АнтиМетро, Джек Потрошитель

Слегка потянув Артёма за рукав куртки, Татьяна прошептала ему в ухо:

— Любимый, ты постой здесь, послушай. А я, пожалуй, загляну в местный магазин профильной литературы. Полюбопытствую слегка…

Когда они вернулись домой, Артём поинтересовался:

— Алмазная донна, а почему ты такая тихая, задумчивая и слегка расстроенная?

— Считаю, что «анархический след» нас никуда не приведёт. Я имею в виду, не дальше тупика, — заявила жена. — Несут, понимаешь, откровенный горячечный бред, шуты гороховые. Какой — в одно известное место — общенациональный референдум? От таких легкомысленных и наивных болтунов нельзя ожидать ничего серьёзного. Тем более, связанного с кровавыми преступлениями…. Скорее всего, мы, действительно, имеем дело с маньяком-одиночкой…

— А как же быть с найденными книжками, покрытыми отпечатками пальцев разных людей?

— Я же заходила в магазинчик анархической литературы. Там было достаточно много посетителей, но они практически ничего не покупали. Так, только бестолково бродили между стеллажами, заинтересованно вертели книжечки в руках, а потом ставили их на прежние места. Отсюда и большое количество отпечатков пальцев на книжных обложках. При этом многие книги стоят сущие копейки — в магазине уже полтора месяца проводится сезонная распродажа…

— Подожди, подожди, — задумался Артём. — Может, наш «Джек» является сотрудником этого торгового заведения? То бишь, продавцом?

— Не обязательно. Он, скорее всего, просто трудится где-то рядом с магазином. Шёл с работы (или же выскочил в обеденный перерыв), и увидел объявление о скидках. Зашёл в магазинчик и купил, польстившись на дешевизну, парочку толстых книжек…

— Работает где-то рядом?

— Ага, — заразительно зевнула Таня. — Например, в полицейском офисе, расположенном в торце здания Музея детства…

Глава восемнадцатая Сделка и пушистые хвосты

Ровно в одиннадцать пятьдесят пять с улицы — из-за потрескавшейся оконной рамы — долетел высокий голос, полный глубокой задумчивости и величественной печали.

— Дурдом какой-то, — недовольно проворчала Татьяна. — Уже в который раз не удаётся толком выспаться. И зачем так часто проводить намазы? Какой в этом заложен глубинный и потаённый смысл? Ну, отважный и сексуально-активный амазон, встаём? Иди-ка в душ, а я пока проверю электронную почту. А перекусывать будем?

— Зачем, радость моя? — сонно отозвался Артём. — Мы же собрались посетить куриный ресторан. Надеюсь что там — кроме деловых разговоров — удастся заодно и покушать…

Когда он вернулся из ванной комнаты, Таня сообщила:

— Наша уважаемая Катенька загадочно молчит. Никакой информации — ни о причинах пропажи изумрудного оттенка лампочки анализатора, ни о мистере Германе Уилшере. Ладно, подождём, не горит. Наверное, Катерину срочно вызвали на очередное судьбоносное совещание…

Приведя себя в порядок, и тщательно загримировавшись, они вышли на шумную Филдгрейт-стрит, заполненную смуглолицыми, скромно-одетыми мужчинами самых разных возрастов.

— Наваз закончился, — пояснил Артём. — Правоверные мусульмане, совершив священный обряд, покидают мечеть.

— А о чём они сейчас так оживлённо переговариваются между собой по-арабски? — заинтересовалась Таня. — Обсуждают мудрые слова седобородого священнослужителя? И куда, интересно, направляются?

