Английская тайна

Загнав неуместный смех поглубже в подкорку, Сашок откашлялся и спросил как можно строже:

— Так что же вы изволили делать вчера? Вам за целый день так ничего и не удалось выяснить?

— Меньше, чем хотелось бы… Но достаточно для того, чтобы укрепиться в моих подозрениях.

— Вы что, — Сашок понизил голос, — всерьез думаете, что они… меня… собираются… того…

— Это было бы логично, не так ли?

— Да, но если это так, то и Анна-Мария в опасности!

— Да, — сказал, не глядя Сашку в глаза, Гарри. — Дома бы ей лучше не появляться в ближайшие дня два.

— Я думаю, она не появится.

— О! Это очень хорошо. И ее предков, кстати, хорошо бы отправить погостить к тетушке в Брайтон. Я знаю, они все равно обещали ее навестить… Так это бы надо ускорить.

— Вы что, смеетесь? Как вы это себе представляете: я звоню им и говорю: вам надо бросить все дела и немедленно уехать в Брайтон?

— Мистер Тутов! Я слышал, на работе вам поручают самые сложные задачи, с которыми никто другой не может справиться. Про вас говорят, что вы соображаете несколько медленно, но очень качественно. И что если дать вам время подумать, то вам просто равных нет. Вот и давайте, придумайте что-нибудь.

И с этими словами Гарри демонстративно отвернулся, давая Сашку возможность сосредоточиться.

Через пару минут Сашок заговорил снова:

— Придумал. Я позвоню им и скажу, что у нас намечается примирение с Анной-Марией. И намекну — прямо об этом говорить, конечно, нельзя, — но намекну прозрачно, что нам бы очень помогло, если бы на два-три дня мы остались дома наедине. Это должно сработать.

— Браво! — воскликнул Гарри. — Нет, не зря вас все нахваливают. Только когда будете звонить своим, не говорите им, где вы находитесь, и вообще никому не говорите, придется соврать…

— Вы думаете… вы всерьез считаете, что линию могут прослушивать?

— А кто их знает… Если это КГБ, то запросто… Прямо со спутника…

И Гарри вдруг замолчал. Сашок тоже не нашелся что сказать — после такого-то! Но потом он вспомнил, что сегодня твердо решил не поддаваться панике, и постарался занять себя изучением новых французских вагонов. И, надо сказать, пришел просто в восхищение. Вместо разваливающихся на части, набитых вековой пылью, покрытых засаленной, липкой обивкой допотопных диванов, вместо замызганных неотмываемых окон и железных дверей с грубыми, паровозного века ручками — вместо всего этого обрыдшего — некая симфония тонких линий из светлого металла, пластика и стекла. Темно-серые ворсистые сиденья с неброским рисунком и эти эффектные затемненные окна. Стеклянная, но обрамленная серым и темно-оранжевым металлом полка над головой. В ней к тому же лампочки индивидуального освещения: хочешь — зажигаешь, хочешь — гасишь. И кондиционер работает ненавязчиво, бесшумно — конец сквознякам, бедствию английских поездов. А как мягко трогается, как гладко скользит новый поезд по рельсам! Ничуть не хуже, чем на континенте.

— Ну, и как вам? — спросил Сашок, восторженно обводя вокруг себя рукой.

— Да, — отвечал Гарри, понурившись, — все меняется к худшему. Вот и наши старые добрые поезда сменят теперь на эту французскую дребедень.

— Неужели вам совсем не нравится? Кондиционер-то как работает: и не холодно, и не жарко.

— Да уж, скажете тоже… Гоняет спертый воздух взад-вперед. Чувствуете, как пахнет нехорошо? То ли дело в наших старичках — всегда свежий воздух, все естественным образом вентилируется, у каждого своя дверь, свое окно. А уж сталь какая прочная… Сорок лет проездили, дверями прохлопали — и хоть бы хны. А эта хлипкая хреновина будет ломаться каждые две недели. И первыми двери эти фиговы открываться перестанут, помяните мое слово.

Ну что тут скажешь? Сашок только руками развел. Он замолчал и стал думать о том, где слышал об этой компании — «Эспайар». Кажется, она мелькала в новостях. Но ничего конкретного вспомнить не мог. Гарри тоже погрузился в размышления, продумывая, наверно, план действий.

Так, каждый в своих мыслях, доехали они до «Ландон Бриджа». Когда вышли на перрон, Гарри шепнул: «Я буду идти сзади, на небольшом расстоянии».

