Апокалипсис в подъезде

— Но вы могли, сперва, заселить людей. У вас бы стало куда больше рабочих рук, да и специалистов, которые могли бы вам помочь. — С удивлением сказал я.

— Все мы хороши задним умом. Сейчас я это понимаю, но тогда бушевал хаос. Люди не понимали, что происходит, вокруг царили паника, крики, драки за продовольствие и спальные места. Я решил повременить с полным заселением. Раз люди выжили в доме, туман не распространяется за стены, значит у меня есть время, как следует подготовить убежище к массовому заселению жителями.

— Но что-то пошло не так, раз вы до сих пор этого не сделали. — Мрачно осведомился я.

— Зришь в корень! — Зло сверкнул глазами Петр. — Здесь и вступает в игру человеческая жадность, глупость и испорченность. В первые дни после катастрофы мы приняли у себя часть жителей, что в тот момент были в пристройке. Более того, параллельно с подготовкой убежища, мы максимально старались помочь оставшимся в подъезде людям. Именно тогда на «сцену» вышла знаменитая четверка — глава подъезда и трое глав отрядов. Конечно, тогда еще ни о чем подобном никто и не помышлял. Все только и думали, как обустроить нынешний быт людей. Скажу честно, работы тогда было много, адски много. Я прилагал максимум усилий, чтобы поддержать отчаявшихся и потерянных людей. В первое время все даже неплохо складывалось. Максим Лимонтьев показал себя неплохим управленцем, и смог быстро навести порядок. Армейцев и Воеводин старались во всем ему помогать, распределяя людей по квартирам, выстраивая очереди на получение пищи. Я объяснил им ситуацию и попросил сохранить информацию о существовании бункера в тайне, на пару месяцев, пока мы не закончим наладку.

— А как же нападение и похищение людей?

— Сплошная ложь! — Скривился собеседник. — Спустя несколько месяцев после катастрофы, кода ситуация более менее стабилизировалась, а в доме стали возникать иерархические слои, нам потребовались специалисты. Когда я обратился к нынешнему главе, он попросту проигнорировал мою просьбу. Мы несколько недель пытались добиться от него отправить нам на помощь электриков, однако все наши слова, словно натыкались на глухую стену. Тогда-то мы сами и вышли к людям, стараясь объяснить суть происходящего.

— На вас напали? — Догадался я.

— Молодец! Уловил суть. — Кивнул Петр. — К тому моменту Лимонтьев уже почувствовал вкус власти. А она только укреплялась, за счет вновь созданных отрядов, быстро прибравших к рукам оружие и ресурсы. Видимо в этот момент глава осознал, что едва обретенная власть может попросту уплыть сквозь пальцы. Когда мы возвращались в бункер, с согласившимися присоединиться к нам людьми, на нас напали. Уверен, те, кто рассказывали тебе эту историю, и кто был непосредственным участником тех событий, прекрасно все знали.

— Странно слышать от вас подобные слова, в то время когда не далее как сегодня утром ваши люди пытались убить нас.

— Убить? Очень в этом сомневаюсь. Когда вы по своей глупости и недальновидности спустились в сточные коллекторы, я отправил несколько отрядов на ваши поиски и спасение. Наши парни, прочесывали верхние уровни канализации, когда их встретила Инга Васильевна. Что было дальше, полагаю, вы знаете.

— Я видел, как ваши люди целились из пистолетов Макарова, готовясь пристрелить нас, как только мы покажемся из люка.

— Молодой человек. — Тяжело вздохнул Петр. — Оружие было заряжено резиновыми пулями. Ну подумайте сами, даже если я вас обманываю в этом вопросе, неужели вы действительно думали, что наши бойцы будут вести себя столь беспечно. Мы ведь понятия не имели, вооружены вы или нет. Сколько человек оказалось в подвале. При вас вполне могли быть самодельные карабины, собираемые вашим научным отрядом. Что если бы вы начали стрелять…

В этот момент двери обеденного зала открылись и в них начали входить люди. Помещение наполнилось гулом голосов. Жители смеялись, обменивались рукопожатиями, травили друг другу байки и делились новостями. Одни встали в очередь за получением порции пищи, другие заняли места на лавках у столов. Они выглядели уставшими, но, однозначно, довольными. Уже давно, очень давно я не видел столь радостных улыбок, на лицах такого количества людей.

