Английская тайна

Поезд опоздал всего на две минуты, но, к разочарованию Сашка, оказался составленным из дряхлых музейных вагонов. «Приснились мне вчера французские, что ли? — подумал он. — Да вообще все вокруг в последнее время — какой-то сплошной сон».

Делать нечего, надо было садиться в поезд. Вообще-то Сашок намеревался следовать, по крайней мере, одному совету Гарри — строго соблюдать прежний режим, как будто ничего не происходит. «Бизнес эз южал». Всё — как всегда! Это поможет не сойти с ума.

Правда, легко сказать, да трудно сделать. Не так уж тяжело, конечно, встать, как всегда, в 6.15, сварить и съесть овсянку или слопать корнфлекс с молоком. Потом прийти на станцию, влезть в осточертевший вагон, почитать «Таймс» по дороге — это все не проблема. Но удастся ли сохранить равновесие, если на работе коллеги опять выстроятся его встречать, а начальник мистер Сингх, по кличке Синюха, станет заискивающе заглядывать в глаза и просить одобрения своих руководящих действий?

Да, надо, конечно, признать, это был апогей всего розыгрыша — покупка на его, Сашка, имя небольшого халтурного издательства, где он трудился, деликатно выражаясь, совсем не на первых ролях. Сначала Сашку казалось, что над ним попросту издеваются. Потом он все-таки поверил, что окружающие, включая начальника, свирепого мистера Сингха, хоть и поражены до глубины души, но принимают его всерьез. Ох, как упирался Сашок, когда клиент из Тирасполя потащил его вместе с Сингхом ужинать в «Савой»! Сашок, разумеется, читал, что «Савой» в наше время считается уже слегка старомодным, что нынешние крутые ходят в «Нобу» или в «Айви», но для него-то и поход в «Савой» был приобщением к экзотической, незаслуженной роскоши. Сашок отбивался изо всех сил, бормотал какие-то слова о занятости, о других обязательствах, о том, что «может быть, вы лучше вдвоем с мистером Сингхом», — ничего не помогало. Проклятый молдаванин непременно хотел заполучить именно «хозяина». «Да какой я хозяин! Ребята просто пошутили», — хотел воскликнуть Сашок, да не посмел. К тому же господин Лупану явно преувеличивал всемирно-историческое значение издательства, считая его «крышей», под которой проворачиваются какие-то не слишком прозрачные, но, видно, крайне выгодные сделки. Мистер Сингх, черт такой, ему подыгрывал, делал совершенно серьезное и многозначительное лицо, а когда Лупану спрашивал о контактах «Сенчури билдинг» в Сити, даже ронял (по-английски так и называется: «нэймз дроппинг») некие двойные, явно через дефис пишущиеся фамилии, о которых Сашок слыхом не слыхивал. В общем, в итоге Сашок не смог получить удовольствия ни от лосося в каком-то невероятном лобстеровом соусе, ни от розового «Сансерра», ни от подобострастных официантов.

Потому что ну какой же Сашок «владелец» в самом-то деле? И каково ему придется, когда недоразумение выяснится? (А оно выяснится обязательно, причем скорее рано, чем поздно.) Нет, Сашку хочется назад в его прежнюю, пусть скромную, но ясную и предсказуемую жизнь, он мечтал бы опять просто редактировать статьи про молдавский текстиль, литовскую энергетику и про что угодно еще. Потому что в глубине души даже мистер Сингх знает, что Сашок — редактор от бога, с которым ни Вугар, ни Цвета, ни русский кореец Ли — никто вообще не может сравниться в их несчастном издательском доме, наскоро сколоченном из подручных материалов для выкачивания денег из наивных российских рекламодателей. Все знают, что Сашок (и зачастую никто другой) способен спасти самый глупый, самый безнадежный текст, из любой дилетантской глупости он за несколько часов может сделать конфетку, даже когда все остальные оступаются и разводят руками. Понятное дело, что Сашку не место в таком убогом заведении, но ведь еще не вечер, и, глядишь, натренировавшись на тираспольском текстиле, он выйдет когда-нибудь на другие горизонты. Но и сейчас, стыдно признаться, но ведь факт! — даже и такая кондовая работа доставляет ему удовольствие. Как же все-таки любит он цеплять друг за друга слова, ткать из них узоры, из ничего творить музыкальный ритм, темп и мелодию гипнотизирующей фразы…

«Ты просто маньяк, фанатик, вот ты кто!» — говорит Анна-Мария. Говорит вроде бы с осуждением, с эдаким пренебрежительным пожиманием плечами, но Сашка не проведешь, изучил он уже эти их английские штучки достаточно, чтобы понимать: на самом деле это комплимент, выражение неподдельного восхищения и, может быть, даже гордости за любимого, хотя и эксцентричного мужа. Эксцентричность, не забывайте, здесь вещь вполне уважаемая, только не надо об этом вслух говорить. Ординарность же, наоборот, громко восхваляется, приводится в пример, но в действительности потихонечку презирается.

