно густой населенностью. После смерти Ярослава в 1054 году происходит раздел Киевской державы между его сыновьями. Старший, Изяслав, получает Киев и Новгород; Святослав — Чернигов и обширный комплекс земель на востоке от далекой Тмутаракани до земли вятичей, Рязани и Мурома; Всеволод, вместе с княжеством Переяславля-Южного в Киевской земле, получил во владение Ростов, Суздаль, Белоозеро и Поволжье. Остальные братья получили сравнительно небольшие владения. Земли Святослава и Всеволода, смыкавшиеся на Оке, по-видимому, не имели точных границ: Святослав собирал дань в Белоозерском крае еще в 1071 году. Можно думать, что волостью Всеволода Залесье стало лишь после смерти Святослава в 1076 году. Позже, в конце XI века, спор о северных владениях вызвал первую на северо-востоке кровавую усобицу. Но пока владельческие права Всеволода не подвергались сомнению, в Залесье началась значительная деятельность по упрочению княжеской власти, и прежде всего развернула свою работу церковь{21}.
Первый ростовский епископ, воспитанник Киево-Печерского монастыря Леонтий{22}, хорошо подготовленный к миссионерской деятельности в сложной среде волновавшегося Залесья, столкнулся с упорным сопротивлением местного языческого населения в Ростове. Ему, по-видимому, приходилось даже покидать город: жители «изгнаша его вон из града», бывало и так, что «устремляшеся невернии на святопомазанную его главу они с оружием, они с дреколиемь, яко изгнати из града и убити». Эти сведения позднейшего Жития Леонтия согласуются с твердым указанием владимирского епископа Симона о том, что этот ростовский епископ был убит язычниками{23}. Весьма вероятно, что гибель Леонтия была связана с восстанием смердов 1071 года.
Легендарные данные, донесенные поздним житием Авра-амия Ростовского, деятельность которого В. О. Ключевский относил ко времени после гибели епископа Леонтия, рисуют Ростов в это время стойким в язычестве. Здесь был еще выделявшийся и своим этническим составом Чудской конец и якобы стоял каменный идол Велеса, с которым и вступил в борьбу Авраамий; по легенде, основанный им монастырь «множество зла подъят от неверных»{24}. В форме острой борьбы язычества и христианства находило свое выражение сопротивление народных масс быстрому наступлению феодальных порядков, которые освящала и упрочивала церковь.
Преемник Леонтия на ростовской кафедре с 1077 года епископ Исаия продолжал миссионерскую деятельность на севере. Особое внимание он обратил на Суздаль. Постриженик Киево-Печерского монастыря, затем бывший игуменом в киевском Дмитриевском монастыре Исаия, по-видимому, и был основателем Дмитриевского монастыря и Печерского подворья в Суздале{25}, пользовавшегося заботой и вниманием митрополита Ефрема. В Муроме в это же время уже существовала церковь Спаса.
Сложность разгоравшейся классовой борьбы увеличивалась тревожной внешнеполитической обстановкой. Постепенный рост сил Ростово-Суздальской земли, очевидно, беспокоил соседей. В 1088 году волжские болгары напали на прикрывавший Суздальщину с востока Муром и сожгли его. Рост будущего Ростово-Суздальского княжества тревожил также и соседние русские земли: оно росло на важнейших торговых артериях Восточной Европы, и было не ясно, куда направит оно свои силы и как определит свое положение в системе феодальной Руси.
Такой была Ростово-Суздальская земля к концу XI века, когда она стала владением деда Андрея Боголюбского — Владимира Мономаха.
II.
Дед
Всеволод, кажется, ни разу не посетил своей северной вотчины. Во всяком случае летописи молчат об этом. Но Владимир Мономах, получивши по смерти Всеволода в 1093 году отцовскую волость, неоднократно бывал здесь. Первый из его 83 «великих путей» еще при жизни отца вел сюда. «Первое к Ростову идох сквозе вятичи посла мя отец», — рассказывает он в своем «Поучении». Эту поездку датируют 1072 годом. Можно догадываться, что она была связана с восстанием смердов 1071 года и убийством ростовского епископа Леонтия. В отличие от Ярослава, который в 1024 году успел застать мятеж в самом разгаре и учинить расправу, Мономах прибыл на север лишь на другой год. Первоочередность трудной поездки с юга на север показывает, что установление прочной княжеской власти в этом беспокойном крае представлялось делом неотложным, но нелегким и требовавшим личного ознакомления с землей и ее городами{26}.
