Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Карбюраторы вечно засоряются в самый неподходящий момент.

Генерал возится со своими костылями, яростно дергает дверцу и наконец вылезает из самолета. Без моей помощи. Я занята: отъединяю топливный шланг от карбюратора, стараясь пролить как можно меньше бензина. Карбюраторы вечно засоряются, когда у вас нет запаса горючего.

Генерал ковыляет ко мне и становится рядом.

– Я сейчас все исправлю, – говорю я.

Он смотрит в небо. В двадцати милях к западу грохочут орудия. Меньше чем в двадцати милях отсюда гудят бомбардировщики. Я вижу их: черные насекомые в бледном утреннем небе. Они нас пока еще не заметили.

Или у них есть более важные дела. Но торчать на земле, полагаясь на маскировочную окраску, и возиться с топливным шлангом довольно неприятно.

– Я могу помочь чем-нибудь? – спрашивает генерал.

– Да. Подержите, пожалуйста, этот конец трубки так, чтобы из нее не текло.

Он не шевелится. Раздраженная, я стою со шлангом в руке и жду, когда он возьмет его у меня, чтобы дать мне возможность разобраться с карбюратором.

Во внезапно наступившей тишине я слышу металлический щелчок: генерал снимает с предохранителя свой пистолет, способный убить быка.

Я поворачиваю голову и вижу их в тени живой изгороди на краю поля. Застывшие в позах, свидетельствующих о смертельной усталости, с грязными лицами, они почти сливаются с землей. На них болтаются лохмотья формы.

– Кто вы? – сурово спрашивает генерал.

Они не отвечают. Он поднимает пистолет.

– Не стреляйте, герр генерал. Мы не дезертиры.

– Тогда кто вы?

Их пятеро. Четверо сидят, прислонившись спинами к живой изгороди. Человек, попросивший не стрелять, стоит; в углу его рта торчит сигарета. Он делает два или три шага вперед; остальные не двигаются с места.

– Вы все! – рявкает генерал.

Четверо начинают медленно подниматься на ноги. Винтовка только у одного, который стоит.

– В чем дело? Вы ранены?

– Нет, герр генерал.

У них безучастные лица. Подчиняясь приказу генерала, они делают несколько шагов к нам по короткой траве с задумчивым видом, словно пытаясь понять, зачем это надо.

– Почему вы не со своей частью?

– Мы отстали от нее, герр генерал. – Выступающий от лица группы запоздало вынимает сигарету изо рта, проводит по губам тыльной стороной ладони и смотрит на зажатую в пальцах сигарету.

– Когда?

– В бою при Лауэнбурге. Мы получили приказ отступить и занять новые позиции, но англичане поперли через Эльбу, как…

– Лауэнбург далеко отсюда. Почему вы не вернулись в свою часть?

– Мы не смогли разыскать ее, герр генерал. Нас подбросил грузовик, ехавший в этом направлении. Мы рассчитывали добраться до Любека, и тогда…

Я стараюсь не смотреть на них. Я надеюсь, что генерал не нажмет на курок. С одной стороны, он хочет расстрелять солдат, я это чувствую, но, с другой стороны, он понимает всю бессмысленность разговора и хочет просто бросить все и лечь спать.

– Вы так и не сказали, к какой части относитесь.

Они называют номер части. Я вижу, что номер ничего не говорит генералу. Естественно. Он знает лишь расположение подразделений военно-воздушных сил. По той же причине имя командира части – когда он спрашивает, а они называют, – тоже ничего не говорит ему. И солдаты это понимают.

– Что ж, в данный момент вы не особенно стараетесь добраться до Любека, не так ли? Прячетесь тут в кустах.

– Мы отдыхали, герр генерал.

Последняя фраза, прозвучавшая с еле заметным намеком на вызов, повисает в воздухе. Но чем дольше длится пауза, тем настойчивее фраза требует внимания. Скрытый в ней

вызов ощущается все острее с каждой секундой. В конце концов нужно сказать что-нибудь, чтобы разрядить обстановку, покуда она не стала слишком опасной.

– Вы часом не знаете, как называется это место? – спрашиваю я мужчину с винтовкой.

Он не знает, но другой солдат помнит (или ему так кажется) название деревни, которую они миновали пятнадцать километров назад; таким образом проходит несколько минут, в течение которых я по возможности плотнее затыкаю топливный шланг тряпкой и начинаю обследовать карбюратор. Тот забит грязью. Я промываю карбюратор несколькими драгоценными каплями запасного бензина из канистры, хранящейся за сиденьем генерала, и задаю солдатам еще несколько вопросов, якобы с намерением выяснить, где же мы находимся, но на самом деле с целью отвлечь генерала от праведного гнева, явно клокочущего у него душе.

В конце концов солдаты уходят. Это самое простое решение, и они его принимают. Будь у нас машина, они бы пристрелили нас и взяли машину, но управляться с самолетом они не умеют. Они отойдут подальше от нас, а потом снова сядут где-нибудь и подождут, когда мы улетим, а потом посидят еще немного и дождутся американцев. Или англичан. Смотря по тому, кто первым здесь появится.

Я заканчиваю промывать карбюратор, подсоединяю топливный шланг обратно и помогаю генералу забраться в кабину.

– Эти люди дезертиры, – ворчит он. – Мне следовало расстрелять их.

– Какой в этом смысл?

– Никакого. Но, возможно, это мой долг.

– Почему же не расстреляли?

– Может, хватит уже? – недовольно говорит он.

Мы взлетаем.

Самолеты к западу от нас – это легкие бомбардировщики «москито». Когда Толстяк увидел первый сбитый «москито», он разбушевался так, как давно уже не бушевал. У «москито» был деревянный фюзеляж.

– Прекрасный самолет, – злобно рычал Толстяк, – который там производит каждая фабрика музыкальных инструментов!

В 1939 году Толстяк велел Эрнсту разработать деревянный бомбардировщик. Эрнст оставил распоряжение без внимания.

На своей новой должности Эрнст оставлял без внимания многие дела. Обычно потому, что не знал, как к ним подступиться. Потом, воодушевленный очередной идеей, в порыве решимости он производил какие-нибудь серьезные административные перемены, привносившие сумятицу в работу департамента. Он никому не доверял: его окружали люди, занятые строительством своих собственных империй и насквозь продажные. В глубине души он стал сомневаться в своей компетентности, а, пытаясь компенсировать чувство неуверенности, действовал чересчур решительно в вопросах, компетентен в которых не был.

Бедный Эрнст.

У него и без того хватало проблем, чтобы еще выставлять себя на посмешище в министерстве, заказывая конструкторам деревянный бомбардировщик.

Эрнст встретился с профессором Мессершмиттом на выставке авиационной боевой техники в Рехлине. Выставку организовал Толстяк с расчетом произвести впечатление на Адольфа.

Мессершмитт, худой и одержимый очередной идеей, стоял возле своего побившего все рекорды истребителя «Бф-190». Казалось, он уже потерял всякий интерес к своему детищу. По слухам, он терял интерес к каждому самолету, прошедшему стадию разработки, и с увлечением занимался только разработкой новых машин.

Поделиться с друзьями: