Андрей Юрьевич

Ну, нет артиллерии, а вот зажигательные снаряды есть и с подножия холма закинуть горшки за наружную стену вполне рогатке железной по силам. Да, там почти всё каменное в том замке. Но ключевое слово почти. Крыши-то деревянные, переходы, навесы над стенами, да просто ворота те же. И попадание напалма или греческого огня, воняющего серой, всё это точно подпалит, может одумаются жупаны и сдадутся, нет у него времени на долгие осады. У него свадьба через две недели, уже по-хорошему нужно выдвигаться. Только войско сейчас нельзя бросать. Бояре тысяцкому или воеводе подчиняться не будут, а волынские бояре сразу с галицкими передерутся. И всё пойдёт прахом.

Вот Андрей Юрьевич и хотел узнать, сколько горшков у пацанов осталось и остались ли вообще, а то они с такой скоростью их кидали в рыцарей, что могли и все истратить.

Даниил Мечеславич, он же Данька, Вячик и громадина Роман храпели притулившись спинами к колёсам усиленного возка, что перевозил горшки зажигательные. Утомились пироманы. Распинывать их Андрей Юрьевич не стал подошёл к повозке с другой стороны и оценил количество оставшихся боеприпасов — горшков. Нда, дай пироманам спички. В сотах осталось семь белых горшков и пять коричневых. А бой-то всего несколько минут длился. Как пулемёт парни работали.

Получается, что для правильной осады замка Паланок, горшков не хватит, а ведь этим замком все укрепления на бабкиной земле не ограничиваются, по словам языков из местных, есть ещё Ужгородский замок, есть Невицкий, есть Хуст. Тут и полного БК не хватит, а есть двенадцать снарядов, по три на замок. Разве для демонстрации только хватит. Швырнуть три горшка и вызвать на переговоры, мол почётно не сдадитесь и по нечётным вас сожжем, и попадёте прямиком в ад без отпевания, продолжать жариться. Хотя, вам уже не привыкать будет.

Глава 24

Событие семидесятое

Hic locus est ubi mors gaudet succurrere vitae

Вот место, где смерть радуется, помогая жизни.

Король Венгрии Шаробер, он же Карл I Роберт Анжуйский, он же племяш, с поля боя улизнул. И не один улизнул, а с парой десятков самых именитых рыцарей и прочих герцогов. Бой ещё продолжался, и русские дружинники резвились, вколачивая мечами азы добрососедских отношений в головы венгерских рыцарей, а дружная группа в… нет не в полосатых купальниках, а в золочёных шеломах, шёлковых плащах и с цветными яркими плюмажами на этих шлемах вдруг резко заторопилась в обратный путь. Оно понятно, утюг дома забыли выключить.

И у них бы получилось. Но не получилось. А всё почему? А потому, что профессор Виноградов на своих ошибках привык учиться. Он далеко вперёд, по направлению на Буду, по дороге отправил десяток спецназовцев усилив их стрельцами — лучниками Левонтием и Горыней. Горыню-то даже пришлось снимать с командования засадным полком стрельцов — лучников, но в данный момент его индивидуальное мастерство важнее не ясных пока перспектив командирских. Дюжина бойцов расположилась примерно в дюжине вёрст от Мукачево на вершине очередного холма, который дорога на венгерскую столицу огибала. Стояли они там именно вот на такой случай, если кому удастся проскочить мимо засады из лучников. Король же со свитой «отступил на заранее подготовленные позиции» до сигнальной жёлтой ракеты, и как ни хотелось стрельцам с холмов пострелять в плюмажных, но дисциплина. Тем более, что сотники о следующей засаде знали.

Горыня конец этой истории так рассказал:

— Они, княже, борзые. Они как от диавола мчались. Они дурные. Они коней запалили. Они… Выпороть их надоть.

Более обученные риторике спецназовцы чуть дополнили снайпера. Получилось так, Горыня с Левонтием стали обстреливать всадников с таким прицелом, чтобы стрелы попадали в нагрудник или шлем, если рыцарь скакал с надетым шлемом. Работали они с расстояния метров в пятьдесят и промахнуться не могли. Цель была не поубивать этих куриц расфуфыренных, что должны потом снести золотые яйца, а остановить. Получилось, но когда отряд спецназовцев спустился с холма на дорогу, то почувствовав, видимо, что их больше, и они в доспехах, а эта горстка схизматиков в тряпье обычном некрасивого зелёного цвета, рыцари вытащили сабли, мечи и прочие железки и вновь устремились в атаку. Ну у одного клевец оказался, у другого секира гномья, у последнего с эксклюзивным оружием вообще шестопёр. Пришлось Горыне и Левонтию с диверсантами вновь взяться за луки и первых коней перебить.

