Анталия от 300 у.е., или Все включено

Я медленно бреду по широкому тротуару, разглядывая витрины и останавливаясь около некоторых из них. Кожа быстро становится липкой, а лицу так жарко, словно я сижу у каминной решетки. Жаром пышет не только от дороги, по которой медленно ползут машины но и от прогревшихся стен высоких домов. Прошедшая мимо женщина окутывает меня облаком душных духов. На тротуарах, даже не прячась в тень, сидят нищие в затертых до сальной корки восточных халатах, а их дети бегают меж прохожих, клянчат, пытаясь заглянуть в их лица, тыкая в свои открытые рты пальцами и касаясь их чистой одежды смуглыми грязными ладошками. Прохожие отмахиваются, отскакивают, огрызаются, прикрываются сумками и пакетами от тянущихся к ним рук.

В магазине белья, прохладном и почти без покупателей, я, оглушенная выбором, провожу очень много времени. Примеряю даже непрактичное в сочетании с белой рубашкой и синтетической форменной юбкой яркое цветное и кружевное белье, задерживаюсь у полок с майками, чулками и колготками и даже поглядываю на теплые пижамы и банные халаты, представляя собственный шкаф, в котором все это есть. После гардероба мне приходит в голову мысль о собственной кровати, потом о кухне, утвари и посуде в ней, и тогда я тороплюсь к кассе и расплачиваюсь за целый ворох бюстгальтеров, пару цветных комплектов и хлопковых облегающих маек. Купальник я после некоторых колебаний все же откладываю в сторону.

Сложив покупки в сумку, я выхожу на улицу и замечаю, что ряды машин на широкой дороге передо мной погустели, а в сторону метро потянулись потоки офисных служащих. Я поднимаю глаза на большие квадратные часы на столбе у подземного перехода и решаю сходить в книжный магазин, пока он не закрылся.

Когда я поворачиваю на Сретенку, полную гари и раздраженных сигналов от недвижимой ленты машин, я сталкиваюсь с мужчиной советско-конторского вида и, извинившись, отступаю в сторону.

– Здравствуйте, Тамара! – восклицает он. – Не узнаете?

Я осторожно оглядываю его. Турист? Отдыхал в «Голден Бич»?

– Помните, мы отдыхали с женой в Турции у вас? – подтверждает он мою догадку.

– Да-да, конечно! В мае, кажется.

– Ага, в начале июня. Как там сейчас? Жара небось?

– Да нет, ничего, знаете, – отвечаю я, прикладывая ладонь к липкой шее. – В Москве даже как-то пожарче.

– Да, в этом году лето так лето! А вы чего к нам?

– По делам заехала.

– Ну что ж, привет там Турции передавайте! Попробуем к вам еще приехать. Когда лучше в сентябре, октябре?

– В сентябре хорошо, в октябре тоже. Туристов мало уже, спокойно…

– А что? Когда много туристов, тоже хорошо, весело! – отвечает он со смешком.

Кивнув, я бросаю взгляд на часы:

– Да, весело. Ну, передавайте привет жене. До свидания!

– Передам, передам, – отвечает мужчина и, перехватив кожаный портфель в левой руке, сворачивает к переходу.

Прижимаясь к домам и периодически сту пая на дорогу, я иду дальше по узкому тротуа ру. Наверное, этот турист отдохнул хорошо – если он узнает гида в толпе, окликает и даже общается. Я его не помню совершенно, как не помню многих, кого встречаю в каждый свой приезд в Москву.

Я натыкаюсь взглядом на вывеску «Косметолог» – зеленые буквы на белом. Замедлив шаг, заглядываю в широкое окно салона, которое прикрывают бледно-зеленые жалюзи. Ничего не разглядев, толкаю дверь, на которую прилеплен прозрачной лентой листок с надписью: «Работает кондиционер!» Какое облегчение, сюда-то мне и надо.

– Здравствуйте! – приветствую я девушку, перебирающую бумаги за высокой стойкой.

Она одаривает меня профессиональной улыбкой:

– Добрый день. Чем я могу вам помочь?

– Я хотела бы посетить косметолога, – улыбаюсь я в ответ.

