Апокалипсис 2

Препода не оказалось на месте, и мне сообщили, что он сейчас в 408й аудитории, туда я и потопал.

— Заварушкин? Вот так неожиданная встреча. Заходите! — Пригласил старый подпивас, сидя за столом и проверяя какие-то контрольные. — Садитесь.

— Да я просто хотел поинтересоваться… по поводу пересдачи… — Проговорил я.

— Садитесь. Пересдача начнётся сейчас. Зачётка с собой?

— Да… но я не готовился…

— Вы уже готовы. — Эта фраза прозвучала так, словно, водкохлёб знал что-то такое, чего не знал я. Тем не менее я уселся на первую парту, прямо перед преподом, гадая, что меня ждёт. И честно говоря, мне было страшно. Было страшно, что я ничего не отвечу, ведь в моей голове сейчас была такая каша, что можно было ебануться.

Надо отметить, что мне продолжала сниться Алёна. Я видел её чуть ли не каждый день и думал о ней каждый день. Но я старался контролировать этот процесс: стоило мне только поймать себя на том, что я опять о ней думаю, как я резко тряс головой и пытался сосредоточиться на другом. Ебаная любовь, когда же ты пройдёшь?

— Итак, Заварушкин. — Валерий Павлович отложил листки и взглянул на меня пропитыми красными глазами. — Задам один вопрос. — Он достал из-под стола листок, величественно положил его передо мной и спросил. — Это ваш почерк?

Я взглянул на решение задачи 410, которое было написано явно Эдиком по его каракулям.

— Нет, это почерк Аверкина. — Ответил я.

— Я сейчас говорю не про того, кто это написал, а про того, кто смог это решить. Вы решили эту задачу?

— Да, я.

К чему был этот вопрос, если проверить его достоверность препод не мог?

— А я ведь сразу это понял. Ваш мозг работает не так, как у других. Вы, Заварушкин, как бы так сказать, очень…

— Ебанутый? — Я даже не сразу допёр, что сматюкался при преподе. Но его реакция меня удивила — он громко расхохотался.

— Нет, я не это имел ввиду. У вас ещё играет детство в заднице, вы или не можете или не хотите был серьёзным. Это пройдёт. А может и не пройдёт, не особа суть. Можно постоянно шутить глупые шутки, но при этом быть умным. А можно шутить умные шутки, но быть тупым, как пробка. Я не буду вас мучать, вы знаете материал, в этом нет сомнений. Давайте зачётку.

— Но мне нужна пятёрка… — Проговорил удивлённо я.

— Да, пятёрку я вам и ставлю. Думаю, что курсовая — тоже ваших рук дело, а Апалькова просто была в роли моральной поддержки. Вас же из-за неё так подкосило? Ой, это не моё собачье дело. Можете не отвечать.

— Да нет, ничего такого. Всё равно, наверное, уже весь универ знает, что из-за меня ушла замечательная девушка…

— Она не замечательная. — Проговорил Валерий Павлович, чем заслужил мой удивлённый взгляд. — За свои годы я научился различать людей и видеть в них то, что незаметно таким молодым и глупым, как вы. Апалькова красивая, весёлая, интересная, но в ней кроется настоящая катастрофа. Вы бы с ней не ужились. Можете верить, можете не верить, я просто говорю вам, как есть.

— И почему бы мы не ужились, могу узнать?

— Вы не тот, кто ей нужен. Без обид. Она требовательная. Это я сразу заметил. У неё высокие планки и стандарты. Смотрите: сперва она смеётся с ваших шуток, души в вас не чает, а постепенно начинает требовать от вас прыжков выше головы. Если бы вы завели семью, Апалькову бы не устраивала ваша квартира, и она заставила бы вас взять ипотеку, даже если вы бы не могли себе этого позволить. Она бы ждала от вас большой отдачи в виде зарплаты, проявления характера и внимания. И она бы ушла от вас к другому, если бы поняла, что вы не соответствуете её стандартам.

— Ого. Вы всего полгода преподавали у человека, и уже расписали весь сценарий, который бы с ним случился? — Удивился я.

— Заварушкин, вы умный парень. Но я тоже не дурак. Мир полон людей, которые только и мечтают испортить чью-нибудь жизнь. Мою уже однажды испортили так, что я до сих пор не могу выбраться из этой ямы. И я начал придерживаться одного простого правила: нельзя никому позволять испортить твою жизнь, лучше испортить её самому. — С этими словами Валерий Павлович достал из-под стола чекушку и без всякого стеснения опрокинул её в себя с возгласом. — За испорченную жизнь!

— Я так и думал, что вы подбухиваете! — Усмехнулся я.

— А что тут думать? Я прекрасно понимаю, что весь универ знает о моих запоях. Единственное моё отличие от заядлых алкашей: я нахожу в себе силы приходить на работу после попойки. А вам я посоветую, как бы смешно это не звучало, не увлекаться алкоголем. Да, из уст алкаша это глупо звучит, и тем не менее. Я могу давать такой совет, потому что знаю, что это такое. Всё, идите, Заварушкин, не хочу вас задерживать. В следующем семестре на курсовую я хочу поставить вас в пару с Капустиным. Надеюсь, вы не против?

— Очень даже «за»! — Улыбнулся я.

— Конечно. Я думаю, что лучше делать материал за лучшего друга, чем за девку, которая думает только о выгоде. Удачи вам! — Проговорил Валерий Павлович и достал ещё одну чекушку из-под стола.

Я решил не мешать ему в этом сложном деле и вышел из аудитории в немного приподнятом настроении. Что ж, первую пятёрку я заработал. Осталось ещё три.

Забавный всё-таки парадокс: какой-то алкаш смог прочитать мою судьбу просто потому что он очень умный? Или ему уже белка вдарила в голову? Неужели мы бы действительно с Алёной не ужились? Неужели она бы стала требовать от меня чего-то невозможного? Никогда бы не мог подумать об этой девушке такое. А может, старый алконавт просто решил так сказать, чтобы мне легче было переживать расставание? Какая уже нахуй разница?

Я шёл по заснеженной улице и содрогался от холода. Алёне я больше не звонил, и мечтал только об одном: чтобы она мне перестала сниться. В моём телефоне ещё где-то был записан номер этой Миры, и я даже хотел его сперва удалить, но потом оставил. Вдруг, я когда-нибудь надумаю? Ага, как же…

Странный, однако, этот мир. Он состоит из химии. Люди состоят из химии. И любовь состоит из химии. И неужели в этой ебаной огромной химической реакции нет элемента, который идеально бы подошёл к моему элементу, без взрывов, говна и пиздеца? Где тот самый лаборант, который откроет идеальное соединение, в котором будем только мы? Где же найти этот элемент?

Я шёл пешком до дома, желая проветрить мозг, который уже порядком сильно закипал. Мир состоит из парадоксов, это факт. И вот, наверное, самый жизненный парадокс: живёт какой-то человек в твоём городе, ходит по улицам, по магазинам, и если ты встретишься с ним совершенно случайно где-нибудь, то вы обязательно узнаете друг друга. Но при этом вы будете друг другу чужими, даже гораздо более чужими, чем сотни людей, которые проходят мимо тебя каждый день. И этот парадокс, должно быть, самый печальный из всех возможных парадоксов.