Андрей Боголюбский

– Дерзкий холоп! Как смеешь ты говорить такие речи князю?

– У меня есть свой князь, его наказ я исполняю!
– сухо отозвался мечник.

Ещё больше разгневался Мстислав.

– Возьмите этого дерзкого холопа!
– крикнул он своим дружинникам.
– Остригите ему волосы на голове и бороду!

Василько с другим дружинником пытались защищать своего начальника, но их усилия не привели ни к чему. Они были связаны и отведены в избу. Не отбился и сам Михно.

При громком смехе собравшихся киевлян его остригли и, надругавшись таким образом над стариком, привели к князю.

Князь сказал ему:

– Ступай к своему князю и передай ему вот что: "Мы тебя до сих пор считали отцом и любили, ты же прислал к нам такие речи, что считаешь меня не князем, а подручником и простым человеком, делай, что размыслил. Бог всему судья!" - и велел послов вывести за город.

XXXIX

Окончив изографные работы в монастыре, Мирон с Еленой и Мариною отправился во Владимир.

Намерение старого изографа заехать в Чернигов было отложено.

Вдова торопилась ехать в Новгород, чтобы увидеться с сыном.

– Что ж? Коли так, - решил старик, - и я с вами до Новгорода поеду! Иным путём… Во Владимир и не заеду…

На этом решили.

– Слушай, девонька!
– сказал Мирон.
– Хороший ты ратный товарищ, жалко будет с тобою на поле ратном расставаться, а всё-таки не должно тебе мужескую одежду носить.

Девушка пыталась возражать.

– Негоже, говорю тебе! Спроси свою матушку, что она на это скажет!

Елена согласилась со стариком, хотя в оправдание дочери промолвила:

– По нужде ей пришлось, дедушка, по-мужскому обрядиться!

Подвигаясь всё ближе и ближе к Новгороду, путники стали замечать по городам необычное оживление, всюду собирались ратные люди, на площадях толковали.

– Аль воевать с кем задумали?
– спросил изограф в Белоозере.

– Гонцы от князя Андрея разосланы. Велел всем под его стяг собираться… А против кого пойдём, и сами не знаем!

"Не на Киев ли снова князь поход затевает?" - подумал Мирон.

– Поспешать, коли так, к Новгороду надо!
– заметила Елена.
– А то как раз Фоку угонят, тогда и не увидишь!

Ростов и Суздаль нашли путники в ещё большем волнении. Рать собиралась со всего Севера, поход затевался, по-видимому, немалый.

Неохотно шли союзные дружины на призыв князя.

– Почто нам воевать?
– говорили дружинники.
– У нас и своих врагов немало.

– Как бы не опоздать!
– торопилась Елена.
– Уж больно сына повидать-то мне хочется!..

Путники погоняли коней. Наконец показался издалека детинец и стены Новгорода. После опроса стражником у ворот изографа и его спутниц пропустили в город. Их поразило молчание всех пяти концов.

Ни Мирон, ни девушка не знали, как пробраться на княжий двор, где они надеялись отыскать Фоку. Снова пришлось обратиться к одному из проходивших горожан, чтобы узнать, куда им пройти.

– На княжий-то двор недалеко, да князя-то там нет!
– отвечал бойкий новгородец.
– Коль вам нужно князя, так ступайте на Ярославов двор, там сейчас вече, там и князь!..

Действительно, на Ярославовом дворе все скамьи были заняты новгородцами.

На широком помосте на особом стуле сидел князь. Около него помещались бояре и несколько человек дружинников.

– Что-то Фоки я не вижу!
– проговорила Марина, тщательно всматриваясь в последних.

Добраться до князя не было никакой возможности. Когда путники пришли на вече, дьяк только что скрепил вечевую грамоту и читал решение вече:

– От посадника Великого Новгорода Якуна, - зычно начал он, - от всей господы, и от тысяцкого Великого Новгорода Григория, и от всех старых тысяцких, и от бояр, и от житьих людей, и от купцов, и от чёрных людей, от всего Великого Новгорода, от всех пяти концов, положили послать дружину в помочь Андрею, князю суздальскому.

Князь Юрий низко поклонился на все четыре стороны, благодаря Новгород за помощь отцу.

– Как же оно таково? Не пойму я что-то!
– сказал один новгородец другому.
– Дружина третий день как ушла, а на вече сегодня только ещё постановили.

– Торопятся, друг!
– отозвался другой.
– Чтобы вместе с прочими князьями в одно время поспеть…

Елена печально слушала разговаривавших.

– Не застали мы Фоку… Не привёл Бог сына милого обнять! Их разговор случайно услышал Лука.

– Какого сынка тебе, тётенька, не удалось повидать?

– Да был у князя дружинник Фока! Поди, знаешь?..

– Как не знать-то! Он теперь нашим новгородцем стал.

Елена изумлённо на него взглянула.

– На дочке нашего богатого торгового гостя женился… Акинфием звать… Хочешь, я тебя сведу к нему?..

– Да что ты, родимый?!
– обрадовалась Елена.

И они отправились к тестю Фоки.

XL

Печально сидел старый Акинфий со своей внучкой после ухода Фоки, Евфимия плакала.

– Скоро ли приведётся мне с мужем любимым повидеться!
– говорила она деду.

– Бог даст, свидетесь… Не печалься, голубка!
– утешал её последний.

У ворот брякнуло кольцо.

– Эх я, старый!
– проговорил Акинфий.
– На вече забыл сходить… Верно, кто-нибудь возвратился и мне о решении Господина Великого Новгорода скажет… Эй, Кузьма, пойди, отчини ворота!
– крикнул он.

– Кого вам нужно?
– спросил работник прибывших. Лука, пришедший вместе с последними, весело проговорил:

– Скажи Акинфию! Пусть дорогих гостей принимает! К нему сватья приехала.

На разговор вышел и сам хозяин.

Узнав, кто его гости, он широко распахнул ворота, приглашая к себе в дом.

Обрадовалась приезду свекрови и Евфимия.

– Слава Богу, нашлась у мужа матушка родимая! А то уж больно он скорбел о тебе!

Несмотря на мужское платье, пришлось и Марине признаться.