Андрей Юрьевич

Ну, насчёт Карла I Роберта Анжуйского на воде вилами написано, хотя профессор Виноградов ждал его больше горожан. Ведь у него через три недели свадьба, а он тут пикник на природе устроил. Шаробер пока не прибыл, зато на четвёртый день осады войско Андрея Юрьевича удвоилось утром и утроилось почти вечером.

Первым привёл обе дружины и часть ополченцев воевода Мечеслав Детько.

— Воевода! — обнялся с великаном князь, когда тот спрыгнул с коня перед домом купца, что для себя занял в посаде Андрей Юрьевич.

— Победа, княже. Побили мы унгров, более двух сотен убитых и шесть десятков в плен взяли. Погнали их уже на известковые рудники в Ровно.

— То есть, и у вас часть сбежала? — развёл руками профессор, мол и мы не лучше.

— Ушли. Они там местность в горах знают, им каждый куст знаком. До ночи их преследовали. Они полон бросили, мы людей под охраной по домам распустили. Только у многих и дома нет. Жупаны как звери, стариков и детей малых в селищах поубивали, а дома сожгли.

— Хоть трофеи есть? — решил морально поддержать воеводу Виноградов.

— Немного. Сотня коней… И три десятка кольчуг. Ну и сабель с три сотни. В тряпьё многие одеты, кони в основном мелкие. Сабли из плохого железа, с нашими теперь и не сравнить. Перековывать придётся или продавать.

— И у нас дела под Самбором вышли не лучше. Только цифра раза в два больше. Ничего. Всё лучшее ждёт нас впереди. Скоро сюда приедет венгерский король и привезёт несколько сотен полных рыцарских доспехов и с сотню хороших коней. Оденем дружину всем соседям на зависть.

Глава 22

Событие шестьдесят четвёртое

Digitus dei est hic!

Это перст божий! (такова судьба).

Димитрий — князь Любарский и Луцкий, он же — зятёк, прибыл с приличным отрядом и даже не опоздал к эпическому сражению. Вместе с ним подошли и последние боярские дружины, а также ополченцы из дальних городов княжеств, в том числе и из Каменца. В итоге, по неточным и путанным расчётам рясофора Егория, получалась следующая картина. Одних дружинников тяжеловооружённых в войске набиралось больше двух тысяч человек, и больше намного, можно и в две с половиной тысячи оценить, а все собранное по сусекам войско тянуло с приличным хвостиком за пять тысяч. И что примечательно, практически все участники робингудовских соревнований были в наличие. Вот что значит учёт и контроль. Они в разных отрядах, но сейчас Горыня и тысяцкий Владимирский — боярин Андрей Молибогович формирует из них два отряда по триста человек, которые составят два засадных полка. Один сам Андрей Молибогович возглавит, а второй взял под свою руку помощник тысяцкого — боярский сын Левонтий Чёрный, тот самый, что с огромным родимым пятном на физиономии. Остальных стрельцов возглавит помощник Мечеслава Святополк Владимирович. Эти никуда не пойдут. Они основной ударной силой и будут, вместе с сотней арбалетчиков.

Больше всех недоволен таким планом на битву оказался воевода Мечеслав Детько. Его профессор Виноградов понимал. Недавно сотником был, а тут бамс и под рукой две тысячи отлично экипированных воинов. И эта огромная по нонешним временам сила будет в резерве и на добивании, если бой пойдёт по плану.

— Княже, дозволь с унграми силушкой померяться! Столкнёмся с ними лоб в лоб. Верю, мы одолеем! — и глаза огнём горят.

— Мечеслав… Ох-хо. У нас весной настоящая битва. И от неё вообще наше существование зависит. Поганые — это не венгры. Эти, даже если победят, то в худшем случае разорят пару приграничных деревень, осадят город, не смогут взять, замёрзнут и уйдут к себе. А золотоордынцы всю землю нашу разорят, все города в пепел превратят и тысячи, и тысячи людей в полон уведут. Нам каждого воина для той сечи беречь надо. Каждого! Если не понимаешь, то, значит, не дорос ты до места воеводы. Ясно?!

— Ясно, княже, бу-бу-бу, — нет, не понял. Ну, с дисциплиной у сотника бывшего вроде все нормально, не должен план лихой атакой порушить.

