Ангельская Горячка

— Что за секреты? — спросила я у майора Гранта.

— Формулы и схемы всех наших зелий и дизайны устройств Магитека.

Это было… плохо. Возможно, даже катастрофически плохо. Формулы зелий Легиона и схемы Магитека могут быть очень опасны в неправильных руках. Или даже в правильных руках.

Я оказалась в тупике. Я должна действовать сейчас же, чтобы предотвратить разграбление хранилища Легиона. Но с каждой секундой моего пребывания здесь полковник Холифайр всё больше приближался к задержанию Дамиэля. Я знала, что он не рискнёт приказать собственным солдатам Дамиэля в Нью-Йорке арестовать его. Они боялись и уважали Дамиэля. И поэтому они будут колебаться. Это колебание было бы единственным преимуществом, в котором нуждался Дамиэль. Даже раненый, он был грозной силой.

Нет, полковник Холифайр соберёт своих верных солдат и сам отправится за Дамиэлем. Это давало мне время. Не так уж много времени, но всё же.

Вопрос в том, что я собираюсь делать с этим. Прежде всего, мне нужно выиграть немного дополнительного времени, чтобы придумать способ спасти Дамиэля.

— Вызовите сюда дирижабль полковника Холифайра, — сказала я майору Гранту. — Скажите им, что у нас срочное дело, которое угрожает Легиону и всему народу Земли. Тюрьма подверглась нападению неизвестных злоумышленников. Они взломали хранилище. Нам нужна их немедленная помощь.

Майор посмотрел на одного из своих солдат.

— Делай, как приказывает полковник Лайтбрингер. Мы будем в хранилище.

— Расскажите мне об опознавательных знаках на дирижабле, который напал на нас, — попросила я майора Гранта, когда мы с шестнадцатью другими солдатами бежали вниз по лестнице, всё глубже уходя в подземелье. — Было ли что-нибудь, что указывало бы на то, кто они такие?

— Это судно без опознавательных знаков.

— Значит, этот кто-то не хочет, чтобы мы знали, кто они такие.

Мы добрались до зоны нападения. Ещё дюжина солдат Легиона перестреливалась с незваными гостями. Сквозь дым я не могла разглядеть никого из злоумышленников.

— Кто-нибудь видел что-нибудь на их одежде, что указывало бы на то, кто они такие? — спросил майор Грант у солдат.

— Они взорвали дымовые шашки перед тем, как войти, — ответил один из солдат. Он не переставал стрелять.

— Здесь слишком много дыма, чтобы различить что-то помимо силуэтов, — сказал другой солдат Легиона.

И он был прав. Сквозь этот туманный суп трудно что-либо разглядеть.

— Тогда я просто войду и посмотрю поближе, — заявила я.

Я побежала сквозь дым, двигаясь так быстро, что слепые выстрелы незваных гостей не задевали меня. Они видели ничуть не лучше нас.

Пробравшись за туман, я быстро осмотрела злоумышленников. Затем я побежала обратно к солдатам Легиона по другую сторону дымовой завесы.

— Там тридцать два человека — это те, которых я смогла увидеть, но ещё больше людей я слышу в глубине, — сказала я. — Их одежда простая и чёрная. Нет никаких отметин, которые могли бы их выдать. И они носят маски на лицах.

— Они очень не хотят, чтобы мы знали, кто они такие, — сказал один из солдат.

— Конечно, нет, — сказал другой. — Никто не хочет, чтобы Легион Ангелов преследовал их до самого края Земли.

— Они занимают оборонительные позиции, охраняя коридор, который, видимо, ведёт к хранилищу, — сказала я им. — И я почувствовала запах магической взрывчатки.

— Там есть охранные чары, чтобы защитить хранилище от взрывов, — сказал майор Грант.

— Чары выдержат?

Его лицо было мрачным.

— Это зависит от того, какой магической огневой мощью обладает их коллективная сила, стоящая у входа в хранилище.

— Ну, а сколько у нас огневой мощи, чтобы выбить их оттуда?

— Почти двести пятьдесят солдат. Однако большинство из них сражается с дирижаблем, который всё ещё стреляет по нам.

— А вы не можете отвлечь сюда побольше солдат? Дирижабль же не обрушит здание на своих людей.

— Этот дирижабль может разрушить большую часть здания, не поставив под угрозу всё остальное. «Проклятие» построено как соты с отдельными отсеками, каждый из которых стабилен и независим от других.

— Значит, они могут уничтожить административные помещения и весь тюремный блок, но хранилище всё равно останется стоять?

— Да, — подтвердил он.

Я на мгновение задумалась, не пришёл ли сюда кто-то именно для того, чтобы убить заключённого. Видят небеса, здесь заперто много печально известных личностей. А у этих заключённых было много врагов. А также союзников. Союзников, которые скорее убьют их, чем позволят выдать свои секреты Дознавателям Легиона.

Но тогда вражеский дирижабль разнёс бы тюремный блок на куски и улетел. Чем дольше они оставались здесь, тем большей опасности подвергались. Им придётся долго стрелять по охраняемой двери хранилища, прежде чем у них появится хоть какой-то шанс прорваться внутрь. Если бы всё, что хотели сделать незваные гости — это убить заключённого (или даже всех заключённых), то они не стали бы ломать чары. Они бы просто послали сюда достаточно людей, чтобы всё выглядело так, будто они хотят что-то украсть, пока они взрывали тюрьму.

А может быть, они пытаются спасти заключённого.

— Какие меры принимаются для того, чтобы заключённые не сбежали отсюда? — спросила я у майора Гранта.

— Кроме обычных чар, стен и охраняющих их солдат, каждый заключённый снабжён ожерельем, которое снесёт ему голову, если он отважится отойти от этого здания более чем на сотню футов.

А это убьёт заключённого. Обезглавливание было верным способом убить практически любое сверхъестественное существо. Даже солдаты Легиона — или ангелы, если уж на то пошло — не могли выжить без головы.

— А как дезактивируются ожерелья? — спросила я.

— Это можно сделать только в том случае, если солдат Легиона с соответствующим допуском физически схватит ожерелье. Тогда оно открывается. Если кто-то другой дотронется до ожерелья, включая самого заключённого, оно взорвётся.

— Разве заключённые никогда не задевают ожерелье по ошибке? Например, во сне?

— Заключённые очень мотивированы оставаться неподвижными во сне. Ещё ни один заключённый не умирал, случайно задев ожерелье во сне. Однако в качестве меры предосторожности каждая камера укреплена и изолирована от других. Если одна тюремная камера будет разрушена, то другие камеры останутся нетронутыми.

— Опять эта конструкция сотов.

Он кивнул головой.

— Да. Соты внутри сотов. Здание — это соты, и каждая секция внутри него тоже соты.

— Это очень продуманная конструкция, — сказала я ему.

— Я знаю, — ответил он с явной гордостью.

Значит, именно он спроектировал эту тюрьму. Молодец. Ещё при первой нашей встрече я поняла, что он умён.

— Исходя из всей этой информации, мы вынуждены предположить, что целью злоумышленников действительно является хранилище, — сказала я. — Если мы ошибаемся, если они пытаются спасти заключённого, то, похоже, есть и другие меры, чтобы удержать их от этого курса действий, а именно взрывающиеся ошейники.