Но мое внимание привлекло не это. Последними в зал входила группа из нескольких пожилых людей, сопровождаемых медсестрой в белом халате. Крайней в группе была уже знакомая мне женщина, встретившая нас в канализации. Отмытая, с аккуратно расчесанной головой, в новенькой одежде, она выглядела вполне живой и здоровой. Лишь унылое выражение лица и понурый, периодами бегающий взгляд, выдавал в ней некую странность.

— Кто она? — Указал я на женщину пальцем.

— Кто? Аааа, Инга Васильевна, она… скажем так, тронулась рассудком. К сожалению, наши врачи не могут ей помочь. Возможно, это возрастное, может, некая психическая травма. Увы, подобное не способны были лечить даже в лучшие времена. А в нынешних условиях мы не можем даже снять ее приступы. Мы стараемся держать ее в отдельной палате, но, увы, иногда она сбегает. Собственно как и в этот раз, когда вы нашли ее в стоках. Она провела там несколько месяцев в полном одиночестве. Мы, конечно, пытались ее искать, но стоки — это целый лабиринт, со множеством ходов и технических помещений. А она знает его очень хорошо, раз может свободно там перемещаться.

Я смотрел на то, как сдавшая нас женщина, со скорбным видом садится за стол и приступает к употреблению пищи. Но мои мысли были далеки отсюда. Все, что я узнал и увидел сегодня, в буквальном смысле перевернуло мой мир. Все планы и само понимание жизни в этом доме после катастрофы, вся та классовая система, которая была выстроена. Мне всегда казалось, что это была необходимость, оптимальным вариантом, чтобы сохранить людей, выстроить функциональную систему, способную дать людям выжить в сложный период. Однако, если верить словам Петра, а не поверить после увиденного было сложно, вся эта система была заточена лишь для создания власти, для очень малой группы людей, которые хотели возвыситься над остальными.

В связи с этим возникал логичный вопрос. А так ли сильно глава и лидеры отрядов желали выбраться из той ситуации, в которой мы оказались? Если туман падет, и мир окажется в относительной целостности, что будут делать те люди, что сейчас считают себя элитой общества. Кем они станут? Обычными людьми, без грамма власти. Но они ведь не могут не понимать, что в подобной ситуации общество не сможет протянуть долго. Нет ни фабрик, производящих товары, нет восполнения продовольственных запасов. Сколько еще остатки людей смогут протянуть, живя в подобных условиях? Даже сейчас на этажах вспыхивают бунты недовольных и происходят постоянные стычки, а что будет дальше?

— Я бы предложил тебе вернуться в палату и закончить лечение, но думаю, ты откажешься. На твоем месте я бы и сам горел желанием вернуться в «родные места».

— Вы меня отпускаете?

— Хахах, а что с тобой делать? Я рассказал тебе все это, чтобы ты понимал, как устроено ваше общество. Там наверху захватили власть бешеные, спятившие от вседозволенности люди. Я понимаю, что ты мало что можешь изменить, но ты хотя бы будешь знать, что происходит. И еще одно: в случае чего, вы всегда можете спуститься сюда.

— Я подумаю над вашими словами. — Уклончиво ответил я.

Петр довел меня до выхода, перекрытого герметичными дверьми. Там мне вернули нож и зажигалку.

— И напоследок. Если ты хочешь жить, очень тебе рекомендую, не болтать о том, что здесь произошло, и что ты видел. Если ваше начальство узнает о том, что ты был в бункере, тебя попросту убьют. Советую придумать правдоподобную историю о том, как ты смог спастись от спятивших, жестоких каннибалов. И постарайся, чтобы эта история звучала убедительно, поскольку от этого напрямую зависит твоя жизнь.