Став в 1093 году владетелем Залесья, Мономах решил послать сюда одного из сыновей. Рассказ «Печерского патерика» о варяге-дружиннике Георгии Шимоновиче свидетельствует, что «бысть послан от Владимира Мономаха в Суздальскую землю сий Георгий. Дасть же ему [Владимир] на руце сына своего Георгия»{27}. Это был еще ребенок, родившийся около 1091–1092 годов. Его матерью была вторая жена Мономаха, дочь погибшего в Гастингской битве последнего англосаксонского короля Гарольда — Гита, эмигрировавшая от преследования Вильгельма Завоевателя в Данию{28}. Юрий Владимирович, основоположник рода северо-восточных князей XII века, отец Андрея Боголюбского и Всеволода III, попал в Суздаль вместе со своим пестуном-варягом около 1095 года, имея от роду три-четыре года. Фактическим правителем края был Георгий Шимонович.
В это время с юга надвигалась гроза. Распад Киевской державы и усиление центробежных сил новых феодальных княжеств привели к хроническим войнам между ними за расширение своих владений. Эти феодальные войны сразу же захватили и Суздальщину.
В конце XI века в Поднепровье вспыхнула усобица из-за вотчины князя Олега Святославича — Чернигова, отданной Владимиру Мономаху. В 1094 году Олег пришел с половцами из Тмутаракани к Чернигову и осадил его. Владимир, не желая продолжать опустошение половецкими ордами Русской земли, согласился уйти в Переяславль. В организованном киевским князем Святополком и Мономахом походе 1095 года на половцев Олег не принял участия. В это время младший сын Мономаха Изяслав, сидевший в Курске, вторгся в муромо-рязанские земли Олега и захватил Муром. В следующем году Олег отказался приехать в Киев к Святополку и Владимиру для переговоров об организации обороны от половцев и был изгнан из Чернигова; затем он получил войско у своего брата, смоленского князя Давида, и двинулся на Муром. Изяслав собрал воинов из Ростова, Суздаля и Белоозера, но битва под Муромом в сентябре 1096 года была выиграна Олегом, а сам Изяслав погиб в бою.
Олег не ограничился возвратом Мурома. Он арестовал оставшихся дружинников Изяслава и быстро двинулся на Суздаль. Город, не ожидавший нападения, пал. Олег захватил и выслал из города приверженных Мономашичам бояр, конфисковал их земли и так же стремительно овладел Ростовом. В городах Залесья сели Олеговы посадники и начался сбор дани по всей земле. На защиту ростовских владений двинулся из Новгорода старший сын Мономаха Мстислав, за год перед тем сидевший сам в Ростове. Еще из Новгорода он обратился с посланием к Олегу и отцу с предложением мира. Однако Олег ответил отказом, рассчитывая вскоре двинуться на Новгород; но быстрое приближение полков Мстислава сорвало планы Олега.
Мстислав встретил сторожевые отряды Олега далеко от Ростова, на реке Медведице, захватив их и встреченных по пути Олеговых даныциков в плен. Олег отступил к Ростову, а затем к Суздалю, но вынужден был оставить и его. Он сжег Суздаль так, что в нем уцелела лишь стоявшая за рекой церковь Дмитрия и двор Печерского монастыря{29}. Сидя вместе с малолетним братом Юрием, варягом Георгием и дружиной в испепеленном Суздале, Мстислав писал Олегу и отцу, прося их смириться: «Ладимся и смиримся, а русские земли не погубим»; от Олега он требовал возврата плененных им суздальских и ростовских бояр. Мономах ответил знаменитым посланием к Олегу{30}, в котором прощал ему гибель своего сына Изяслава, просил отпустить его вдову, предлагал порешить миром кровавый спор, причинявший страдания земле: «оже ли кто вас не хочет добра, ни мира хрестьяном, а не буди ему от бога мира узрети на оном свете души его… не хочу я лиха, но добра хочу братьи и Русьскей земли». Олег сообщил о своем согласии на мир, и Мстислав распустил свою дружину по селам. Но это было лишь вероломство: Олег перешел в наступление, оказавшись неожиданно поблизости на Клязьме; в два дня Мстислав вернул из сел дружинников и стал под Суздалем. Так они стояли четыре дня, пока не подоспела посланная Мономахом помощь — русско-половецкий отряд под командованием Мстиславова брата Вячеслава. Увидев во время сражения стяг Мономаха, войска Олега дрогнули и побежали. Мстислав преследовал скрывавшегося Олега в Муроме и Рязани, изгнал его оттуда и выручил заточенных там Олегом ростово-суздальских бояр. Так закончилась первая крупная феодальная война на северо-востоке{31}.