– Вы записаны?

– К сожалению, нет. Но, может, есть свободный косметолог?

Девушка опускает голову и перелистывает большую, пухлую тетрадь.

– Ну, сорок минут у вас есть. А какая процедура вас интересует?

– Не знаю… – Я пожимаю плечами. – Увлажняющую маску? Поправить брови?

Мне, в общем, все равно. Я просто хочу полежать и отдохнуть.

Улегшись на кушетку в пахнущем лекарствами кабинете, я с удовольствием вытягиваюсь, чувствуя, как расслабляются усталые ноги. Косметолог, с закрытым маской ртом и носом, надвигает на мое лицо лампу-лупу и прикасается к щекам мягкими прохладными пальцами.

– Кожа у вас чистая, но пересушена очень, – тихим голосом говорит она. – Много времени на солнце проводите? У вас тут пиг ментные пятнышки на переносице и под глазами.

– Угу, – мычу я закрытым ртом.

– Ну, можно сейчас маску вам сделать и брови пощипать. Согласны?

Я киваю, не открывая глаз, – мне очень хорошо лежать в прохладной комнате.

– А покрасить брови не хотите? У вас воло сы светлые, и темно-коричневые брови будут очень хорошо смотреться.

Я опять киваю, и косметолог приступает к работе – очищает горячую, несвежую кожу тампонами, от которых легко пахнет сырыми травами, потом наносит какую-то жидкость, пощипывающую щеки. Немного поерзав, я скоро привыкаю к ощущению и, кажется, даже задремываю. Во всяком случае, слезы, вдруг навернувшиеся на глаза, становятся для меня неожиданностью – я вздрагиваю и открываю глаза.

– Тихо-тихо. Сейчас я закончу, – шепчет женщина надо мной и протирает мне правую бровь. – Еще несколько волосинок.

Она и в самом деле заканчивает быстро – я даже чувствую сожаление, расставаясь с удобной кушеткой и прохладой кабинета.

Сумма, названная девушкой за стойкой, неприятно удивляет меня, и когда она предлагает мне какой-то «очень эффективный» крем, я твердо отказываюсь.

Продолжив свой путь к книжному мага зину, я подсчитываю сегодняшние расходы и пытаюсь успокоить себя тем, что все траты были приятными или полезными. И все же, от выкшая много тратить при почти полном обе спечении в Анталии, успокаиваюсь я не сразу. Лишь увидев заставленные до самого верха книгами полки и вдохнув запах новеньких ко решков и переплетов, я забываю о своих сожа лениях.

Среди полок я брожу до самого закрытия магазина, о котором объявляет бархатистый мужской голос. Пощупав отяжелевшую сумку и вспомнив о том, что мне надо еще зайти в аптеку, я откладываю некоторые из отобранных мною книг и спускаюсь к кассе на первом этаже, где, как я помню, стоит стеллаж с журналами и газетами. Пресса мне тоже нужна, чтобы знать, что происходит в стране и столице – вдруг туризм достанет меня настолько, что я смирюсь со здешней дороговизной.

Я выхожу на улицу, на которую уже спускаются сумерки. Воздух стал прохладнее, но в нем по-прежнему главной нотой остаются выхлопные газы. Облокотившись на железные перила и сунув руки в карманы брюк, я стою и глазею сторонам. Сейчас бы в «Голден Бич», там ужин в полном разгаре.

Поменяв еще сто долларов, я иду в клуб за углом, который нравился мне, когда я работала в Москве, и в котором мне, вероятно, придется дожидаться часа, когда можно будет поехать в аэропорт.

«Хорошо бы отдохнуть после такого выходного», – усмехаюсь я про себя и медленно тащусь к клубу.

Потянув на себя тяжелую дверь, я ступаю вовнутрь и сразу останавливаюсь по просьбе мощного охранника, который хочет заглянуть в мою сумку. Давно уже привыкшая к разнообразным проверкам в аэропортах и отелях – багажа, документов, содержимого карманов, – я покорно раскрываю перед ним сумку. Он, тоже привыкший к проверкам, бегло заглядывает внутрь, едва раздвинув пакеты с покупками, и кивает: