Ангел из пробирки

Безопасность — не Фред, у неё проколов не бывает и на Землю её агенты попадают без задержек. Так что и она, и Ариана могут в один далеко не прекрасный день просто не проснуться, а все улики исчезнут как по мановению волшебной палочки.

Но просто закрыть этот шкаф со скелетами и сделать вид, что ничего не было, Гелена тоже не могла. Даже если она промолчит, она должна знать. Из-за Ариэля.

Действительно, Калле был гений. Похоже, что бурное развитие медицинской генетики и достижения медицины последних лет были обязаны результатам, полученным на этой самой базе. Самым удивительным достижением обещала стать сенсация последнего времени: прививка от рака. Три инъекции в семь лет, двадцать один год и в сорок пять должны были защитить организм от возникновения в нём любой злокачественной опухоли. Просмотренные Гели файлы свидетельствовали: начало этим опытам было положено именно на той самой базе, а идея принадлежала её мужу.

Можно было бы гордиться, только вот какой ценой получены эти без сомнения выдающиеся результаты? Стоили ли они страданий и гибели ни в чём не повинных детей, не знавших не то, что ласки, даже материнского чрева? Или можно было добиться того же другой ценой? Существовал ли альтернативный путь?

Так и не пришедшая ни к какому выводу Гелена решила для себя одно: Ариэль должен знать. Он должен представлять себе, кто она и кем ей приходится его создатель, изломавший судьбы своих бедных созданий.

С удивлением она констатировала, что за короткое время очень привязалась к этому спокойному, немногословному, старательному парню. Ей было приятно видеть его по утрам напротив себя за столом, нравилось, что всегда может позвать его на помощь и он прибежит. Не будет ни кокетничать, ни язвить, просто сделает то, что надо. И, Гели отдавала себе в этом отчёт, ей доставляло удовольствие о нём заботиться. Был ли это запоздалый материнский инстинкт, она сказать не могла, он видеть, как загораются восторгом глаза юноши, стоит сделать ему что-то хорошее хоть на грош… О, это было непередаваемо.

Удивительно, но Ариэль был ей благодарен в равной степени и за дорогие подарки, вроде планшета и набора для художника, так и просто за добрые слова или обычное “спасибо” за выполненное поручение. Гелене нравилось, что он не рассыпался в словесных благодарностях, а просто смотрел так. что всё было понятно. Возможно, он просто всё ещё не привык к хорошему обращению, а потом поймёт, что так теперь будет всегда, и перестанет ценить, но думать об этом не хотелось.

Поэтому решение рассказать мальчику, какую трагическую роль сыграл в его судьбе Калле и какое она ко всему этому имеет отношение, далось Гелене с неимоверным трудом. Погасить радость в его глазах, сделать чужим своими руками… От одной мысли хотелось выть.

Но для Гелены Ригел долг всегда был превыше всего. Не тот, что прописан в законах, а свой, внутренний, моральный. Поэтому она взяла себя в руки насколько это было возможно.

Если Ариэль решит, что больше не может с ней оставаться, она его, конечно, отпустит, но ей будет очень его не хватать. Да даже если не решит… а ему Гели вечно будет напоминать о том, кто виноват в трагедии его “братьев”. Ей же его присутствие будет живым укором, Пусть в его бедах виноват Калле, а не она, Гелена, но это всё равно. Конечно, если он захочет остаться, то она готова терпеть муки совести, лишь бы мальчик был счастлив и доволен жизнью. В этом будет состоять её искупление.

Так что надо признаться и принять то, что суждено.

Если после этого он не захочет её знать… Что ж, значит, такова судьба. Она попросит у мальчика прощения и устроит его жизнь где-то в другом месте. Договорится с Фредом, купит Ариэлю документы, поможет с деньгами и профессией, сделает всё, чтобы загладить вину Калле.