Так что факт остается фактом: он, Сашок, своего рода графоман, его хлебом не корми, дай что-нибудь отредактировать, напрочь переписать, придумать новую композицию, изобрести неведомые автору глубинные смыслы. И почти все равно, о чем будет идти речь — какая, собственно, разница? А всякие такие игры во владельцев и менеджеров — это совсем Сашку не по нраву. И вот какая нелепая мысль не давала ему покоя: что, если незаметно пробраться на свое рабочее место, скромно сесть за стол и попросить Синюху дать ему что-нибудь поредактировать? Как ни в чем не бывало, а? Вдруг все как-то незаметно вернется на круги своя?

Но умом Сашок прекрасно понимал наивность этих своих мечтаний, догадывался, что просто так из этой чертовщины не выпутаться. И если он возьмет и усядется за свой стол и примется за прежнюю работу, его просто примут за ненормального. Теперь вот еще эти стальные акции, кем-то купленные на имя его жены… Ясно, что добром такие дела не кончаются. Короче говоря, мрак. А дома-то тем временем… да, дома-то совсем неладно! Английская жена Анна-Мария почти неделю не ночует дома, обидевшись на Сашка за какую-то чепуху. И прекрасная русская любовница Анастасия (похожая на Анну-Марию как две капли воды), так и та Сашком совсем не интересуется, не звонит (хотя обещала) и даже, возможно, участвует в каких-то злых кознях. По крайней мере, если верить Гарри. Но верить ему Сашок теперь не собирается. Товарищ Берия вышел из доверия.

«Берия» между тем прошел мимо Сашка, кивнул ему головой небрежно, пробормотал: «Хай-я» — как здороваются с не слишком близко знакомыми, особенно если не помнят их имен.

Сашку даже обидно стало: чего это он?

Но вскоре Гарри важно прошествовал в обратную сторону, потом, словно не выдержав, плюхнулся на противоположное сиденье и сказал:

— Значит, вот как, решили не следовать моему совету и ночевали дома.

Сашок лишь плечами пожал: мол, свободный человек в свободной стране, где хочу, там и ночую. Потом все-таки сказал:

— А вы где, товарищ Берия, ночь провели?

— Берия? Нет, тогда уж генерал Власик. Одну важную персону вынужден был охранять. Поскольку она, персона эта, ведет себя безответственно и беспечно.

— Да бросьте вы, Гарри, в самом деле. Не бдели же вы всю ночь у меня под окном.

— Именно что так.

— Трудно поверить. Но в любом случае вы не в телохранители нанимались, а в сыщики. Вы бы лучше там, в Лондоне, в районе гостиницы «Корнуолл» разведывали.

— А где, вы думаете, я был вечером? Именно там. Причем, поверьте, это были напряженные часы, тяжелая работа, сопряженная с большим риском.

— Ну и что вы выяснили?

— Ну, к примеру… что при ближайшем рассмотрении… этот… не так уж на вас и похож. Так, тип общий, не более. Остальное — грим, причем довольно грубо наложенный… и, если приглядеться, сразу понятно, что он ощутимо ниже вас ростом и намного старше…

Тут Сашок точно поперхнулся, и все его твердое намерение выдержать с Гарри независимый и холодный тон куда-то улетучилось.

— Почему же, — вскричал Сашок, — там, на станции, нам обоим он показался таким… убедительным?

— Ну, во-первых, эффект привычной одежды, она очень тщательно подобрана… Во-вторых, актер он, видимо, высшего класса, ничего не скажешь, походку вашу он научился копировать, жесты и даже выражение лица!

Сашок явственно ощутил что-то вроде озноба, что называется, мороз пробежал по коже.

— Знаете, Гарри, честно вам признаюсь, почему-то от этой мысли, что кто-то долго наблюдал за мной, изучал, учился копировать… а теперь ходит где-то и изображает меня, и люди, может быть, смотрят на него и за меня принимают… почему-то мне от этого всего очень не по себе делается…

— О, Александр, на вашем месте я ощущал бы то же самое! — отвечал Гарри, копаясь в карманах своего плаща, — но вот, взгляните-ка на эту бумагу…

— Что это?

— Ксерокопия паспорта женщины, которую вы называете Анастасией.

— Цыбакина Халиссия Михайловна, место рождения — город Омск, — ошеломленно прочитал Сашок. — Смотри-ка, на три с половиной года моложе Анны-Марии…

— Да, а тут, видите, копия страницы с британской визой. Все, кажется, в полном порядке, выдана в Москве, в посольстве…