Анти-Горбачев

— Красиво, — заметил Романов про эмблему, — и устрашающе… я всегда боялся летучих мышей, в нашей деревне почему-то все считали, что они по ночам кровь у людей пьют. А почему, кстати, именно она стала символом вашей службы?

— Что они кровь пьют, это басни, — заметил Ивашутин, — есть, конечно, и такая разновидность летучих мышей, семейство вампировых, если не ошибаюсь, но они живут только в жарком климате Южной Америки, от Мексики до Аргентины. Наши отечественные разновидности безобидные и безвредные, питаются насекомыми. А почему они на эмблему попали… — тут Ивашутин сделал паузу, потому что Дима внес поднос с чаем и конфетами.

— Спасибо, Дима, — сказал ему Петр Иванович, — предупреди, чтобы нас никто не беспокоил ближайшие полчаса, — а потом он продолжил про мышей, — наверно потому что это животные ночные, летают тихо, подкрадываются незаметно, всё, как у нас, короче говоря. Но вы ведь сюда не про летучих мышей пришли поговорить, Григорий Васильевич?

— Верно, Петр Иванович, — Романов уселся в кресло в углу кабинета, рядом с которым стоял маленький журнальный столик, а на нём поднос с чаем, — у меня к вам три больших вопроса.

— Слушаю со всем вниманием, — Ивашутин разлил чай по чашкам и весь обратился в слух… немудрено, до сих пор такие высокие гости к нему на чай не заглядывали, в основном вызывали к себе на ковёр — Романов был первым, кто пришёл сюда из состава Политбюро.

— Вопрос номер один, — Романов выудил из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу, — передаю вам список сотрудников ГРУ, завербованных иностранными спецслужбами.

Ивашутина как будто током ударило — он развернул бумагу с кислой улыбкой, ознакомился и только тогда ответил.

— Об источниках этой информации, я так понимаю, спрашивать бесполезно?

— Абсолютно правильно понимаете, — отвечал Романов, — не первый же год служите в соответствующих органах. Там факты указаны, они поддаются проверке… вот и проверьте, если не доверяете.

— Поляков, если честно, — продолжил Ивашутин, — у нас давно под подозрением ходил, его ещё два года назад убрали в кадры, но твёрдых доказательств мы не нашли… спасибо вам, Григорий Васильевич за ценную информацию.

— Это только начало, Петр Иванович, — усмехнулся Романов, — вот вторая бумага — такой же перечень, но из сотрудников КГБ.

— И Калугин тоже? — удивлённо откликнулся Ивашутин, изучив вторую бумагу, — а почему вы это, кстати, не Чебрикову отдаёте?

— У меня есть на это некоторые причины, — ушёл от ответа Романов. — С первым вопросом мы, кажется, покончили, верно?

— Согласен, — Ивашутин убрал обе бумаги себе в стол и вернулся к чаю, — переходим ко второму.

— В руководстве партии, — начал Романов, — возникло мнение, что служба охраны высших лиц государства… да, та самая девятка… должна несколько трансформироваться и видоизмениться… применительно к сегодняшнему моменту…

— Продолжайте, Григорий Васильевич, — благожелательно заметил Ивашутин.

— Так вот — есть мнение, что это должна быть отдельная от КГБ служба, подчиняющаяся напрямую высшему руководителю страны.

— Хм… — кашлянул Ивашутин, — а Виктор Васильевич в курсе?

— Это собственно его идея, — ответил Романов, — а я её только озвучиваю. Он даже предложил название этой новой службы — Государственная служба охраны. Идём далее… костяк этой новой организации безусловно будет состоять из нынешних сотрудников девятки, однако руководить ей лучше бы человеку со стороны — вот я и пришёл с вами посоветоваться, как организовать работу этой ГСО и кого бы лучше поставить там за главного? Из вашего ведомства естественно…

— Я вас понял, Григорий Васильевич, — задумался Ивашутин, — тут надо немного подумать, скажем два-три дня, а затем я смогу внятно изложить все свои идеи на этот счёт.

— Принимается, — ответил Романов, — тогда третий вопрос, последний в списке, но далеко не последний по важности.

— Слушаю, — сказал Ивашутин, — прихлёбывая уже остывший чай.

— Помните историю с сервизом из Эрмитажа?

— Ну как не помнить, на всю страну прогремела, — усмехнулся Ивашутин.

— Так вот, в последние дни, как я понял, началась ещё одна кампания по дискредитации меня и моей семьи в глазах партии и народа.

— Поясните, Григорий Васильевич, — попросил Петр Иванович.

— Ползут слухи, что я привез тонну героина на правительственном самолёте из Афгана, — бросил Романов.

— Она бы просто не уместилась в ваш Ил-62, — заметил Ивашутин, — эта тонна. Грузоподъёмность не позволила бы.

— И тем не менее слух такой имеется, — продолжил Романов. — Но это ещё не всё — второй слух заключается в том, что я якобы слил какие-то государственные тайны Рональду Рейгану во время встречи в Кремле…

— Это во время похорон что ли?

— Да, протокольное мероприятие… с их стороны сидели Рейган, Шульц и Макфарлейн, с нашей — я, Гришин и Громыко, продолжалось все это 20 минут. И вот каким-то непостижимым образом я за эти 20 минут ухитрился раскрыть госсекреты перед нашими вероятными противниками.

Глава 17. Норберт Кухинке

Ивашутин побарабанил пальцами по столику, посмотрел в окно, затем ответил:

— А это уже гораздо серьёзнее, чем какой-то мифический героин. Какие именно секреты вы раскрыли, в слухах не упоминается?

— Ничего конкретного, просто госсекреты, — ответил Романов. — И вас наверно заинтересует, кто является так сказать первоисточником этих слухов?

— Мы бы и сами это выяснили, но если у вас есть такая информация, то она бы нам пригодилась, — осторожно выразился Ивашутин.

— Жена Михаила Сергеевича Горбачёва стояла в начале этой цепочки, так говорят мои источники… она же ведь в МГУ лекции читает на истфаке, вот с преподавателями и преподавательницами этого истфака она якобы и поделилась…

— Но Григорий Васильевич, — сказал вдруг Ивашутин, — вы же не хуже меня знаете, что устав нашей организации запрещает нам работать внутри страны…

— Пётр Иванович, — горько усмехнулся Романов, — уставы можно поправить, если дело касается государственных интересов. С этой стороны можете не волноваться, Виктор Васильевич в курсе и полностью одобряет мои действия.

— Хорошо, Григорий Васильевич, я вас понял предельно чётко… что вы конкретно хотите от ГРУ в связи с этими слухами?