Андрей Юрьевич

— Мы никуда не спешим. Пусть спокойно прячутся все за городские стены, — остановил норовивших броситься в атаку бояр князь Владимирский.

— Так можно на их плечах ворваться в город, княже! Не успеют в такой сутолоке ворота закрыть! — прямо кричал в лицо Андрея Юрьевича один из бояр.

— Нет. Мы не будем захватывать город и там резню устраивать. Этот город и вся земля вокруг приданное моей бабки, а значит — это моя земля, мой город и мои люди. Зачем же мне убивать своих людей и жечь, и грабить свой город? Они с радостью откроют нам ворота сами.

— Сомневаюсь я, княже, — боярин брызгать слюной перестал, — Они уже послали весть королю, и скоро сюда войско придёт, а они это время будут за стенами сидеть и в нас стрелы пущать. Эх, такую возможность упустили.

— Забьёмся, что сами ворота откроют?

— Али ты волхв, княже?

— Нет. Я просто знаю, что с нами бог, а если он с нами, то кто против нас устоит?!

Глава 21

Событие шестьдесят первое

De lingua stulta incommoda multa

Из-за глупых слов бывают большие неприятности.

Погода стояла замечательная, лишь прохладный ветер, скатывающийся с Карпат в низину, нёс прохладу, заставляя людей на ночь искать убежище.

— А если Шаробер приведёт большое войско?! — боярин Андрей Дрозд оглядел, сидящих на лавках в большом дому, сбежавшего за стены Мукачева местного богатого купца, пятерых галицких бояр, которых сам сюда и пригласил.

— Шаробер? Не о том думаешь, Андрей Андреевич. Отойдём к себе. Нужно о поганых думать. Можно было откупиться и жить, как раньше. А теперь что? Теперь с этой данью мышами хан Азбек примчится со всем своим войском, и все города и селища пожжёт наши. Всех смердов поубивает и в полон к себе уведёт. Опять, как деды наши, будем по лесам скрываться и у ляхов. Объясни мне, зачем было будить лихо? — невысокий чернявый лет сорока боярин в накинутой на плечи свитке из тёмно-красного атласа обвёл всех присутствующих чуть затуманенным взглядом маленьких карих глаз. Мёда было выпито уже прилично и языки у бояр развязались.

— Ты, Константин Богуславыч, верно говоришь. Азбек, разъярённый, сам прибудет со многим войском обидчика покарать. Дурной князь у нас ныне. Может, пригласить зятя его Димитрия — литовца на стол? Тот хоть и молод, а разумен. Не в бой рвётся, а Луцк отстраивает. Крепость там каменную возводит с тремя большими башнями. Немцев призвал в зодчие. Торговлю развивает.

— Не, Андрей Андреевич, пока жив князь Андрей, ничего у нас не выйдет. Он своей потачкой городам и купцам их на свою сторону перетянул. Каждый город придётся штурмом брать. И церковь за него будет. Ничего не выйдет, пока он жив. И опять же, как это весной хана Азбека от похода на нас остановит. А вот если ему голову прислать Андрееву, да дань собрать настоящую, то может и минует нас лихо.

— Так волынцы, слышал я, пытались его несколько месяцев назад отравить, да вместо него инока отравили. Епископ Владимирский их анафеме предал. Не нашли, кто на это пошёл. Может, нам нужно с ними стыкнуться, и ещё раз яду в еду, али питьё князю подмешать? — из угла скрипучим голосом предложил пожилой уже мужчина с седой почти бородой и совершенно белыми усами.

— Как же найти тех волынцев? — Константин Богуславыч приподнялся с лавки и, сделав пару шагов, приоткрыл дверь, проверяя не подслушивает ли кто.

— Тут просто всё. У меня зять — боярин из Владимира Тимофей Юрьич Хромой. Приезжал недавно ко мне по делам. Разделилось, говорит, боярство во Владимире, одни за князя, другие другого хотят. Там ведь и брат его есть двоюродный у ляхов. Сын Анастасии Львовны. И Мария Юрьевна, княжна Галицко-Львовская — сестра нашего Льва и Андрея этого, замужем за мазовецким князем Тройденом. Есть из кого выбрать.

