Анютины глазки 2

Хоть и поклонилась я горному духу хлебушком, но общаться он со мной не стал. Правда, в тот же день открылась нам пещерка небольшая, щедро украшенная друзами разноцветных кристаллов. Вот тогда-то Долий и пропал. Глядя на него, я вспомнила старый мультфильм с мышонком, впадающим в транс и вопящим: «Сыр-р-р-р!»

Конечно же, всё собрать и унести мы были не в силах, но когда на другой день вернулись на то же место, пещерку не нашли.

– Пошли отсюда, – потянула я замершего парнишку. – Лавочка закрылась. Аттракционы невиданной щедрости бывают не каждый день. Мы и так очень хороший запас кристаллов сделали. Не гневи духа, я обещала, что жадничать не будем.

– Ну как же… Хоть бы ещё раз посмотреть. Даже пальцем не прикоснусь, – заныл Долий.

– Ты же вчера набрал столько, что едва до лагеря донёс. Вот и смотри, – продолжала я уговаривать коллегу.

Но тот, кажется, не слышал.

Я же к камушкам была не то что равнодушна, но и не сходила по ним с ума. Тем более что дед Агей мне сокровище подарил. Поманил в сторонку ото всех и повёл тропкой заповедной в чащу.

– Я тебе, дева, хочу одну полянку показать. Только не знаю, поймешь ли. Ну-ка, закрой глаза. Да не бойся! Иди вперёд, тут ровно. Всё, пришли, можешь смотреть.

В открытые глаза полыхнуло розовато-сиреневым пожаром. Поляна плотно заросла высокими стеблями цветущего кипрея. Ух ты! Иван-чай. Сколько мы с бабушкой собирали его, запасаясь на всю зиму. Возни с ним немало, но вкуса и пользы много. И растет не везде. На пожарищах селиться предпочитает. Стоп! Так есть же у нас пожарище, да ещё какое. И света там сколько хочешь. Всё, как это сокровище любит.

– Деда, а как бы семенами этого красавчика разжиться? – взмолилась я.

– В садике посеять хочешь? – хитро улыбаясь, спросил лесовик.

– Не нравятся ему садики. У нас недалеко пожар степной прошёл. Там и посажу. У тебя тут, наверное, тоже недавно горело? – осмотрелась я.

– Было дело, – грустно согласился Агей. – Молния шарахнула, да и занялось. Думал, что так и будет лес опалённым стоять. Но на другое лето это благость появилась. Никак заботами матушки нашей Цветочной девы. Не иначе. А ты знаешь, как траву эту звать?

– Кипрей это, дедушка. Из него чай хороший получается, но просто так листья без толку заваривать – трава-травой. Ферментировать сначала надо, потом сушить осторожно и только после того пить.

– То есть не простая травка? Не только красотой радует, но и пользу приносит. А семена-то есть. Как не быть, коли привычка у меня такая – семена собирать. Вдруг что изведётся ненароком, а я возьму и вновь посажу.

Лесовик невесть откуда достал мешок ростом чуть ли не с него. Я даже ахнула, хоть и знаю, что лёгкая поклажа – семена у кипрея с пушинками, а они плотно не улягутся.

Провожая меня в лагерь, дед Агей то и дело совал мне в корзину то клубни какие-то, то ягоды непонятные, то гриб редкий. Я искренне благодарила за дары, но мыслями была далеко. Увидев ту чудо-поляну, решила я в поместье организовать производство чая. Местные отвары — это вкусно, но не сравнятся они с русским чаем. Эх, были же времена, когда иван-чай экспортировали многими пудами в Европу, и там он легко конкурировал с китайским и индийским, да так активно, что Ост-Индская компания, производившая индийский чай, стала стремительно терять прибыль. Боролись англичане за место под солнцем не по-джентельменски. Оболгали русских безосновательно, объявив что при производстве вредные вещества используются, скандал устроили и вытеснили с рынка. А после революции и вовсе забросили производство, вроде как не до того стало.

Но мне-то здесь никто не мешает. Так почему бы не засеять нашу целину прекрасным кипреем? И не напоить Длань полезным иван-чаем?

