Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

Для дружбы разных наций.

МАРК.

Мы, как видно, в нашем детстве

С вами жили по соседству,

И меня пугала тоже

Бабушка порой:

«Если будешь плохо кушать

И родителей не слушать.

То смотри — придут цыгане.

Заберут тебя с собой!»

Ах, бабушка Ревекка

Учила нас бояться,

Готовя человека.

Для дружбы разных наций.

ВМЕСТЕ.

В детстве мы слыхали часто.

Что страна у нас прекрасна.

Что живем мы все единой.

Дружною семьей.

Но когда детей пугали.

Непременно обещали:

«Вот смотри — придут армяне.

Немцы, греки, молдаване,

И, конечно, в наказанье

Заберут тебя с собой!»

Ах, бабушки-старушки!

В младенческие годы

Готовили нас дружно

Для счастья всех народов!

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Квартира Хигмана. Лиза сидит с балалайкой и. заглядывая в бумажку, разучивает текст песни.

Вдоль по улице метелица метет.

За метелицей мой либеньке идет.

Ты поштейт, поштейт, красавица моя.

Дай мне наглядеться, нахэс, на тебя!

Звонок. Лиза подбегает к двери, открывает. На пороге стоит потертый мужчина: не бомж, не алкаш, хотя есть в нем что-то и от того, и от другого.

ЛИЗА (отступая). Ты?! Ты чего чего сюда приперся? Тебя кто звал?

МУЖЧИНА. Не стыдно?.. С родным отцом, с любимым папашей?.. Я же, грубо говоря, все глаза проплакал, вес ноги в кровь отер, пока тебя искал.

ЛИЗА. Ладно, кончай бодягу! Уходи, пока Марк Моисеевич не вышел.

ДУЛИТОВ. А может, я как раз к нему? Лично к доктору кардиологу Хигману Эм. Эм.?

ЛИЗА. Чего тебе от него надо?

ДУЛИТОВ. А может, у меня сердце болит, что дочь отняли? Болит мое сердце всю ночь напролет. И стонет, и плачет, и бьется о борт корабля!..

МАРК (в дверях). Вот это нехорошо. Сердце болеть не должно. Тём более плакать и стонать.

ДУЛИТОВ. Уважаемый! Как же ему не плакать, когда единственную дочь, можно сказать, среди бела дня евреи приватизировали?

ЛИЗА. Марк Моисеевич, да гоните ж его в шею! Это же известный аферюга, папашка мой!

МАРК. Лиза, Лиза, спокойней…

ДУЛИТОВ. Слыхали, доктор?.. Небось еврейская девушка своего палашу аферюгой не назовет.

ЛИЗА. А еврейскую девушку папаша в детстве бросит? А матери ее жизнь искалечит? Ну, чего уставился? Козел!

МАРК. Лиза! Я вас очень прошу — оставьте нас на пару минут. Мы с вашим отцом сами разберемся.

ЛИЗА. Пожалуйста!.. Только смотрите, чтоб он у вас ложки серебряные не свистнул.

МАРК. Не волнуйтесь, не свистнет. Тем более что они у меня мельхиоровые. (Лиза гордо покидает комнату, громко хлопнув дверью.)

ДУЛИТОВ. Что скажете, доктор?.. И это наше молодое поколение, смена наша, надежда… Господи, что будет с Россией, просто страшно подумать!

МАРК. А вы не думайте.

ДУЛИТОВ. О чем?

МАРК. О России. Она как-нибудь и без вас справится. И, вообще, уважаемый… Простите, ваше имя-отчество?..

ДУЛИТОВ. С утра Пал Макарычем звали.

МАРК. Так вот, уважаемый Пал Макарыч! Оставим лирику и поговорим конкретно. Вам что от меня нужно?

ДУЛИТОВ. А вы не понимаете?

МАРК. Пока нет.

ДУЛИТОВ. Интересное дело! Увели у человека единственную дочь, лишили, можно сказать, последнего источника существования. Да так даже варвары не поступают. А ведь вы, евреи, культурный народ. Можно сказать, лучшие умы человечества: Спиноза, Эйнштейн, Генрих Гёйне… Я уж не говорю про Карла Маркса, поскольку сейчас о нем говорить не принято.

МАРК. Мне очень радостно, что вы так живо интересуетесь еврейской культурой, как говорит Лиза, я просто тащусь, но цели вашего визита так и не понял.

ДУЛИТОВ. Извините, доктор, у вас дети есть?

МАРК. Увы…

ДУЛИТОВ. Поэтому вы и не можете понять отцовских чувств. Ведь когда теряешь своего ребенка, единственного близкого на земле существа, то весь организм буквально требует компенсации.

МАРК. И какой же компенсации требует ваш организм?

ДУЛИТОВ. А это уже как вам совесть подскажет. Вариантов много: можно сразу, можно по частям, можно нашими, можно зелеными. Они у меня потом дозреют. МАРК. А если не дам?

ДУЛИТОВ. Тогда придется дочурку конфисковать. Так сказать, увести с собой.

МАРК. Но она у вас, по-моему, уже совершеннолетняя.

ДУЛИТОВ. Ну и что? Мобилизуем общественное мнение, подключим соответствующую прессу: то да се, кража русского ребенка, жидомасоны в действии, всемирный сионистский заговор.

МАРК. А стыдно не будет? Это ж гадость.

ДУЛИТОВ. Конечно, гадость. Более того, подлость! Но что делать, доктор? Сами посудите: и дочь отняли, и денег не дают — это уже прямо какое-то ритуальное убийство получается.

МАРК. Ладно, что с вами поделаешь? Раз вы без дочери не можете — забирайте.

ДУЛИТОВ. Погодите, Марк Моисеевич! Что вы так сразу — забирайте? Мы же с вами интеллигентные люди. Что же мы, компромисса не найдем? Консенсуса?

МАРК. Думаете, найдем?

ДУЛИТОВ. Обязательно!.. Только, бога ради, не считайте, что я вымогатель какой-нибудь. Просто у меня такая ситуация, такой момент в жизни, что хоть камень на шею — и в воду! (Всхлипывает.)

МАРК. Вы случайно в театре не играли? У вас замечательно получаются трагические роли.

ДУЛИТОВ. Правильно! Это же трагедия, настоящая трагедия, хотя речь идет о пустяках, о мизерной сумме.

МАРК. Не понял связи.

ДУЛИГОВ. Вот меня сейчас друзья спрашивают: «Пашка, где твоя дочь?» И что я могу ответить? Ничего!.. А так меня люди спросят: «Дулитов, где твоя Лизка?» А я им в ответ: «Прошу к столу! Помянем мою дочурку!» Это же совсем другой коленкор.

МАРК (смеется). Знаете, Пал Макарыч, вообще-то у меня есть принцип: не поддаваться шантажу.

ДУЛИГОВ. И правильно!

МАРК. Но вы, честно говоря, произвели на меня такое впечатление, что я готов изменить своему принципу.