Апокалипсис завтра

Джимма в кресле уже не было.

«Ну и славно», – фыркнула Сэм немного обиженно. Будто она провела в ванной комнате так много времени, что обязательно нужно было смыться до ее выхода.

Поднявшись по лестнице, она дошла до комнаты и, открыв дверь, зашла, тут же направившись к шкафу. Она, кажется, покупала какое-то милое платьице…

– Да, вот же оно! – воскликнула Саманта, вытаскивая желтый шифон. Юбка платья заканчивалась ладони на две выше колена, но в целом оно не выглядело вульгарно. Скорее солнечно и ярко.

Именно то, что нужно.

Кинув его на кровать – свою личную кровать – ведь с Джиммом они обитали в разных комнатах – она взяла фен и расческу.

Спустя минут пять Саманта уже заканчивала причесываться перед зеркалом, уложив пряди на левую сторону.

Дотянувшись до туши и блеска для губ, она довела свой образ до совершенства.

Настроение стало невероятно приподнятым. Хотелось покорять мир.

С улыбкой на лице она захватила маленькую сумочку и сунула ноги в босоножки на невысоком каблуке.

Довольная собой, Сэм спустилась вниз по лестнице и взяла ключи от машины, висевшие на настенном крючке. Все складывалось просто идеально.

Саманта уже представляла, как ветер вскоре будет трепать ее волосы, когда тяжелая ладонь опустилась на парадную дверь, захлопывая ту прямо у нее перед носом. Сэм сперва немного опешила от резкого хлопка. Она ведь только-только успела потянуть дверь на себя, когда ее с силой захлопнули. И только спустя мгновение поняла, что случилось.

Джимм стоял рядом, как всегда возвышаясь над ней подобно скале. Ноздри трепетали от едва сдерживаемого гнева, а сам он глубоко дышал, судя по тому, что грудь его опасно вздымалась, не суля бедной маленькой жене ничего хорошего.

Сэм вдруг поникла, с тоской глядя на дверь.

«А так хотелось…»

Но потом ее охватил гнев. Какое он имеет право, в конце концов, не пускать ее на улицу?

– Джимм, отойди, – с угрозой в голосе проговорила она, и ей было плевать, что со стороны это смотрелось довольно забавно, учитывая габариты обоих оппонентов. – Я созрела веселиться и наслаждаться жизнью, поэтому не мешай мне своей постной миной.

– Какого черта, Сэм? – тяжело и устало выдавил Джимм, переполненный вместе с тем гневом. – Не боишься, что в городе тебя могут заметить?

Она подбоченилась.

– А кто у нас тут самый умный и утверждал, что нас здесь никто не найдет? Я – не дура и не собираюсь кричать всем и каждому, что я – полукровка. Есть еще вопросы или поползешь в свой темный угол?

– Не надейся, – скрипнул зубами этернель, злобно прищуриваясь. – К чему ты так вырядилась, будто на свидание собралась? А? Отдай ключи, – он требовательно подставил ладонь. – Никуда ты ее поедешь.

– Надо же, – округлила она глаза в напускном удивлении. – Заметил, что я надела? Серьезно? Ну, и славно. Спасибо за идею. Может, я и правда кому-то, – она провела руками фигуре, – понравлюсь. Мне, знаешь ли, сложно без горизонтального выражения желаний. Больно. И все из-за тебя, – ткнула она в него пальцем, игнорируя протянутую ладонь. – А ты мне помогать в этом не хочешь. Отойди от двери, или я все равно выйду из дома, только не через нее.

– Хватит сходить с ума Самана! – громогласно проревел он, взбесившись, совсем уже не понимая, что происходит. – Сколько еще я должен извиняться? – он резко перешел на низкий и очень опасный тон. – Да, я оплошал по-крупному. Но твои детские игры с чертовым игнорированием меня уже задолбали. А судя по последнему времени, то уж лучше ничто, чем я, да? «Пожалела», «опротивел»: постоянно вижу на твоем лице, – Джимм поморщился так, словно у него разом заболели все зубы. Вампир сдавленно вдохнул и выдохнул. – Ведь даже не подумала завести разговор, надумывая в своей голове всякую херню. А теперь демонстративно сваливаешь из дома, прекрасно зная, что под солнцем я за тобой не смогу увязаться. И у меня складывается такое ощущение, что чувствуешь ты себя при всей этой ситуации просто прекрасно.

Указательный палец в ответ уткнулся ей чуть ли не в нос.

– Тебя что, Гейбл покусала?

Сэм открыла рот, чтобы что-то ответить, но слова отказывались срываться с губ. В груди словно что-то защемило. Она отошла на шаг, с обидой посмотрев в янтарные, лихорадочно сейчас блестевшие глаза.

