Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

ЛИЗА (входя). А вот и кофе!

МАМА. Спасибо, деточка… (Отпивает.)Настоящий еврейский кофе!

ЛИЗА. А что это значит — еврейский кофе?

МАМА. Это мой брат так говорил: что такое еврейский чай? Много сахара, много лимона, много заварки — и все это одалживается у соседей.

Слышен звук ключа в замке. Открывается дверь, входит Марк.

МАРК. Мама, ты?! Почему не сообщила?

ЛИЗА. Розалия Львовна?

МАМА. Ну, Розалия Львовна, так что? Я уже сорок семь лет Розалия Львовна.

МАРК. За что я тебя люблю — тебе любой повод годится, лишь бы скинуть себе годков шесть.

МАМА. А тебе жалко? Добрая душа. Ты вообще у меня хороший мальчик. Даже не сообщил ничего.

МАРК. А что я должен был сообщить?

МАМА. А ты не знаешь? (Кивает на Лизу.) Что у тебя изменилось семейное положение.

МАРК. Мама, Лиза — чудная девушка, мой большой друг — и это все. Ничего между нами не было, нет и быть не могло.

МАМА (Лизе). Это правда?

ЛИЗА. Конечно, правда!

МАМА. Так! Значит, мой сын еще и идиот! Ну, а что тогда здесь делает эта девушка? Работает пылесосом?

МАРК. Мам, это долго объяснять.

МАМА. Ничего, я не тороплюсь.

МАРК. Хорошо! Я поспорил с ребом Пиккером, что за три месяца сделаю из нее еврейку.

МАМА. А что, это такое счастье — стать еврейкой?

МАРК. Не в этом дело! Просто это пари.

ЛИЗА. Да, это просто пари и ничего больше.

МАМА. Деточка, это у него наследственное. Его папа тоже очень любил пари. Между прочим, на мне он женился тоже на спор. Но можете мне поверить, что этот спор он не выиграл. Однако бикицер, а кто будет решать: еврейка она или нет?

МАРК. Трое хасидов из Америки.

МАМА. Американцы? Тогда я спокойна! Они ее, конечно же, примут за еврейку.

ЛИЗА. Почему?

МАМА. Потому что они все идиоты! Они даже то, что происходит в этой стране, принимают за демократию.

МАРК. Мама, не расхолаживай ее. Все не так просто: ей надо говорить на идиш, петь, танцевать, готовить нашу еду…

МАМА. Еду? Тогда не о чем волноваться. Я тебя научу готовить фаршированную рыбу, которую делала еще моя бабушка. Это такая гефилте фиш — она только что не разговаривает.

ЛИЗА. Спасибо, Розалия Львовна! Только я все равно ужас как боюсь!

МАМА. Чего?

ЛИЗА. Получится ли у меня — показаться еврейкой. Ведь даже в Торе сказано: это народ избранный.

МАМА. Девочка, за свою жизнь я встретила немало евреев. Возможно, десяток из них было действительно избранных. Что касается остальных, то у меня такое ощущение, что их избирали прямым и тайным голосованием, как наш парламент.

Звонок в дверь.

МАРК. Кого еще черти несут?

МАМА. Тихо, ша! Какой ты негостеприимный.

Лиза открывает дверь. Входит человек в малиновом пиджаке и темных очках.

ЧЕЛОВЕК. Добрый вечер! Шилом вам в вашу хату! (Снимает очки.)

МАРК. Дулитов?

ЛИЗА. Отец?!

МАМА. О, я вижу, вся наша мешпоха в сборе.

МАРК. Просто не верю глазам! Что произошло?

ДУЛИТОВ. Причудливый поворот судьбы, идиотская игра случая…

ЛИЗА. Ты можешь голову не морочить? Объясни нормально.

ДУЛИТОВ. Объясняю. Те деньги, которыми ссудил меня наш милый хозяин, я, естественно, прокутил. Но!

На сдачу в магазине, неизвестно зачем, взял билет лото «Миллион». Можете смеяться, но на мой билет выпал джэк-пот. Сумма такая, что не могу выговорить до сих пор. Одним словом, перед вами «новый русский»! (Кланяется.)

МАМА. Ну, если честно, то не такой уж и новый.

ДУЛИТОВ. Кто это?

МАРК. Это моя мама. Розалия Львовна.

ДУЛИТОВ (целует ей руку). Мадам, вы вырастили замечательного сына. Он лечит все, включая бедность.

ЛИЗА. Нет, ну прям обалдеть! Ты такой крутой стал, настоящий мэн!

МАРК. Лиза, умоляю, не переходите на новый русский. Обойдемся старым.

МАМА. А скажите, господин Дулитов, что чувствуешь, когда на тебя сваливается богатство? Меня это всегда интересовало.

ДУЛИТОВ. Мадам!..

МАМА. Зовите меня Розалия Львовна, если это, конечно, вас не раздражает.

ДУЛИТОВ. Роза, я никогда не был антисемитом! Бывали минуты, когда ненавидел все человечество в целом, но так, отдельно, евреев не выделял.

МАРК. А все же. Пал Макарыч, чувствуете себя, наконец, счастливым?

ДУЛИТОВ. Напротив, перед вами несчастнейший из людей! Кто я был раньше? Беззаботный проходимец Пашка Дулитов. Когда я вставал утром, что меня волновало? Осталась ли с вечера недопитая бутылка пива. А сейчас? Что меня волнует по утрам? Какой курс доллара к рублю! Я стал плохо спать. Правильно ли я вложил деньги? В тот ли банк?

ЛИЗА. Да, видать, богатые тоже плачут.

ДУЛИТОВ. Плачут, дочка, ой, плачут! Но не забывают, кому они обязаны своим богатством. Доктор, примите должок, с них ведь все и началось.

МАРК (берет деньги). Спасибо! Честно говоря, не думал, что они ко мне вернутся.

ДУЛИТОВ. Лизавета, а ты, давай, собирайся.

ЛИЗА. Куда это?

ДУЛИТОВ. Домой. Теперь у нас, слава богу, и квартира, и обстановка. Нечего тебе приживалкой жить.

ЛИЗА. Никуда я не пойду! У меня экзамен через неделю.

МАРК. Уж, пожалуйста, дайте нам сначала победить. А потом…

ЛИЗА. А потом можешь забирать все шмотки, включая меня.

МАРК. Лиза, вы меня не так поняли.

МАМА. Нет, она тебя правильно поняла.

МАРК. Мама, ты можешь помолчать?

МАМА. Я могу вообще уехать.

ДУЛИТОВ. Ша, евреи, тихо! Есть предложение: кончаем гвалт и все идем в ресторан. Я приглашаю.

МАРК. Спасибо, не могу. Завтра две операции. Должен быть как стеклышко.

ЛИЗА. А ко мне дядя Беня придет, языком заниматься. Прошедшее время глаголов гештрухен, гезальцен.

МАМА. А я принимаю ваше предложение! Ничего так не люблю, как рестораны.

ДУЛИТОВ. Тогда попрошу вашу руку. (Берет ее под руку.)Какой ресторан предпочитаете: китайский, греческий, французский?