Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика
Шрифт:
Ту же самую оговорку Сас делает и в отношении психически больных: «…Сказать, что душевных болезней не существует, безусловно, не значит заявить о том, что не бывает личного поведения, которое присуще объявленным душевнобольными, или что не бывает беспорядков в обществе, вину за которые на них возлагают» [517] . Действительно, подчеркивает Сас, люди, нарушающие закон или преступающие принципы морали, существуют. Их и объявляют душевнобольными, и так же, как ведьмы и колдуны, они не выбирают эту роль добровольно, ее им приписывают другие.
517
Сас Т. Фабрика безумия… С. 23.
При разграничении этих с виду непротиворечивых феноменов Сас выделяет три класса явлений: 1) события и поведение – рождение мертвого ребенка или отказ от здорового младенца; 2) объяснение событий и поведения – истолкование посредством религиозного
518
Сас Т. Фабрика безумия… С. 24.
На самом деле, как отмечает Сас, и одержимость, и психическое заболевание представляют собой лишь выражение межличностных и социальных затруднений. Восприятие этих специфических форм в обществе, их принятие/допущение или подавление/отклонение связано с доминирующими в обществе ценностями, и природу этих ценностей можно легче всего понять, обратившись к играм, в которые люди играют со своей жизнью. Поиск ведьм и гонения на них, по Сасу, есть важнейший механизм религиозной игры; выявление и лечение психического заболевания – один из центральных механизмов поддержания жизни и энергии в медицинской игре.
Эти первоначальные исследования истерии Сас переносит на более распространенный в XX в. недуг – шизофрению. В своей одноименной работе «Шизофрения: сакральный символ психиатрии» он продолжает религиозную метафору. На его взгляд, шизофрения составляет ядро идентификации психиатрии XX в., ее сакральный символ: «У каждой группы или организации, члены которых объединяются вместе на основании приверженности определенным идеям и идеалам, есть свои специфические символы и ритуалы. Наиболее почитаемым священным символом христианства является крест, наиболее чтимым ритуалом – месса; для врачей таковым является диплом доктора и диагноз болезни. Люди как индивиды и как члены группы считают такие символы и ритуалы выражением того достояния, которое они должны усердно защищать от присвоения другими людьми, особенно теми, кто не является членами их группы. В сущности, они расценивают их как святыни, чистоту которых они должны бдительно охранять от загрязнения как членами группы, так и посторонними. <…> Символ, наиболее полно отражающий особенности психиатров как членов специфической группы врачей, – это понятие “шизофрения”; ритуал, делающий это наиболее отчетливо, – диагностика этого заболевания у людей, которые отнюдь не хотят становиться их пациентами. Когда священник благословляет воду, она становится святой водой и таким образом наделяется священной силой. Точно так же, когда психиатр проклинает человека, тот становится шизофреником и носителем вредоносных сил. Точно так же, как и “божественный” и “дьявольский”, понятие “шизофренический” просто поразительно неопределенно по содержанию и ужасающе в его использовании» [519] .
519
Szasz T. S. Schizophrenia: Te Sacred Symbol… P. XV.
Для Саса представление о шизофрении развивается по сифилитической метафоре, т. е. по метафоре инфекционного заболевания, затрагивающего все органы и ткани вплоть до мозга и могущей протекать как в открытой, так и в скрытой, неявной для самого больного форме. Поэтому деятели психиатрии и неврологии конца XIX – начала XX в. для Саса не кто иные, как конкистадоры психиатрии. Они расширили пространство ее экспансии и посредством старой органической сифилитической метафоры включили в нее новые формы поведения и новые характеристики личности. Они не принесли новых заболеваний, а лишь оправдывали уже существующую практику недобровольной психиатрической госпитализации.
Метафора шизофрении как сакрального символа психиатрии задает идентичность психиатров, «идентичность, которую они хотят сохранить», поэтому все те, кто разрабатывал проблему шизофрении – Крепелин, Блейлер, Фрейд – были не исследователями, а религиозно-политическими деятелями и завоевателями, поскольку распространяли словарь и юрисдикцию психиатрии на все большие и большие пространства. Проблема, с которой столкнулись психиатры-завоеватели, напоминает, на взгляд Саса, экономическую проблему внезапной нехватки нефти. В таком случае что можно сделать? Захватить нефть силой, отвечает Сас, и придумать необходимое национальное, моральное, экономическое и политическое оправдание. Так поступила, по его мнению, и психиатрия.
В этой парадигме критики значима и еще одна работа – «Церемониальная химия», которая описывает механизм функционирования сакрализации, сакральных символов и десакрализации, т. е. весь церемониал общества и социальных институций.