Диспозиция выглядит так. По центру поля стоят десять пулемётов — самострелов. Они прикрыты такими же, как и у Горыни с Емелей плетёнными из лозы и обтянутых кожей щитами. У венгров тоже должны быть лучники и арбалетчики. Справа и слева от них расположились за всё теми же плетёнными щитами лучники, все триста с лишним оставшихся после формирования засадных полков, и плюсом к ним сто самострельщиков с ручными арбалетами. Четыре сотни человек в довольно длинную цепочку вытянутых — это и есть ударная сила русского войска. Чуть позади них из вынутой из канавы земли соорудили десятиметровых холм и там установили рогатку переросток пуляющие горшки с греческим огнём, естественно, и её расчёт щитами прикрыт.

Между наступающими венграми и стрелками прикрытая маскировкой старица и ров. Справа и слева реки и никуда венгры, вошедшие в этот карман, свернуть не смогут. Смогут повернуть на сто восемьдесят градусов и дать дёру? Ну, это вряд ли. В лесу в версте с небольшим от города на холме стоят рядами и колоннами тяжеловооружённые дружинники. Если венгры или, точнее, когда венгры побегут, то они им во фланг ударят. Стоят дружины на приличном таком холме, поросшим лесом, и холм этот венграм не обогнуть и не миновать. Там речушка Коропец сворачивает круто на юг.

В трёх верстах от города дорога на Буду проходит между двух следующих заросших дубами, буками и лещиной холмов. На обоих по три сотни лучников расположились. Там долина у города начинает резко расширяться. Здесь венгерские рыцари будут строиться для атаки и сюда же, недобитые фланговым ударом тяжеловооружённой конницы, ломанутся. Ну и шесть сотен лучников со ста метров должны «побег» беглецов остановить. Если десять стрел в минуту может лучник выпустить, то шесть тысяч стрел, даже с плохой целкостью стрельцов, из венгров ёжиков понаделает. Не попадёт в человека, так вопьётся стрела в лошадь. А пеший конному не товарищ. Догонят дружинники.

А да, есть ещё десять спецнезовцев, они сейчас в разведке на дальних подступах. И там они все, кроме гонца и останутся. Это последний довод королей — если и сквозь лучников кто из унгров прорвётся, то этот десяток луками и саблями должны их остановить. Ни один не должен уйти. Истребление должно быть массовым. В идеале и король должен погибнуть, чтобы в Венгерском королевстве опять междоусобица на десяток лет началась. Австро-Венгрию называли лоскутной империей. Она и сейчас хоть и без Австрии такая. Хорватия, Далмация, часть Сербии, часть Молдавии, практически вся Валахия, кусок Чехии, вся Словакия. В Мукачево плюсом ко всему этому ещё и часть Руси. И это отдельные всё княжества и герцогства. И они только-только приведены под свою руку три десятилетия убившим на это королём Шаробером. Даже и сомневаться не стоит, что при отсутствии наследника все эти герцогства и бывшие королевства начнут отделяться и враждовать с самой Венгрией и между собой. А чтобы им веселее было, можно посылать диверсантов и устраивать провокации под чужим флагом на границах.

Есть другой вариант, и он не хуже. Это когда приличная часть этого рыцарства венгерского попадёт в плен вместе с королём. С него, с Шаробера, можно потребовать хороший выкуп, подписание договора о границе по реке Тиса, а с родственников побитых дворян венгерских потребовать выкупить пленных и тела убитых. Венгрия, наверное, единственная страна Европы, где добывают золото и чеканят из него монету, и профессору эти монеты нужнее, пусть делятся.

Загадывать как там дело закончится рано…

— Княже, едут! — тот самый гонец от спецназовцев подлетел на взмыленном жеребце к сидящему на завалинке у дома Виноградову. Разнежился, подставляя лицо ласковому нежарком осеннему солнцу, — Венгерский дозор в двадцати верстах. Теперь ближе.

— Ну, и замечательно, раз теперь ближе, то «теперь» гадать о результате битвы пора.

— Что, княже? — тяжело дышащий вестник замер.

— Отдыхай.

Событие шестьдесят пятое

Dimidium facti, qui соерit, habet