Андрей Кончаловский. Никто не знает...

Отец в это время был в ванной, а маленький сынишка катался по квартире на

трехколесном велосипеде. Узнав, откуда звонят, Михалков-старший вышел абсолютно голый,

весь в пене и направился к телефону. «Голого отца, расхаживающего по квартире, я никогда не

видел: это меня поразило — наверное, поэтому и запомнилось. Он стоял около тумбочки, под

ним от сползающей пены растекалась лужа…»

Отец и сам выглядел в эту минуту, наверное, как послушный сын, готовый немедленно

откликнуться на зов всемогущего «Родителя».

Сергея Владимировича вызывали. Вероятно, по делам Гимна. И он дал команду быстро

собираться. Мать принялась гладить рубашку, чистить гимнастерку. Малолетнему Андрону

была поручена чистка сапог. «Как сейчас, вижу себя сидящим на полу и намазывающим их

ваксой — сверху донизу, включая подошвы. Старался изо всех сил. Так старался, что заработал

подзатыльник. Других новых сапог у отца не было, на высокие государственные этажи (т. е.

в Кремль. —В.Ф.) пришлось ехать в старых…»

Подзатыльник на почве отцовской государственной службы; сам отец, спешащий на прием

к Хозяину; наконец, сапоги как символ и отцовской, и государственной власти — все так или

иначе отзовется в творчестве Кончаловского. Будет образно обыграно уже в постсоветское

время в его театральных опытах, например.

А властно влекущая гипнотическая сила самого Сталина станет лейтмотивом «Ближнего

круга».

Журналисты интересовались у Сергея Владимировича, советовался ли с ним сын, когда

работал над картиной, как с современником и даже участником тех событий. Отец признавался,

что теперь уже не сыновья с ним, а скорее он с сыновьями советуется. А что касается фильма,

то атмосфера, на его взгляд, «передана очень верно».

Прототипом героя фильма «Ближний круг» стал, как известно, Александр Сергеевич

Ганыпин, личный киномеханик Сталина, входивший в так называемый «ближний круг» вождя.

К этому кругу принадлежали люди обслуги, вступавшие в непосредственный контакт со

Сталиным.

«Свое дело он старался делать хорошо, чтобы все было в фокусе, лента не рвалась,

зрители были довольны. Кого только не видел он из своей проекционной будки: и членов

Политбюро, и министров, и кинематографистов — все дрожали перед Сталиным! Через этот

характер, перипетии его судьбы можно было дать объемную картину сталинской эпохи…»

Кончаловскому было интересно воспроизвести взгляд «простого человека», который

Сталина обожал и трепетал перед ним. Таким путем режиссер рассчитывал приблизиться к

пониманию «сути сталинизма, его гносеологии, причин, его породивших».

«Почему именно в России он появился на свет? Без моего Ивана — наивного, честного

человека, каких в России миллионы, не было бы Сталина. «Иванизм» породил «сталинизм»……

Главным для меня было показать не то, какой Сталин плохой, а какой Иван наивный. Не помню

ни одной из наших картин последнего времени, где Сталин был бы показан с обожанием. А в

«Ближнем круге» — именно так, поскольку увиден глазами слепо влюбленного в него человека.

Иван — образ собирательный. Когда после самоубийства жены он в обморочном сне встречает

Сталина, то вовсе не его винит в ее гибели. Он лжет ему, что счастлив, живет хорошо, никаких

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

46

проблем нет, — не хочет огорчить, хоть как-то расстроить своего вождя…»

3

В зачине «Ближнего круга» закадровый голос героя называет Сталина всеобщим Отцом.

Сам герой — дитя Державы и служит Державе. Она же обеспечивает казарменное наблюдение

за его потомством. В такой «семье» все отношения покрываются Отцом-Хозяином, призванным,

в народном мнении, печься о всеобщем благе. Вот почему мужчине здесь никогда не стать

полноценным отцом для своего дитяти, а женщине — матерью. Никогда не образовать

независимую частную семью, укрепленную давней традицией взращивания и воспитания

потомства.

В системе веками складывающихся отношений и сам Хозяин, облеченный своей

обрядово-государственной ролью, не знал частно-семейного, домашнего опыта. Тому яркое

свидетельство — публичная исповедь дочери диктатора Светланы Аллилуевой. И не только не

знал, но фактически чуть ли не целенаправленно разрушал собственный дом, подменяя его

казарменным общежитием в чреве государства.

Героиня «Ближнего круга» Настя Саньшина всем своим женским существом

сопротивляется предуказанному ей государством индивидуальному бесплодию. Не имея детей,

она тянется к соседской еврейской девочке, родителей которой репрессировали как «врагов

народа». Пытается заменить ей мать. И как бы в наказание за ее естественный материнский

порыв государственный монстр в образе Берии овладевает ею и «награждает» от лица безликой

власти беременностью.

Вот вам дьявольски перевернутая история оплодотворения Богоматери. В этом смысле

образ Насти перекликается с образом героини «Возлюбленных Марии», фильма, созданного в

начале голливудской карьеры Кончаловского, а вслед за тем — и с героиней «Стыдливых

людей» Рут Салливан. В каждом из этих фильмов женщина оплодотворяется в результате

насилия, от некой темной силы, которой противостоит личная возвышенность и чистота

героини.

Вплоть до самоубийства из-за насилия над ее материнством Насте все кажется, что в чреве

ее созревает некто мохнатый. Здесь есть своя логика, поскольку, убежден один из

интеллигентных персонажей картины, в Кремле уже давно засел Сатана.

Кончаловский воспроизводит не собственно свою, а обусловленную временем точку