— Обсуждают, в основном, дела футбольные. В частности, букмекерские ставки на результаты игр предстоящего тура чемпионата Англии. А направляются — кто куда. Бедные, конечно, на работу. Например, на сомалийский продуктовый рынок. А богатые…. Да, кто же их знает? Может, в ближайшую восточную кафешку — покурить кальян и, перебирая с важным видом самшитовые (или же нефритовые), чётки, поточить лясы с себе подобными бездельниками. Не исключаю вариант, что некоторые обеспеченные и сознательные мусульмане следуют домой — на предмет старательного исполнения супружеского долга. Жён-то у них, бедолаг правоверных, бывает по нескольку штук. Не всех удаётся удовлетворить за ночь. Приходится и днём — в поте смуглого лица — отрабатывать…

— Шутки шутим? — понимающе улыбнулась жена. — Следовательно, любимый подполковник, ты слегка волнуешься и сомневаешься…. В чём же причина такого неуверенного поведения, если, конечно, не секрет?

— Не жду я ничего хорошего от предстоящей встречи, — задумчиво поморщившись, признался Артём. — Вернее…. Неправильно я выразился. Дело не в терминах — «хорошее» и «плохое». Просто, судя по предчувствиям, на наши головы очень скоро свалится очередная навороченная шарада, а времени на её решение будет, как и всегда, в обрез…

Они вышли на Уайтчепел-Хай-стрит.

— О, из «анархического» переулка доносится бодрый шум и гам, — оживилась Татьяна. — Неужели эти дешёвые лицедеи до сих пор не угомонились? Заглянем, Тёма?

Рядом с книжным магазином продолжался утренний молодёжный митинг. Высоченная девица с ярко-малиновым «гребнем» на голове, облачённая в чёрный потрёпанный мужской костюм, упрямо излагать скучающим слушателям основные догмы и постулаты классического анархизма. В отдалении, устало прислонившись к прямоугольному щиту с портретом князя Кропоткина, застыл бородатый юнец, которого соратники по партии именовали «Рамиресом». Во рту молодого человека находилась мятая светло-коричневая сигаретка, а его глаза были какими-то замутнёнными и подозрительно-отрешёнными.

— Да, картина маслом, — покачал головой Артём. — Те же персонажи — в прежнем интерьере. Причём, некоторые зарвавшиеся наглецы, ничего не опасаясь, даже покуривают марихуану. Наверное, юноша забыл, что Лондон не имеет к наркотически-терпимой Голландии ни малейшего отношения…. Куда, спрашивается, смотрит английская полиция? В нашей демократической России всех участников этого дурацкого спектакля уже бы давно, предварительно настучав по обкуренным физиономиям, загребли бы в кутузку.

— Вот, а я что говорила? — подключилась Таня. — Клоуны несчастные, не способные на серьёзные поступки. Впрочем…. Милый, тебе мордашка этого Рамиреса — никого не напоминает?

— Напоминает. Если данному молокососу добавить восемь-десять годков, слегка подстричь бородку, а на прыщавый нос напялить очки с круглыми стёклами, то получится вылитый товарищ Лев Давидович Троцкий (он же — Лейба Бронштейн), накануне Октябрьской революции.

Ожил мобильный телефон.

— Это Маргарет Слоун беспокоит, — сообщил хриплый старческий голос. — Не отвлекаю, подполковник? Что это у вас там за странный шум? Надумали, от нечего делать, посетить футбольный матч?

— Извините, миледи, но вы не угадали, — благоразумно прикрывая трубку ладонью, отозвался Артём. — Просто мы с женой решили ознакомиться с повседневной жизнью толерантного Лондона. В настоящий момент, как раз, присутствуем на митинге английских анархистов.

— Очень полезное и весьма поучительное мероприятие, — насмешливо фыркнула миссис Слоун. — Смотрите только, чтобы — от однообразия заумных слов — не стошнило. Кстати, я вам по поводу анархистов и звоню…

— Разобрались с отпечатками пальцев?

— Так точно. Но обрадовать, похоже, нечем. Ни в наших архивах, ни в расширенной картотеке Скотланд-Ярда ничего похожего не значится. Следовательно, посещая вышеозначенный митинг, вы, ребятки, понапрасну тратите время.

— Спасибо за заботу, — вежливо поблагодарил Артём. — А как прошла ваша с сэром Генри прогулка по толстым начальственным коврам?