— Так что родич говорит-то? — остановил боярина Андрей Дрозд.

— Родич? Родич за ляха. Он намекнул, что знает, кто яду князю подлил. Нужно с ними встретиться, ну, с волынцами, да вместе дело затеять.

— Что скажите, бояре? — на правах хозяина дома чуть возвысил голос Андрей Андреевич.

— Боязно. Нужно, чтобы точно помер князь, а то ведь получится, как при Даниле Романовиче — пращуре его. Он когда второй раз вернулся-то на княжение, всех бояр, что против него воду мутили, смерти предал. Правнук тоже, судя по делам, человек решительный, — отодвинул от себя пустой кубок молчавший до сих пор боярин Святослав Рогоз.

— Ну, волков бояться, други, в лес не ходить. Так что, говорить мне с зятем? Али спустим всё волынцу.

— Давайте, так, бояре, волынцы же должны сюда со дня на день подойти. Подождём. Поговори апосля с ними, Демид Силыч, но без наших хотелок. Просто пока проведай, чем живут люди во Владимире, чего народ говорит, дружина о чём шепчется, епископ Владимирский? А о нас не говори ничего пока. Рано. Так и посмотреть ещё надо, как этот князь город брать собирается и с унграми воевать. Три сотни вёрст отсель до Буды и назад столько же, седмица, полторы и войско король Шаробер приведёт. Я своих дружинников в бой сразу кидать не стану. Поглядим ужо, как будет Андрей биться со своими самострельщиками.

— А что в той подводе было, что чуть не перевернули на броде у Самбора? Уж больно он грозно рычал на воев, и как козлик молодой скакал вокруг в воде зябкой по пояс.

— Бают, врут поди, что огонь греческий. Посмотрим, я своих воев тоже в первые ряды не поставлю. Дорого больно стало новых набирать после того, как почти все полегли у Каменца. И если менять князя-то, то воины живыми понадобятся. Если уже три претендента, то что будет, если и впрямь яд подействует.

— Ладно, бояре расходимся, Демид Силыч, про волынцев не забывай. И ещё, за нами по патам зять Андрея Юрьевича Димитрий едет с дружиной, как прибудет, я к нему с разговором подойду, мол, чем дышишь, как жить думаешь? Литвин, говорят, хоть и разумен, а мёд наш любит, развяжется язык.

Событие шестьдесят второе

Deos manes placari victimis humanis

Тени умерших требуют умилостивления богов человеческими жертвами.

На этот раз план должен сработать. Если не сработает, то… не сработает. И будет хреново. А так будет хорошо.

Мысль была такая… Ну, хотя нужно, не залезая вперёд, осуществить и первые мысли. Первым делом, памятуя про то, что римляне, древние и давно вымершие, при осаде городов всегда первым делом лагерь оборудовали. Забор там возводили, нужники копали. Когда про эти нужники профессор Виноградов читал, то его постоянно вопрос посещал. А чем это древние римляне копали? Ну, нужные такие нужники. Железо плохое и очень дорогое, потому, даже теоретически не может быть лопат. А ещё, если земля твёрдая попадётся, то нужны кирки. Желательно ещё и совсем уж экзотику иметь — совковые лопаты и тачки, чтобы грунт вывезти. Где всё это брал центурион Гай Май Бабай?

Так из того металла, что был у древних римлян, даже если выковать лопату, что само по себе не тривиальная задача, так она гнуться при такой толщине будет. Углерода нет, и закаливай не закаливай ту лопату, стали годной из того железа не получишь.

Деревянными копали? А кто-нибудь пробовал? Окованной железом деревянной? Тоже пробовали? Дача у профессора Виноградова была, и он иногда прыгал на лопате, чтобы её в землю загнать. И это современные тонкие лопаты, а какой толщины должна быть деревянная. И это много раз перекопанная земля, а если целину копать?