Анонимные грешники

— Сделка должна быть выгодна обоим сторонам, Аврора, — её горячее, неглубокое дыхание приостанавливается. Слава Богу. — Что я получу взамен?

— Что?

Её шепот доносится прямо до моего члена.

— В этом мире нет ничего бесплатного. Как ты собираешься купить моё молчание?

Воздух такой густой, что я мог бы высунуть язык и попробовать его на вкус. Какого хрена ты делаешь, Анджело? Я не должен был играть в эти игры с невестой моего дяди. Я должен броситься в её сторону, рывком распахнуть дверь и сказать ей убираться вон. Избавить машину от её гребаного запаха ванили и шоколада, тяжелого дыхания и этих блестящих светлых волос, которые, я знаю, я буду находить повсюду в течение следующих нескольких дней.

Но затем её голос становится низким, страстным, хриплым.

— Ну, и чего же ты хочешь?

Блять.

Я перевожу взгляд с руля обратно на её лицо. Её глупое, девичье личико и эти большие янтарные глаза, которые сейчас шире, чем обычно.

Жар пробирается под мою кожу, как зуд, от которого я не могу избавиться. Я расстёгиваю ещё одну пуговицу. Провожу рукой по подбородку. Затем я издаю тихий горький смешок, который будто мне не принадлежит.

Это просто смешно. Я ем на завтрак таких девушек, как Аврора. Только я этого не делаю, потому что я не собираюсь лезть к девушке моего дяди. Даже если этот дядя — Альберто, и даже если его девушка выглядит вот…

Так.

Я не собираюсь хватать её за основание затылка, притягивать ближе и смотреть, какие эти мягкие губы на вкус. Я не собираюсь зарываться кулаком в эти волосы и проводить зубами по всей длине её шеи, пока она не выдаст мне на ухо все свои глупые маленькие секреты.

— Вылезай.

Аврора не двигается. Но если я ещё немного посижу с ней в этой машине, я либо сдамся, либо врежу кулаком по приборной панели. Или и то, и другое. Поэтому я открываю дверь, выхожу и направляюсь к дому. Дождь льет на меня, обжигая кожу, но никак не охлаждая меня. Позади себя я слышу, как хлопает дверца машины.

— Подожди! — тихий голос Авроры доносится сквозь ветер, и я слышу хруст гравия под её кроссовками, пока она пытается не отставать от меня. — Анджело, пожалуйста, не…

Поднимая глаза, я понимаю, что заставило её замолчать. Входная дверь открывается, и её жених, мой дядя, затемняет дверной проем. Его глаза смотрят на меня, затем на Аврору и снова обратно. Он складывает руки на своем огромном животе и хмурится.

— Господи Иисусе, малыш, — бормочет он. — Ты мог бы дать девочке зонтик.

Девочке. Я вглядываюсь в янтарное сияние фойе позади него и прислоняюсь к колонне, поддерживающей крышу крыльца.

— Я на тебя не работаю, Альберто.

Его взгляд настороженно скользит по мне.

— Конечно, конечно. Что ж, я ценю, что ты помог мне выбраться из затруднительного положения. Она бы ныла всю неделю, если бы я не позволил ей увидеться с отцом.

Аврора, тяжело дыша, поднимается по ступенькам. Она бросает взгляд на Альберто, затем на меня, её глаза застилает явная паника. Я засовываю руки в карманы и выдерживаю её пристальный взгляд.

— Милая, ты вернулась, — Альберто выходит вперёд и прижимает её стройное тело к своему. — Тогда поцелуй своего жениха.

Моё сердце колотится о грудную клетку, но я сохраняю нейтральное выражение лица. Невозмутимое. Аврора делает шаг назад, но хватка Альберто становится только крепче.

— Что? — спрашивает она со звенящим смешком.

— Поцелуй меня, Аврора.

Её глаза устремляются на меня, и я отказываюсь отступать от её взгляда. И откажусь ей помогать. Ты сама вляпалась в эту чертову передрягу, выбирайся из неё сама.

Альберто наклоняется и прижимается своими морщинистыми губами к её губам. Мои кулаки сжимаются в карманах, но я заставляю себя смотреть. Такое чувство, что смотреть на это — это наказание за мои собственные грехи. Она отшатывается под его тяжестью, вытягивая руки в воздухе под неловким углом, пока он делает всю работу. Кажется, что проходит, блять, целая вечность, пока он не отстраняется.

У меня возникает внезапное желание врезать кому-нибудь, и если я прямо сейчас не уберусь с этого крыльца, это будет лицо моего дяди. И это приведет к войне, в которую я, черт возьми, не смогу ввязаться.

Я отталкиваюсь от колонны и бегу обратно вниз по ступенькам.

— Я оставлю вас, двух голубков, наедине, — говорю я ледяным тоном.

— Ещё раз спасибо, малыш.

Каждый раз, когда он меня так называет, я хочу выбить ему зубы.

Дождь стекает по моему расстегнутому воротнику, пока я шагаю к машине.

И затем, прежде чем я успеваю остановить себя, я останавливаюсь. Поворачиваюсь на пятках и пронзаю дядю обжигающим взглядом сквозь пелену дождя.

— Я буду возить её в Дьявольскую Яму каждую среду и субботу.

Он отрывает взгляд от сисек Авроры.

— Что?

— Твою невесту. Я буду возить её к отцу.

Его глаза сужаются.

— Почему?

Я смотрю на серое небо, нависающее над особняком Висконти, словно ночной кошмар.

— Есть кое-какие дела, о которых мне нужно позаботиться в Дьявольской Яме. Она местная, так что может показать мне окрестности. В обмен я буду подбрасывать её к дому ее отца два раза в неделю.

Несколько секунд он хмуро смотрит на меня, затем на его лице появляется хитрая ухмылка.

— Ты возвращаешься, малыш?

Стон вырывается глубоко из моей груди. Ни за что. Но я этого не говорю. Вместо этого я набираю полную грудь влажного воздуха и стискиваю челюсти.

— Думаю об этом.

Его смех прорывается сквозь бурю, грязный и искаженный. Слегка помахав рукой, он поворачивается и направляется обратно в дом. Я тоже поворачиваюсь, мои пальцы нащупывают ключ от машины в кармане.

Проходя мимо, я зажимаю ключ между большим и указательным пальцами и провожу им по водительской стороне Roll’s Royce Phantom Альберто.

Когда я сажусь в машину и включаю дворники на полную скорость, я поднимаю глаза и вижу Аврору, всё ещё стоящую на крыльце. Становится темно, и сияние из фойе превращает её всего лишь в темный силуэт. Но когда я разворачиваю машину, мои фары освещают её.

И впервые с тех пор, как мы встретились, я вижу её улыбку.

Думаю, мне нравится, когда она улыбается.

Глава двенадцатая