– Вот как, – прошептала она, горько усмехнувшись. – Знаешь, Джимм, чем дальше ты отдаляешь, тем больше мне кажется, что этого мужчину я не знаю, – Сэм почувствовала, что глаза защипало, и несколько раз моргнула, чтобы не разрыдаться прямо здесь. – Только вот это ты сверлишь меня сутки напролет ненавистным взглядом. Может, это я тебе уже опротивела? Так скажи прямо, а не пытайся обвинить меня, – она рукой вытерла слезу, скатившуюся по щеке, и вложила в его ладонь ключи. – Держи.

С этими словами она развернулась и быстро направилась к лестнице на второй этаж.

«Скорее бы дойти до своей комнаты»,– пронеслось у нее в голове.

– Да если бы ты, – надрывая глотку, закричал мужчина ей в спину. Он с ненавистью сдавил долбаные ключи в ладони, сминая кольцо, на котором висели и ключ, и пульт от сигнализации, – хоть раз подпустила к себе! Умеешь же ты мастерски все переворачивать, женщина!

Бротт замахнулся и прицельно, со всей дури, запустил несчастными ключами в сторону Сэм. Те пролетели в паре метрах от застывшей девушки и с треском впечатались в стену. Ключ от зажигания вошел в дерево отделки, словно нож в масло, и застрял там. Жена резко обернулась, пораженно глядя на Джимма.

– ЕЗЖАЙ КУДА ХОЧЕШЬ, – продолжил он орать. – ПОВЕСЕЛИСЬ! НА ЗЛО НАЙДИ КОГО-НИБУДЬ… ОТТЯНИСЬ, МАТЬ ТВОЮ! Давай, поступай как все смертные.

Он всплеснул руками и быстро зашагал в свой заветный подвал. Эта сцена ему напомнила о тех временах, когда они точно так же, как и сейчас скрывались в этом доме от Сюзара вместе с неожиданно прилипшим к кумиру мальчишкой. Как и тогда между ними вдруг встало банальное непонимание. Оба от этого бесились и корчили из себя дураков. Та ссора казалась совсем несущественной. Но поведение беременной жены в последнее время совсем выжирало мозги телепата. Он совершенно перестал ее понимать, а предугадать, что выкинет Саманта ­­– стало совсем непосильной задачей.

Джимм яростно хлопнул за собой дверью и, не прибегая к такому ненужному занятию, как включение света, огляделся. Он будто и не покидал это место на несколько лет. Гитара, пристроенная на подставке, словно только-только побывала у него в руках и сыграла ту выдуманную им же мелодию. Разве, что заметный слой пыли говорил об обратном. Он уже заходил сюда после приезда, но всегда на пару секунд, чтобы… зачем?

Этернель знал, что несколько бутылок с дорогим и качественным алкоголем ждут его в специальном шкафу для хранения, но пить вовсе не хотелось. Тем более, учитывая, что ему нужен постоянный контроль над вновь запечатанным каналом с Орифией. Как только мать почувствовала, что ее сын жив, то начала атаки в его сторону. Мощные волны, чуть ли не выжигали ему мозги в первые часы, пока он пытался опечатать их связь. Даже после, не зная, где Джимм, леди, просто осознавая, что где-то на земном шаре присутствует живое чадо ­­– била наугад.

И била мощно.

Это было похоже на настойчивый стук в закрытую дверь. Бротт постоянно чувствовал, как обжигающие «пальцы» ее способностей скребутся на пороге, не давая нормально отдохнуть. Он не спал вот уже третьи сутки, оккупированный сильными эманациями ее мыслей и всей боли от потери Курта, которые она усиливала и всецело обрушивала в никуда, стараясь задеть Джимма. И задевала, еще как.

«Пусти меня!», «Я здесь!», «Откройся», «Неблагодарный мальчишка!», «Я тебе все прощу», – ежечасно эти выкрики обивали о края его защиты и пытались пробиться внутрь. Это сводило его с ума, заставляло часто напрягаться и беспрестанно бдеть в ожидании новой атаки. Орифия ни капли не жалела ни свои силы, ни силы Джимма. Часто, глубокой ночью, его то скрючивало на кровати, то заставляло метаться по насквозь промокшим от пота простыням и тихо рычать, сквозь стиснутые зубы в подушку. Сегодняшней ночью он, так и не удосужившись даже подремать, прогрыз острыми зубами и клыками ощутимую дыру в ней, пытаясь унять одолевавший его огненный град от силы матери. Уже никак непрекращающаяся мигрень убивала его и ослабляла защиту.