Ангел в темноте (сборник)

Мы подъехали к моему дому, поднялись в лифте, улыбались, каждый – своему.

– Я ведь ее ни разу не видел. Вот не поверишь – люблю ее, – сказал Сережа.

«А я – тебя», – подумала я…

Сережа пробыл у нас четыре дня – приезжал на какой-то семинар или курсы повышения квалификации.

Четыре лучших дня, какие только можно представить. Позвонила Женька, я утешила подругу, что муж ее на кормлен, в чистой рубашке, даже курит меньше обычного. Прибегая домой, первым делом по докторской привычке он мыл руки, а потом устремлялся к Женьке, сменяя мою маму.

Как они с моей девчонкой понимали друг друга! Женька моя по всем приметам обещала стать страшной болтушкой, явно не в меня, и гулила без конца, с множеством интонаций. Сережа говорил с ней «на равных». Тащил ее вечером в ванную и в ответ на недовольное ворчание говорил: «Согласен, произвол. Целиком и полностью поддерживаю вас в ваших справедливых требованиях. Свободу! Свободу карапузам…» «Высокий штиль», незнакомые слова, почтительная интонация приводили мою кроху в полное замешательство. Бабушка-то с ней большей частью сюсюкала…

…После купанья, когда он расхаживал по комнате с засыпающей Женькой на руках, убаюкивая ее, я сказала: «Да положи уже, она сейчас быстро уснет, сурок мой толстый».

– Не лишай меня этого удовольствия, Ася, – как-то очень серьезно ответил Сережа.

Я помолчала и решилась:

– Я никогда не спрашивала, Сережа… Почему у вас нет детей? Из-за Женьки?

Спросила и пожалела.

– Не говори, если не хочешь.

Сережа кивнул и грустно улыбнулся:

– Знаешь, Женька – очень женщина. Чтобы не грузить тебя терминами, у нее переизбыток женских гормонов.

Помолчал и добавил:

– Привет из Чернобыля… А иногда я думаю, что все это из-за меня.

Я подняла брови и отвела глаза, а он продолжал:

– Мне кажется, это наказание за то, что я вмешиваюсь в промысел Божий.

Еще помолчал.

– Но даже если Бог решил, что дитя должно умереть, а я могу этому помешать, я ведь все равно буду это делать.

Мне так хотелось обнять его в эту минуту. В этом порыве не было ничего чувственного, поэтому я подошла и обняла его – его и Женьку…

* * *

Когда Сережин семинар кончился, он уехал. Я не провожала его, у нас в банке не принято отпрашиваться. Он позвонил с вокзала: «Поцелуй Женьку». Я ответила: «И ты Женьку поцелуй».

А вечером моя девочка, кажется, ждала его. Или мне показалось?

Когда маленькая заснула, раздался телефонный звонок. Я успела схватить трубку, прежде чем он повторился. Голос в трубке заставил меня окончательно вернуться в реальность.

– Ася, это я.

Сашин голос был почти нежен.

– А это я. Что случилось, папочка? Почему звонишь так поздно? Мы спим…

– Прости. Поговори со мной, Осенька.

Господи, да за что же мне все эти испытания? Ведь сейчас мой неверный супруг начнет жаловаться мне на свою незадавшуюся жизнь…

– Саша, ты поссорился со своей любимой девушкой?

– Ой, это не ты со мной говоришь, Ася. Ты ведь никогда не была язвой.

– Ладно, извини. Просто мне иногда тоже хочется поплакаться, да некогда и некому.

– Неужели некому?

Что это, попытка ревности? Нет, скорее желание любой ценой продолжить разговор. В самом деле, детская жестокость: «ну, поиграй со мной. Тебе больно? А мне скучно…»

– Саша, если хочешь, приезжай завтра. Поговорим, Женьку посмотришь, она уже такая большая девица…

Видит Бог, унижаюсь не ради себя. В ответ – пауза, а потом:

– Ася, я, кажется, встретил женщину, которой я нужен. Ледяной душ.

– Совет да любовь, – выговорила я наконец. Потом, посовещавшись с собой пару секунд, добавила:

– А знаешь, мой дорогой, по-моему, на свете есть только две женщины, которым ты действительно нужен такой, какой есть, – это твоя мама и дочь. Так что не строй иллюзий.

Оглохнув от собственного свистящего шепота, я и не услышала, что в трубке раздаются короткие гудки. Интересно, давно? Отбой. Есть в этом что-то символичное…

* * *

Женька приехала как всегда экспромтом. Невеселый питерский февраль, пронизывающий ветер с Финского залива… Выпили по рюмочке по случаю недавно оформленного развода. Маленькое солнышко бегало между нами, как могло, встревало в разговор. Хорошо, что ничего не понимало.

– Как это вас развели? Женька такая маленькая…

– А ему срочно надо. Он женится, выезжает в Канаду на ПМЖ.

– Ух ты! Эк его занесло…

– Новая жена бизнес-вумен, оч-чень решительная дама.

– А ты дала согласие на его выезд?

– Да с дорогой душой! Алименты мне его, сама понимаешь, погоды не делают. К Женьке он, по-моему, абсолютно равнодушен. Зато врать девчонке не надо. «Папа за границей» – и все ясно. Разве нет?

– Дама в возрасте, надо полагать?

– Не так чтоб очень. Лет на одиннадцать его старше. Свекровь говорит, что она отлично выглядит… В общем, я так понимаю, нашел себе «секунда мадре»…

– Что-что?

– Ах, да, ты же не смотришь сериалы. «Вторая мама», значит. То, что ему нужно.

Помолчали.

– А ты себе что-нибудь думаешь насчет личной жизни?

– Женька, это мое основное занятие.

– Нет, правда, тебе ж не двести лет, в самом деле!

– Брось, Женя. Я же не Козьма Прутков. Я хочу быть счастливой, но этого мало.

– Да я в жизни не поверю, что такая женщина никому не нужна! Посмотри по сторонам внимательно! И отходи, оттаивай…

– Не сезон, – хмуро отшутилась я, но разве от Женьки отобьешься!..

– Зайду-ка я к тебе в офис, гляну наметанным глазом, нет ли достойных?

Шутки шутками, а в офис она и правда заявилась. Пришлось представить ее коллегам. С ума сойти, она не нашла ничего лучшего, как стать клиентом нашего банка!

К счастью, с языками у Женьки всегда была напряженка, иначе месье Рошфор, заведующий департаментом, и вовсе ошалел бы от изящной, как француженка, Женьки. Я сдержанно переводила их воркотню, пока месье Рошфор не предложил Женьке перейти к делу.

– Все, говори «эскузе муа, мерси, адье» и пошли к выходу, – шепнула я ей. Но куда там!