— Жаль, знатные были кони, правда, запаленные, могли и издохнуть вскоре, — сетовал Санька — старший у диверсантов.

— Ничего. Мы с них выкуп конями возьмём, — утёр скупую мужскую слезу с носа у спецназовца Андрей Юрьевич. Может и капелька пота. А коней действительно жалко. Рыцарский конь сейчас огромная ценность.

— Когда первые четверо кувыркнулись через головы падающих коней, а остальные врезались в получившийся завал и тоже частично попадали, то король, упавший не очень удачно, принялся орать и рыцари с герцогами оружие в ножны засунули и сдались.

Привели знатных пленников под вечер, всё же двенадцать вёрст пришлось идти большинству пешком. Коней запалили и буквально только диверсанты с пленниками повернули назад, как они начали падать. Часть пленников пересадили спецназовцы на своих лошадей, но на всех не хватило, да и всё одно, скорость отряда всегда равна скорости самого медленного бойца.

Сразу допрашивать вельмож и выкуп назначать Андрей Юрьевич не стал. Дал им возможность вдоволь полюбоваться работой, что велась на поле возле Мукачево. Было чем полюбоваться. Русичи добивали тяжелораненых, оказывали помощь, тем кому можно, но в основном снимали дорогущие доспехи (кольчуги) с мертвецов раскладывая их рядами. Мертвецов. Доспехи тоже. Между рядами ходили писари и со слов пленников записывали на глиняные таблички имена знатных и богатых рыцарей, погибших в битве. Профессор Виноградов надеялся, что не только живых пленников удастся выгодно продать родственникам, но и трупы. Вельможи всякие склепы фамильные ведь имеют, и этот герой — сын, отец или даже дед, так как имелись довольно престарелые индивиды, должен обязательно покоиться с миром в фамильном склепе среди таких же достойных предков. Обязаны выкупить. А не купят отключим газ.

Переговоры о вечном нерушимом мире с Карлом I Робертом Анжуйским начались утром на следующий день. При этом с проигравшей стороны ещё только один был представитель. Это вместе с Шаробером в плен угодил бывший бан Боснии. Титул этого товарища выглядел так: «господарь всей Боснии» («totius Bosniae dominus»). В прошлом году, как понял профессор Виноградов, там этого товарища свергли, восстали города и магнаты и пришлось королю Венгрии вмешиваться, назначить там своих ставленников, а этого в почётный плен закатать. Ну, и наверное, чтобы не безобразничал без него в столице, прихватил Анжуец его с собой. Звали товарища Младен II Шубич Брибирский ( Mladen II. Subic Bribirski). Андрей Юрьевич долго репу чесал, раздумывая чего бы этакого с бывшего бана стребовать. Вилу у моря? Так народ, возмущенный его бездарным правлением, сжёг. Остаются только дукаты. Но сначала Шаробер.

— Племянник, мы в прошлый раз плохо поговорили. Не пришли к соглашению, пугать друг друга начали, я тебя высечь пообещал, ты мою голову на копьё насадить и перед дворцом своим выставить. Погорячились оба. Как я тебя пороть тебе буду, если ты хворый, рука вывихнута и разодрана до крови. На Руси лежачих и слабых не бьют. Давай начнём всё с самого начала, — хлопнул по плечу Карла I Роберта князь Владимирский.

Хлопнул сильно. И специально по тому плечу, которое Шаробер вывихнул при падении с коня, когда его диверсанты имали.

— А-а-а! — взвыл племяш.

— Вот, согласен с тобой. Плохой мир лучше доброй ссоры.

— Я отдам десять тысяч золотых, — прошипел король Венгрии.

— Вона чё! Напомню тебе племянник, что я до этой битвы называл сумму в двадцать тысяч золотых, тысячу овец и передачу бабкиных земель мне. Но это было до битвы, там я понёс большие траты, греческий огонь на тебя потратил, а это очень дорого. Мне его из самой Греции везли. Инкогнито. Потому цена выросла. Теперь двадцать пять тысяч золотых, две тысячи овец и тысячу больших рыцарских коней. Наследство Констанции Венгерской — моей любимой бабули, естественно, переходит ко мне, но… — тут паузу можно долго держать.