Антология современной британской драматургии

БИЛЛИ.Правда? А что ты ему подаришь?

ХЕЛЕН.Я подарю… черт, сама не знаю, почему я это сделала, он теперь точно не заткнется, на хрен, или по крайней мере не заткнется, пока я ему, на хрен, по морде не врежу, да и тогда, небось, не заткнется, но я купила этому засранцу телескоп.

БИЛЛИ.Какая ты молодец, Хелен.

ХЕЛЕН.Наверное, я к старости становлюсь мягче.

БИЛЛИ.Я тоже так думаю.

ХЕЛЕН.Правда?

БИЛЛИ.Да.

ХЕЛЕН(лукаво). Правда, Билли?

БИЛЛИ.Да.

ХЕЛЕН.Ага. А как тебе такая мягкость?

 ХЕЛЕН тычетБИЛЛИ в повязку на лице, тот кричит от боли.

БИЛЛИ.A-а! Больно же!

ХЕЛЕН.То-то. Увидимся послезавтра на нашей хреновой прогулке.

БИЛЛИ.Ладно.

 ХЕЛЕН быстро целуетБИЛЛИ, подмигивает ему и закрывает за собой дверь.БИЛЛИ некоторое время стоит потрясенный, затем вспоминает про мешок, привязанный к руке. Пауза. Он развязывает веревку, расставляет банки по местам и вешает мешок на стену, гладит его. С улыбкой ковыляет в заднюю комнату, но по пути останавливается и сильно кашляет, прижимая руку ко рту. Когда кашель прекращается, он отнимает руку. Она в крови.БИЛЛИ перестает улыбаться, приглушает свет масляной лампы и выходит в заднюю комнату. Затемнение.

Конец

Перевод Олега Качковского, Юлии Курбаковой, Натальи Просунцовой Copyright © 1997, Martin Macdonagh

Дэвид Харроуэр НОЖИ В КУРИЦАХ

«Никто мне не нужен, только не мне,

если во мне нет нужды никому»

Сцена первая

  Сельская местность.
  Деревянный дом на краю деревни. Вечер.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Я не поле. Как это я — поле? Поле — оно какое? Ровное. Сырое. Черное от дождя. Я не поле.

ВИЛЬЯМ.Я и не говорил.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Ты сказал, что я поле.

ВИЛЬЯМ.Сказал, что будто поле.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Ты сказал, что я поле.

ВИЛЬЯМ.Сказал, что будто поле. Будто поле.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Одно и то же.

ВИЛЬЯМ.Совсем не то же, женщина.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Если я как поле — значит, поле и есть.

Вильям(смеется). Не надо быть чем-то, чтобы быть, как что-то.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Как это?

ВИЛЬЯМ.Говорю тебе, не надо.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Что ж я еще? Огонь?

ВИЛЬЯМ.Ног под собой не чую. Будто глина вместо ног.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.… Ботинок? Дверь? Кровать?

ВИЛЬЯМ.Так говорят… Будто.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Не слыхала.

ВИЛЬЯМ.Будто женщина. Луна, будто кусок сыра. Она, будто кусок сыра. Но не сыр.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Ты был там, что ли? Луна — это луна. При чем тут сыр?

ВИЛЬЯМ.Так говорят. (Слышит что-то.) Что это? Лошади?

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.И сыр, как луна?

ВИЛЬЯМ.Ш-ш. Пойду посмотрю. Чего с ними не так.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.И сыр, как луна?

ВИЛЬЯМ.Я лучше знаю.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Знаю.

ВИЛЬЯМ.С чем хочу, с тем тебя и сравниваю. И я говорю, ты была, как поле. Когда там сидела, была, как оно. Сейчас нет. Прошло. Сейчас уже не как поле.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Скажу тебе, как что я. Я как я, и больше ничего.

ВИЛЬЯМ.Ты даже очень ничего.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА Ты даже очень ничего.

ВИЛЬЯМ.Лучше всех на деревне.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Это поле? (Он трогает ее.) Скажи. Это поле?

ВИЛЬЯМ.Ты не видала того поля.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Что это за поле такое?

ВИЛЬЯМ.Мало кто на деревне знает его.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Где оно?

ВИЛЬЯМ.На окраине.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Я работала на всех полях в округе.

ВИЛЬЯМ.Сходи туда.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Я бывала там.

ВИЛЬЯМ.Оно самое дальнее. Последнее поле.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Я все поля видала.

ВИЛЬЯМ.Это хорошее поле. Хорошего размера. За всю свою жизнь ни разу не видал, чтоб оно обманывало, или упрямилось, или обижалось, как остальные. Оно сделано для мужика, для его лошади и плуга. Ровное и хорошее до самого края, там оно чуть подымается, но и это не выматывает. Хорошая земля, богатая. Пшеница растет ровно. Даже когда оно отдыхает, трава там растет самая сладкая в округе. Лошади, что там паслись, знают. Сходи, посмотри, женщина.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА.Как-нибудь схожу. Вернусь и расскажу тебе, что видала.

ВИЛЬЯМ.Умыться надо прежде, чем к лошадям пойду.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА(уходя). Сыр, что другие женщины делают, он как луна. Мой сыр как сыр.

ВИЛЬЯМ.Раз я лежал там, и лошади тихо паслись вокруг меня. Я глянул вверх, и все, что было во мне, обнажилось. И весь я — в кругу бескрайней травы. Красной. Сырой. Заячьи сердца слеплены коровьей слюной. Я молча лежал. Облака сошли с меня, как тогда в декабре, когда я вытащил жеребенка на свет. Уже так не бывает. Помню, до темноты, привел их обратно в конюшни, и это поле все еще было у меня в голове. И что тогда нашло на меня? Мальчишкой был. Мог бы жить в том поле всю жизнь, если б позволили. Грязью воняет.