Английский с улыбкой. Брет Гарт, Стивен Ликок. Дефективный детектив / Bret Harte, Stephen Leacock

“There were Simla reasons, certainly,” he replied. “But you think I came here for solitude! SOLITUDE!” he repeated, with a laugh. “Why, I hold daily conversations with any blessed thing in this house, from the veranda to the chimney-stack, with any stick of furniture, from the footstool to the towel-horse. I get more out of it than the gabble at the Club. You look surprised. Listen! I took this thing up in my leisure hours in the Department. I had read much about the conversation of animals.

I argued that if animals conversed (я утверждал, что, если животные разговаривают; to argue – доказывать; утверждать), why shouldn’t inanimate things communicate with each other (то почему бы неодушевленным предметам не пообщаться между собой)? You cannot prove that animals don’t converse (вы не можете доказать, что животные не разговаривают) – neither can you prove that inanimate objects DO NOT (также и не можете вы доказать, что неживые предметы /этого/ не /делают/). See (понимаете; to see – видеть; понимать, сознавать)?”

I was thunderstruck with the force of his logic (я был ошеломлен силой его логики; thunder – гром; to strike – наносить удар, ударять; поражать).

“Of course,” he continued (конечно, – продолжал он), “there are degrees of intelligence, and that makes it difficult (существуют /различные/ степени умственных способностей, и это создает трудности). For instance, a mahogany table would not talk like a rush-bottomed kitchen chair (к примеру, обеденный стол не стал бы говорить, как кухонный стул с сиденьем из тростника; mahogany – красное дерево; стол /особ. обеденный/; bottom – низ, нижняя часть; сиденье /стула/).”

I argued that if animals conversed, why shouldn’t inanimate things communicate with each other? You cannot prove that animals don’t converse – neither can you prove that inanimate objects DO NOT. See?”

I was thunderstruck with the force of his logic.

“Of course,” he continued, “there are degrees of intelligence, and that makes it difficult. For instance, a mahogany table would not talk like a rush-bottomed kitchen chair.”

He stopped suddenly, listened, and replied (он вдруг прервался, прислушался и ответил), “I really couldn’t say (я, право, не могу сказать; really – действительно, в действительности; по правде говоря /как вводное слово/).”

“I didn’t speak,” I said (я /ничего/ не говорил, – сказал я).

“I know YOU didn’t (я знаю, что вы – нет). But your chair asked me (но ваше кресло спросило меня) ‘how long that fool was going to stay (как долго этот болван собирается /здесь/ пробыть; to stay – оставаться, не уходить; останавливаться, гостить).’ I replied as you heard (как я ответил, вы слышали). Pray don’t move (прошу вас, не вставайте: «не двигайтесь»; to pray – молиться; просить, упрашивать) – I intend to change that chair for one more accustomed to polite society (я намерен заменить это кресло на более привычное к вежливому обращению; society – общество; общение, контакт). To continue: I perfected myself in the language (продолжим: я усовершенствовался в этом языке), and it was awfully jolly at first (и поначалу было ужасно весело).

He stopped suddenly, listened, and replied, “I really couldn’t say.”

“I didn’t speak,” I said.

“I know YOU didn’t. But your chair asked me ’how long that fool was going to stay.’ I replied as you heard. Pray don’t move – I intend to change that chair for one more accustomed to polite society. To continue: I perfected myself in the language, and it was awfully jolly at first.

Whenever I went by train (куда бы я ни поехал поездом), I heard not only all the engines said (я слышал не только то, что говорили локомотивы; engine – двигатель, машина; паровоз, локомотив), but what every blessed carriage thought, that joined in the conversation (но и то, что думал каждый чертов вагон, который вступал в разговор; to join – соединять; присоединяться; to join in – принимать участие в /разговоре/, быть вовлеченным в /разговор/). If you chaps only knew what rot those whistles can get off (если бы вы, ребята, только знали, какой вздор могут нести эти /паровозные/ свистки; rot – гниение; чушь, нелепость; to get off – рассказать /анекдот/)! And as for the brakes, they can beat any mule driver in cursing (а что до тормозов, так они дадут фору любому погонщику ослов в сквернословии; to beat – бить, колотить; превосходить, быть лучше; to curse – проклинать; сквернословить). Then, after a time, it got rather monotonous (затем, со временем, это стало довольно скучным; monotonous – однообразный; скучный), and I took a short sea trip for my health (и я предпринял небольшое морское путешествие для здоровья).

Whenever I went by train, I heard not only all the engines said, but what every blessed carriage thought, that joined in the conversation. If you chaps only knew what rot those whistles can get off! And as for the brakes, they can beat any mule driver in cursing. Then, after a time, it got rather monotonous, and I took a short sea trip for my health.

But, by Jove, every blessed inch of the whole ship (но, ей-богу, каждому треклятому дюйму на всем корабле; by Jove – клянусь Юпитером! ей-богу) – from the screw to the bowsprit (от винта до бушприта; screw – винт, шуруп; гребной винт) – had something to say (имелось что сказать), and the bad language used by the garboard strake when the ship rolled (а ругань, которой пользовался шпунтовый пояс, когда корабль качало; bad language – брань, сквернословие; to roll – катиться, вращаться; испытывать бортовую качку) was something too awful (была просто ужасной; too – слишком; крайне, очень /эмоц. – усил./; awful – внушающий страх, благоговение; ужасный, отвратительный)! You don’t happen to know what the garboard strake is, do you (вам не довелось узнать, что такое шпунтовый пояс, верно; to happen – случаться, происходить; посчастливиться)?”

“No,” I replied (нет, – ответил я).

“No more do I (мне не больше /вашего/). That’s the dreadful thing about it (это ужасно: «это – ужасная вещь насчет этого»). You’ve got to listen to chaps that you don’t know (вам приходится слушать парней, которых вы не знаете).

But, by Jove, every blessed inch of the whole ship – from the screw to the bowsprit – had something to say, and the bad language used by the garboard strake when the ship rolled was something too awful! You don’t happen to know what the garboard strake is, do you?”

“No,” I replied.

“No more do I. That’s the dreadful thing about it. You’ve got to listen to chaps that you don’t know.

Why, coming home on my bicycle the other day (ну и как-то я ехал домой на велосипеде; the other day – недавно, на днях) there was an awful row between some infernal ‘sprocket’ and the ‘ball bearings’ of the machine (и разгорелась страшная ссора между черт /знает/ какой цепной звездочкой велосипеда и шарикоподшипниками; infernal – относящийся к аду, преисподней; чертовский, адский), and I never knew before there were such things in the whole concern (а я никогда раньше и вообще не знал, что существуют такие детали; whole – весь, целый; concern – /разг./ штука, приспособление).”

I thought I had got at his secret, and said carelessly (я подумал, что проник в его тайну, и небрежно сказал; to get at smth. – понять, постичь что-л.): “Then I suppose this was the reason (значит, как я полагаю, это стало причиной) why you broke off your engagement with Miss Millikens (почему вы разорвали помолвку с мисс Миликенз)?”

“Not at all,” he said coolly (ничуть, – сказал он спокойно; coolly – свежо, прохладно; спокойно, невозмутимо). “Nothing to do with it (это не имеет к тому никакого отношения; to have nothing to do with smth. – не иметь никакой связи с /чем-л./). That is quite another affair (это дело совсем другое). It’s a very queer story; would you like to hear it (это очень странная история; вы бы хотели ее услышать)?”