Ангел вожделения
Шрифт:
Однако Бекки промолчала.
Антони взял на себя все обязанности прислуги – уборку, уход за парком, покупку продуктов и даже приготовление еды. «Погоди, дорогая, я свое еще возьму», – усмехался он в глубине души… Он был рад возвращению Бекки и вел себя необычайно нежно и предупредительно, ухаживал за ней, как за ребенком. И Бекки это нравилось – Тони не только упоителен в постели, но и добрый, заботливый приятель…
Старые друзья, видя старания Антони, восхищались: «Какой преданный малый, этот шофер, он все взвалил на себя. Это такой подарок судьбы. Ведь бедная Бекки совершенно растерялась от своего горя.»
Бекки устала скрывать
В Париж они решили отправиться порознь: зачем навлекать подозрения, давать повод для сплетен?
Первым вылетел Антони, чтобы все подготовить к приезду Бекки.
Она присоединилась к нему через неделю, предварительно перебравшись на городскую квартиру, из которой проще было уезжать одной.
Антони оказался молодцом – все подготовил как нельзя лучше. Он нашел уютную квартирку в старом доме, на площади Мадлен. Купил отличный автомобиль – небольшую черную «блошку» с бронзовой отделкой, Антони понимал толк в этом деле.
Вместе с Бекки они обставили квартиру старинной мебелью, в поисках которой усердно облазили не один антикварный магазин Монмартра. Накупили всевозможной утвари. Особой заботой Бекки стало приобретение ковров, портьер и светильников, что кроме уюта, еще подчеркивали и вкус хозяйки. Покупались старинные статуэтки, вазочки, картины. Покупая эти вещи, Бекки становилась особенно разборчива: не переборщить и не клюнуть бы на какую-нибудь подделку… Особой заботой Бекки был ажурный балкончик, что выходил на рю-Авиньон, она уставила его цветами…
Что касалось кухни, то всевозможная бытовая техника, с бронзой и никелем, служила, в основном, украшением – Бекки и Антони питались в ресторанах.
Одновременно с благоустройством своей парижской квартиры Бекки не забывала и о гардеробе, ведь с собой из Нью-Йорка она почти ничего не взяла, выехала налегке… Туалеты модных и дорогих фирм: яркие, нарядные – выходные и повседневные – имели тот шарм, что отличал дорогую вещь от дешевой…
А как изменился Антони, во всем добротном, изысканном, среди роскоши новой квартиры. Дома, за океаном, он нередко напяливал на себя всякую привычную ему старую одежду, возясь с машиной или в парке. Здесь же все эти заботы отпали. Антони с удовольствием бродил с Бекки по магазинам. Во время покупок он преображался, оживал. С наслаждением примерял бесконечное количество костюмов, галстуков, обуви. Вертелся перед зеркалом в примерочной, бросая горделивые взгляды на Бекки – ну, каков он?!
Но после магазинов он заметно скучнел, становился неразговорчив. Да и о чем он мог разговаривать с Бекки в Париже? К тому же, за долгие годы их связи, Бекки знала все его истории назубок. И Антони, боясь наскучить, предпочитал помалкивать. Только в постели он брал реванш. В постели все истории были новыми…
«Надо над ним крепко поработать», – решила Бекки, помня, как благотворно влиял на нее Майкл в Париже.
И еще она подумала о том, что знает Антони столько лет и ее никогда раньше не озадачивало воспитание возлюбленного. Что это с ней? Неужели ей все начинало приедаться? Нет, нет, она, как и прежде, безумствует в ласках. И если бы вдруг их не стало, она сошла бы с ума…
Тем не менее, дремучее невежество Антони стало ее раздражать. Он часами мог смотреть порнографические фильмы, не шевелясь, не
выражая никаких эмоций, весь поглощенный экраном… Странно, у Бекки, той самой Бекки, какой она себя помнила с детства, эти фильмы вызывали омерзение. Почему, непонятно?! Хотя ночью они с Антони вытворяли вещи не менее головокружительные, чем показывал экран…Так что она относилась к увлечениям Антони порнофильмами, как к студенческим лабораторным работам. Однако когда Антони, просмотрев «материал», вставал с кресла с глубокомысленным видом: «Вот, дают!», Бекки не сдерживалась:
– Ты же не импотент! Что ты смотришь на это занудство?
– Отстань! Это не занудство! – свирепел Антони, багровея. Ибо ничто так не задевает человека, как порицание его вкуса.
И Бекки решила действовать на своего возлюбленного не торопясь, исподволь. Сам город, в котором пряталась их квартирка, должен был повлиять на Антони, не оставить его равнодушным. Париж вливал в Бекки живительную струю, и она, настроившись на романтический лад, принимала все, что ее окружало с детской доверчивостью и восторгом. Она была уверена, что любой человек не в силах оставаться равнодушным к этой симфонии прекрасного. И Тони не может быть исключением! Именно сейчас, когда он так дорожит ею, так нежен и заботлив, он не станет противиться ее желанию. Бекки начала привлекать Антони ко всему, что интересовало. Но, увы, ничего из этого не выходило. Антони покорно посещал с ней театры, концерты, музеи, топал по старинным улочкам и, не скрывая скуки, слушал объяснения Бекки…
И Бекки, не выдержав, махнула на свою затею рукой. Что требовать от него, в его возрасте, с прочно сложившимся мировоззрением…
Однако попытки воздействовать на Антони оказали влияние на саму Бекки. Места, где когда-то она бродила с Майклом, пронзали душу с особой остротой и печалью. Печаль была столь глубока, что порой ей казалось, что Майкл, ее умный, утонченный Майкл, рядом с ней. Стоит лишь повернуть голову… Бекки скашивала глаза и видела лишь напыщенного Антони. Сердце Бекки сжималось от боли по утраченному.
И Бекки пришла идея скрасить свое духовное одиночество внучкой. Она решила пригласить Кэти на зимние каникулы в Париж…
Недолго думая, она позвонила в Спрингфильд. Питер и Синтия не возражали. Что касается Кэти, то вопль восторга заглушил все звуки телефонной трубки.
Они встретили девочку в аэропорту и отправились кататься по городу. Кэти в восторге крутила головой, разглядывая чудесный город и уверяя бабушку, что она совершенно не устала, что весь полет проспала и готова так кататься всю жизнь.
Антони, на время пребывания внучки, была отведена роль прислуги. Что, кстати, его вполне устраивало. Не надо было шататься по музеям и театрам. «Каникулы, так каникулы!» – радовался Антони. В те часы, когда «хозяева» сидели дома, Антони тоже не очень перегружался – Кэти требовала у бабушки ее изумительных рассказов, память о днях, проведенных на острове. И чтобы бабушка ночевала с ней в ее комнате, как это было в отеле.
– Кэти! Ты вполне взрослая девочка, – возражала Бекки. – А взрослым не подобает с кем-либо спать в одной комнате.
Кэти упрямо сдвигала бровки и чему-то иронически улыбалась.
Сошлись на том, что бабушка будет сидеть с Кэти, пока та не уснет. И рассказывать о детстве папы Питера.
– Ну, Бекки, я слушаю! – приказывала она, уютно забившись в угол просторной кровати. – Расскажи, как вы играли в амишей!
– О, это было восхитительно, – начинала Бекки. – Мы отправлялись к амишам, накупали у них одежду, всякие там пояса, шляпки, выключали электричество, пользуясь исключительно свечами. Приобрели корову…