А потом действительно напишет книгу об одиночестве. Кто лучше неё об этом знает? Она думала, что не одинока, живя с мужем, но, как выяснилось, они были вместе только физически. Их душевная и интеллектуальная близость существовала лишь в воображении Гелены. Слова о “самом любящем” и “самой любимой” были игрой. Ведь основа любви — доверие, а именно его и не было в их браке.

Гелена была одна даже тогда, когда думала, что их двое. Ну что ж, пора возвращаться к привычному. Всё сказать Ариэлю, предложить ему путь и помощь, договориться с Фредом о том, что она будет молчать, пока мальчикам, ей и сестре ничего не будет угрожать, а затем…

Ариэль уедет и всё станет как раньше.

Приняв это принципиальное решение, Гелена почувствовала себя уверенней. Теперь дело стало за малым: рассказать. Но как? Прямо так подойти и ляпнуть: “Ариэль, твою базу, тебя и твоих друзей создал и обрёк на смерть и муки мой муж Карл Йенссон. Я прошу тебя простить меня за это”. Нет, глупости. Он подумает, что она сошла с ума.

Покрутив ситуацию так и эдак, Гели нашла, как ей представилось, оптимальный ход. В меру драматичный, эффектный и, как она надеялась, эффективный. Мальчик сам должен всё понять и сам сделать нужные выводы. Она только покажет ему соответствующие материалы.

В ход пошёл принтер.

Обычно Гели им почти не пользовалась. Печатала прямо в компьютере, читала с планшета. Эта дурацкая дрына нужна была только для официальных документов. Также иногда ей присылали файлы. Которые невозможно было прочитать с экрана, их требовалось распечатать, чтобы снять шифрование. Ну, и иногда она печатала фотографии и репродукции, чтобы обновить картинки на стенах.

Для печати использовалась не допотопная и потому страшно дорогая бумага из целлюлозы, а особый пластик. Его прелесть заключалась в том, что испорченные листы не надо было утилизировать: их помещали в специальный бокс с растворителем и через некоторое время доставали оттуда чистыми. Краска же стекала в особый поддон, где разделялась на фракции и затем ею снова можно было заряжать картридж.

Гели достала листов десять чистого пластика и старательно отобрала фотографии. На них были люди, работавшие на базе в разное время. Надо сказать, ни одной фотографии Калле в файлах “Проекта Альфа” не нашлось. Но Гели схитрила: распечатала фото лаборатории с Терры-6, то, где он стоял рядом с доктором Стивом.

Компьютер она выключать не стала, Если Ариэль захочет узнать что-то сверх того, что она собиралась ему сказать, то так будет проще и удобнее. Он имеет право знать. Но, чтобы самой не наделать глупостей, она отсоединила и выключила монитор. Если потребуется, несложно будет вернуть всё как было.

Закончив с печатью и компьютером, она встала и обвела взглядом будущее место действия. Последний штрих! Гелена взяла со стола потрет Калле в стеклянной рамке и сунула в ящик.

Когда по её мнению всё было готово, наступило утро. За ночь ей не удалось соснуть и пары часов, к тому же нервы были уже на пределе, поэтому Гели чувствовала себя вымотанной, как будто неделю работала без продыху. Но она всё же нашла в себе силы: приняла душ, умылась, оделась и вышла на кухню, где уже как минимум полчаса шебуршал Ариэль.

Он ничего не сказал ей по по поводу её бледного вида, но, когда яичница была уже съедена и Гели налила себе кофе, напомнил ей вчерашний разговор о том, чтобы показать горло врачу. В принципе, это стоило сделать, но сейчас Гелене было не до того. Она так нацелилась на выполнение своего решения, что просто не могла думать ни о чём другом.

Перебив Ариэля на полуслове она спросила:

— Ты сможешь опознать людей по фотографии?

* * *

Глупый вопрос. Гелена занала про удивительную память и художественные способности Ариэля. Должна была сообразить, что он сможет опознать кого угодно, если хоть раз в жизни видел.