Анна Нимф

– К оракулу?

Оракул – не до конца исследованное божество в виде статуи, стоящей в дальней комнате, на вопросы отвечает точно и довольно быстро. При условии пропетой ему молитвы, поклона и принесенной «жертвы» или же подарка. В общем, статуя с запросами, и ей не всегда угодишь, чтобы она вообще соизволила проснуться и открыть светящиеся глаза. Её достал на одном из дальних островов наш загадочный директор, а инструкцию по пользованию приложить забыл. Учились мы с ней разговаривать методом проб и ошибок, шаг за шагом проясняя предпочтения божества.

– Да ну его. Лучше позвоню в полицию. Может, повезет и трубку поднимет не Кренц?

Я как раз тянулась к телефону, когда над дверью прозвонил колокольчик, и в Бюро ввалился невысокий и жизнерадостный Вадрик.

О нём следовало рассказать отдельно. Вадрик Тейлз считал себя психологом-криминалистом, часто пытался помогать полиции, но не часто допускался к настоящим сложным расследованиям, потому как несмотря на тонну дипломов, не вызывал ни у кого доверия. «Психиатрической» терминологией, однако, он сыпал изрядно, постоянно кого-то исследовал, анализировал и учил жить. Имел светлые волосы и брови, чуть наивные бирюзовые глаза и изящные, больше подходящие женщине, нежели мужчине, стройные ноги.

– Доброе утро, коллеги! – вплыл он, источая запах мужского одеколона. Сразу же уселся в свободное кресла напротив стола, хотел, как мне показалось, сложить на него ноги, но передумал.

Коллегами мы с ним являлись едва ли, но Вадрик время от времени, втайне восхищенный магически одаренными людьми, пытался выведать у нас заклятье, то или другое. Применить его, проверить собственные силы и вычислить, нет ли у него самого скрытого дара. Положим, прорицателя или ясновидца, может, на худой конец телепата.

Я могла с точностью до сотой процента сказать, что дара у Тейлза не было, но веру в себя он поддерживал, как жрицы святой огонь на горе Хелла. Появление Вадрика оказалось настолько своевременным, что мы с Аланом подумали одно и то же – «у него и выясним адрес сына Доры». Этот вечный недоучка, считающий себя гуру, имел доступ к полицейским базам и мог помочь. Конечно же, мы синхронно разулыбались ему, как родному.

– Какие вы счастливые… – тут же уловил намек на отклонение в наших головах Тейлз. Он вообще эти «отклонения» выискал у всех и «находил» – была бы цель, а метод найдется. – Странно даже. Может, вам провериться у меня на наличие «позитивной девиации»? Для вас первая консультация бесплатно.

Ага-ага. После он попросит показать ему некий магический трюк, объяснить его суть, и пойдет тренироваться. Но магия не подчиняется тем, кто не владеет силой. С ней либо рождаются, либо приобретают временную мощь с помощью артефактов. Что опасно, потому что артефакты, как и наш несговорчивый оракул, обязательно требуют что-то взамен.

– Мы просто тебе рады, дружище! – чрезвычайно доброжелательный сейчас Алан расцвел в улыбке.

Я в подтверждении слов напарника кивнула. И перешла сразу к делу:

– Поможешь нам выяснить один адресок?

– Преступник? Мошенник? Наркоман? Нужна помощь в захвате, допросе?

У меня почти зубы свело от такой бравой готовности встревать туда, куда встревать не нужно.

– Нет, всего лишь сын одной знакомой, которого она давно не видела.

Вадрик сразу поскучнел, но помочь не отказался.

– Говорите имя, – и полез за телефоном.

Спустя пару минут передо мной лежал листок с надписью «Западные холмы, Гилрейн, дом 41» – отлично, до Гилрейна часа полтора на машине, заодно проветрюсь. К тому же туда ведет исключительно живописная дорога.

А истинную причину своего визита «коллега» озвучил сразу после оказанной нам услуги.

– Послушайте, я сейчас нахожусь немного в затруднительной ситуации, допрашиваю проститутку, которая знает нужные имена, но она не идет на контакт. Попросту молчит, и никакие методы разговорить ее не помогают. Ну, не давить же на женщину, которой пятьдесят восемь…

– Сколько?! – почти взвизгнул от удивления Алан. – Пятьдесят восемь проститутке? Ох, Великая Кармелла, помилуй…

Он, вероятно, в деталях представил то, от чего я хихикнула. Мда, необычный возраст для древней профессии. Крайне почтенный.

– И чего ты хочешь от нас?

Тейлз замялся. Но мялся он ввиду врожденной наглости, наивности и простоты не очень долго.

– Может, вы дадите мне какое-нибудь заклятье, эликсир, колечко, я не знаю…

– Сыворотку правды?

– И она бы тоже подошла. В общем, любой метод, позволяющий разговорить человека.

Таких методов у нас в запасе был вагон и маленькая тележка, но делиться ими мы не спешили. На помощь тут же пришел смекалистый Алан, опять сияющий добродушием.

– Знаешь, произнеси, держа руку над головой почтенной дамы: «Килуа, маххатун, куитонантус, уаба».

– Да?! – теперь сиял Вадрик. – Надо обязательно запомнить, я сейчас буду повторять…

Повторы ему не помогут – я косилась на Алана с сарказмом. Мол, зачем ты дал ему пустые слова? К тому же приправил их эффектом «забытья», что означало: человек, сколько бы их ни повторял, через пять минут все равно забудет.

Но Ал лишь незаметно ухмыльнулся: «Я сделал все, что мог». Оставалось лишь вздохнуть – шутник, он и в Анатузе шутник.

– Маххатун… Куи… она… – Тейлз честно гонял заветное заклятье на языке, как сокровище, как гору драгоценные камешков, ни один из которых нельзя растерять. – Анантус…

– Онантус, – сдержанно поправил Алан.

– Да, онантус… уеба…

Напарник закатил глаза – «Сам ты «уеба». Вздохнул.

– Уаба. Это важно, не путай.

– Ага, спасибо.

Жаль человека, который не донесет ни одну из этих букв в памяти. И тут мой взгляд упал на маленькую коньячную бутылку, все еще стоящую на столе. Вот в ней как раз и содержалось то, что Тейлзу помогло бы разговорить человека. Эликсир стыда, слитый с Кохана.

– Предложи ей вот это, своей заключенной, – и я указала на бутылочку.

– Алкоголь? Ага, не дождется. Я уже сам настолько вымотан, что с этого следует начинать утро.

Слово – дело. Мы даже не успели среагировать, как Тейлз схватил бутылочку, свинтил крышку, – и о, боги, – влил в себя содержимое. Поморщился, как от горькой полыни, скривился и надтреснутым голосом произнес:

– Что вы такое тут употребляете?!

Вытер губы краем рукава, сморщился еще раз и поднялся с места. Пошел к двери, повторяя:

– Онантус… Уаба, маххатун…

Я зажмурилась. Потому что знала, вот еще секунда, и из меня наружу прольется гомерический хохот, способный превратиться в истерику. Этот идиот только что выпил концентрат беспомощности и вины.