Глава 23

Завтра ранний подъём и утомительный переход домой. Почему я уверена, что обратное путешествие не будет лёгкой прогулкой? Да потому, что каждый из нас загрузился сверх всякой меры. Боюсь, что и заклинание облегчения веса ноши мало нам поможет.

Как там в анекдоте старом было? «Доктор, мне бы таблеток от жадности. И побольше, побольше, побольше!» Точно о нас. Все члены группы считали, то что собрано им – самое нужное, востребованное, редкое, а то и вовсе уникальное. Ладно, доберёмся как-нибудь. Пусть не за день, так за два, но дойдём.

И вот понимая, что перед такой дорогой необходимо хорошенько отдохнуть, я никак не могла уснуть. Матрасик жёсткий, одеяло кусачее, вместо подушки сумка. Покрутилась, поворочалась и, поняв, что бесполезно заставлять себя, накинула плед на плечи и тихонечко подсела к костру.

Уставившись взглядом в затухающее пламя костра, я изредко подбрасывала в огонь веточки. О чем я в те минуты думала? Грустила я. О бабушке, о жизни на Земле, о себе прежней. Анализируя свои поступки, нет-нет да ловила себя на мысли: «Да я ли это? Откуда взялась несвойственная мне деловая хватка?» На Правом континенте помимо композиций в горшках бельём занялась, здесь решила чайную промышленность развивать, школа опять же. Кстати, не забыть бы об ароматных смесях на основе иван-чая. Мята обыкновенная, мелиса, шиповник, душица… Да мало ли травок хороших, из которых не только приятные отдушки получаются, но и польза напитку добавляется.

– Ты чего не спишь? – присел рядом Ефим.

– Думы одолели, – улыбнулась я магу. – Задумалась о том, как подарок лесовика тащить буду – он же мне целый сноп травы приволок! – потом вспомнила, как мы с бабушкой, до её болезни, каждый год этот кипрей собирали, ферментировали, сушили. Потом о бабуле думала… и так по кругу мысли скачут, как лошадки в карусели.

– Понимаю, – повел плечами Ефим.

Замёрз, должно быть. В предгорье ночи прохладные, а на нём куртка лёгкая. Ночует-то он в мешке своём спальном, но его, как я плед, на плечи не набросишь. Расправила покрывало в длину и один край протянула Гусу:

– Накинь, а то зябко.

Вскинутые брови, удивлённый взгляд. Спасибо, что не шарахнулся от костра.

– Моса Анна, неприлично сие.

Интересно, это так пламя костра его кожу окрасило или он действительно покраснел? Какие же мы всё-таки разные…

– Досточтимый мот Гус, вот если бы я к вам в спальник залезла, то было бы неприлично, а то, что мы на виду у всех укрыли от холода спины одним пледом, это разумный поступок. Знаете, у нас говорят, что один индеец под двумя одеялами морозной ночью замёрз, а два индейца под одним живы остались.

– Интересная мудрость… – пробормотал Ефим и всё же набросил выделенный ему край покрывала на плечи, прикрыв спину.

Мы продолжали молча смотреть на огонь, поочерёдно подкидывая веточки в костёр. Мне показалось, что я даже задрёмывать стала, когда услышала вопрос:

– Аня, хотите расскажу, о чем я мечтаю?

– Хочу, – отогнав сон, ответила я, не понимая, почему он вдруг на «вы» перешёл.

– Хочу быть рядом с вами. Всегда.

– Почему? – не поняла я формулировку мечты.

– Потому, что люблю вас. – Мужчина ещё немного помолчал, стянул свой край пледа и аккуратно укрыл им меня. – Идите спать, Аня.

– Угу… – всё ещё не осознав до конца, что сейчас произошло, кивнула я. – А вы?

– И я спать.

Когда я проснулась, Гуса в лагере не было.

– Да он заколдовал на облегчение наши вязанки и мешки, взял свою часть ноши и рванул в поместье, едва светать стало, – доложил Берт. – Сказал, что один быстрее доберётся, возьмет машину и встретит нас на полпути, чтобы с грузом помочь.