Ну, на расстоянии так на расстоянии. Хотя глупость невероятная. Как будто этот немолодой обрюзгший толстяк может от чего-то защитить. Тем более от КГБ… Или от всемирно известной русской мафии. Да он в натуре против Дынкина с Лещом что может? Э-эх! Вообще, надоел уже Сашку весь этот триллер. Иногда приходило в голову: надо только тряхнуть как следует головой, и вся эта галлюцинация развеется, словно дым.

И, кстати, с чего он вообще доверился этому Гарри? Может, он тоже — соучастник всего этого розыгрыша, всей этой большой мороки? И вообще тип — подозрительный. «Что надо сделать, — ожил тут внутренний голос, — так это срочно позвонить в Москву на мобильный Гаврилову, он с расстояния трезво оценит ситуацию». — «На мобильный дорого, хотя ради такого случая… — согласился Сашок. — Но как позвонить-то? Денег нет, телефонную карточку дома оставил… Разве что последовать примеру Вугара и потихоньку «злоупотребить служебным положением»? Дождаться момента, когда Синюха выйдет в туалет или еще куда… Но как сделать так, чтобы коллеги не услышали?»

Короче говоря, оба они — и Сашок, и его много о себе воображающий внутренний голос — совсем забыли о том, что на работе, в «Сенчури Билдинг», за последние сутки случились коренные перемены. Немудрено, впрочем, и забыть: любому нормальному человеку произошедшее накануне показалось бы сном. Причем бредовым. Так что Сашок вошел в свою контору, как всегда, думая о том, как бы прошмыгнуть незамеченным мимо мистера Сингха. И был в первый момент обескуражен, когда увидел, что коллеги выстроились его встречать, причем во главе с самим Синюхой. Гарри, разумеется, вперся вслед за Сашком, но наличие охраны явно вызвало лишь еще большее уважение трудящихся. А сам мистер Сингх отвел Сашка в сторону и сказал: «Мистер Тутов, я думаю, вам следует занять пока мой кьюбикл. Не торчать же вам в общей комнате. Ваш телохранитель может пока посидеть за столом Лиз. Позднее мы с вами могли бы обсудить, как перепланировать помещение. Если, конечно, вы намерены проводить здесь с нами много времени».

Сашок благосклонно кивнул — идея похозяйничать в заветной Синюхиной будке, честно говоря, его изрядно развеселила. Заодно решался и вопрос со звонком в Москву.

— Спасибо, — сказал Сашок, — тем более что мне надо срочно позвонить в Россию. По весьма конфиденциальному делу.

Гаврилов был в своем репертуаре. Как только Сашок рассказал ему о последнем развитии событий, он расхохотался:

— Не знаю насчет этой мафии, или КГБ, или студентов театрального — по-моему, это все ерунда. Но вот этот твой Гарри — явно подозрительный тип. Ты что, не догадываешься, зачем он всех вас из дома спроваживает? Нет? Да это же очевидно! Обчистить хочет! В спокойной обстановке, зная, что дома наверняка никого нет…

Это звучало настолько логично и убедительно, что Сашок сразу же согласился.

— Да, да, ты прав, конечно! Как это я дал себе голову заморочить… Просто даже стыдно! Я немедленно дам этому обалдую от ворот поворот.

— Вот именно! И мой тебе совет: не откладывай. Прогони его сейчас же. А своих родичей предупреди, чтобы никуда из дома в ближайшее время не отлучались.

Повесив трубку, Сашок выглянул из Синюхиного кьюбикла и повелительно махнул Гарри рукой: поди-ка сюда, голубчик. И тот послушно вскочил и побежал на зов, как песик. Лицо его радостно светилось, а в руках, в тон лицу, сияла желто-розовая газета. Это была «Файнэншл таймс», орган Сити, газета класса инвесторов и высоколобых финансовых воротил. Гарри держал ее открытой на особых страницах, сплошь испещренных столбиками мелких цифр. Сашок никогда этих страниц не читал, но иногда бросал на них уважительный взгляд — через плечо какого-нибудь надменного соседа в поезде. Он собирался вообще-то сказать Гарри что-нибудь резкое и злое, но тот на бегу излучал такое радостное, такое искреннее волнение, что оно передалось и Сашку и сбило его с правильного настроя. Да Гарри и не дал бы ему вымолвить ни слова. Схватив Сашка за руку, он возбужденно зашептал ему в ухо:

— Вы знаете, каков сегодняшний курс акций «Эспайр Пи-Эл-Си»? Мистер Тутов, вы женаты на мультимиллионерше! 

Глава 26. Загадка телефонного номера

Из-за белых дуврских скал уже показалась тупая морда чаринг-кросского скорого, когда Сашок заприметил Гарри, притаившегося на вокзальной стальной скамейке в своем неприметном плаще и надвинутой на глаза кепке. «Явился — не запылился», — рассердился Сашок и решил делать вид, что в упор его не видит.