Сас подчеркивает, что различие между больным и здоровым в психиатрии, нормальным и ненормальным в пространстве сексуальности, разрешенным
и запрещенным в наркологии носит не медицинский, а церемониальный характер. «Участвуя в церемониале, человек подтверждает свое членство в группе; отказываясь участвовать в нем, он подтверждает свое несогласие с группой или выход из нее» [520] , – отмечает он. Сами церемонии и церемониал, который они составляют, служат объединению людей в группы. На основании общепринятых связей разделение церемониала способствует вхождению в группу. Внутрицеремониальные связи, т. е. связь между внутрицеремониальными символами и церемониальными референтами определяются моментом членства в сообществе, а не логическими правилами и фактами.520
Szasz T. S. Ceremonial Chemistry: Te Ritual Persecution of Drugs, Addicts, and Pushers. Syracuse: Syracuse University Press, 2003. P. 8.
Продолжив идеи Саса, можно сказать, что связи эти базируются на конвенциональной модели истины, точнее, на подмене конвенциональной моделью корреспондентной модели. Истина в церемониале общества построена на соглашении между ее членами, однако она представляется как истина абсолютная, которая отражает саму реальность и базируется на объективных фактах. Именно в этой подмене корреспондентного конвенциональным и состоит вся загадка социального церемониала.
Вскрытие этого механизма подмены приводит Саса к формированию специфической стратегии исследования. Он подчеркивает, что для того чтобы исследовать святую воду и ее целительную силу, мы должны устремить свое внимание на священников и прихожан, т. е. вскрыть церемониальную систему, в которой вода становится святой и признается таковой прихожанами [521] . Точно так же, оказывается у Саса, чтобы исследовать особенности психического заболевания, мы должны обратиться не к нему самому – оно как таковое не содержит никакой истины, не представляет никакой реальности, поскольку оно пустотно. Мы должны обратиться к психиатрам и больным, а также к тому символическому пространству, в котором психическое заболевание становится заболеванием.
521
Szasz T. S. Ceremonial Chemistry: Te Ritual Persecution of Drugs, Addicts, and Pushers. Syracuse: Syracuse University Press, 2003. P. 17.
В этом призыве обратить внимание на священников и прихожан социального церемониала Сас формирует свой собственный подход к исследованию.
Он основывается на логических системах определения истины. Сам он их никак не обозначает и даже не упоминает, но, если учитывать его симпатии к Расселу и аналитическому подходу в целом, четкость различия конвенционального и корреспондентного очевидна. С этим различием связана и критика естественнонаучного подхода в психиатрии. Поскольку естественнонаучные методы представляют нам факты, анатомические и физиологические свидетельства, т. е. корреспондируют объективную реальность, они не могут быть применимы к конвенциональным феноменам. Здесь нам необходим другой подход: исследование самих субъектов конвенционального акта, операций согласования и их трансформаций, исходной символической ситуации, в которую эти конвенциональные акты включены. Такой подход и представляет нам Сас. Именно в этом логическом смысле следует понимать его центральную идею о том, что психическое заболевание есть лишь ни что иное, как миф и метафора. Он имеет в виду, что понятие психического заболевания ничего не корреспондирует, не имеет под собой ничего фактического, поскольку его истинность обусловливается конвенциональным путем.
В более поздних работах Сас развивает и трансформирует религиозную метафору, обращаясь к другим социальным феноменам: рабству и его истории, детству и феномену несовершеннолетия. Он подчеркивает: «Рабовладение было первородным грехом американского идеала свободы личности, грехом, который нация так и не смогла искупить. Как я докажу, психиатрическое рабство является ахиллесовой пятой этого идеала, фатальным недостатком, который все еще может превратить американскую мечту в американский кошмар» [522] .
522
Szasz T. S. Psychiatric Slavery. Syracuse: Syracuse University Press, 1998. P. 12.
Для Саса физическое рабство – одна из старейших социальных институций, психиатрическое рабовладение – одна из самых молодых. Обе эти институции и практики основаны на использовании силы одним человеком для того, чтобы заставить другого сделать что-то против его желания. Рабство опирается на два момента: во-первых, на власть, а во-вторых, на разделяемую всеми веру в то, что люди, обладающие физической, интеллектуальной, финансовой и прочей властью, имеют право управлять другими людьми. Сас признает лишь одно отличие рабовладения и психиатрического рабства. Он отмечает, что с самых ранних этапов американской истории всегда находились рабовладельцы, которые испытывали вину за эксплуатацию чернокожих и признавали ее тягчайшим нравственным преступлением против человека. В психиатрии, на его взгляд, мы ничего подобного не встречаем, чувство вины у психиатров – явление относительно недавнее.