Арабская поэзия средних веков
Шрифт:
* * *
В Египте – мор, но нет на свете края, Где человек живет, не умирая. Рассудок наш у смерти на виду Пытается предотвратить беду. Какой араб, иль перс, иль грек лукавый В расцвете сил, величия и славы - Пророк иль царь – остался невредим, Когда судьба открылась перед ним? Закон стрелы: лететь быстрей, чем птица, Щадить стрелка и крови не страшиться. Своей спиной, как пленные рабы, Мы чувствуем следящий взор судьбы. * * *
Разумные созданья бессмертного творца Идут путем страданья до смертного конца, И смертным смерть вручает подарок дорогой: Наследникам – наследство, покойнику – покой. * * *
Говорящим: «Побойся всезрящего бога!» - Отвечай: «Хорошо, погодите немного!» Семизвездью, играющему в буккару, Уподоблю цветы и траву на ветру. Но никто из живых ни в почете, ни в славе Уподобиться
* * *
Преследователь спит. Мы в темный час идем. Отважный свой поход мы будем славить днем. Богатства на земле взыскует человек - И в чистой кипени надмирных звездных рек. Воитель со щитом, жнец со своим серном. Чьим хлебом первый сыт, обходят землю днем И возвращаются под звездами домой - С убытками один, со славою другой. И все, кто сеет хлеб, и все, кто ищет клад, Стригут своих овец и прочь уйти спешат. Где быть седлу – окно, где быть окну – седло. Все в жизни у тебя навыворот пошло. И время у тебя скользит, как темнота, Как саранча, когда бледнеет красота Изглоданной травы… О, сирые края! Из рта верблюжьего так тянется струя Слюны из-под кольца, когда в глуши степной Тиранит всадника невыносимый зной. Ты брата своего всегда судить готов, А на твоем челе – печать твоих грехов. Ты вовсе не похож на льва из аш-Шари, Ты – волк. Тогда молчи и брата не корп. Жизнь медленно ползет, пока надзора нет; Посмотришь – нет ее, давно пропал и след Повсюду власть свою распространило зло, Проникло в каждый дол и на горы взошло. Пусть говорливостью гордится острослов, Что Мекку восхвалял: «О матерь городов!» «О матерь тьмы ночной!» – так он лозу нарек Пусть будет молчалив разумный человек. Стремишься к выгоде, а что находишь ты? Сам назовешь себя добычей нищеты. И пусть не лягет злодей, что он аскет прямой! О, как мне обойти такого стороной? Когда ты смерть свою увидишь впереди, Скажи: «Презренная, смелее подходи!» Скажи: «Убей меня!» Когда она грозит, Не стоит прятаться за бесполезный щит. Возвышенных надежд моя душа полна; Столкнут ее с горы дурные времена. С престола своего нисходит гордый князь, Бледнеет плоть его, преобраялаясь в грязь, Уходит, бос и наг, и князю не нужны Ни земли многие, ни золото казны. Когда приходит гость еще в пыли пустынь, Встань и приветь его и хлеб к нему придвинь. Не презирай того, кто беден, слаб и мал, Такой и льву не раз в несчастье помогал. Стремятся юноши к походам боевым, А рассудительность потом приходит к ним. На смерть мой сон похож, но пробуждаюсь я, А смерть – всевечный сон вдали от бытия. И пусть бранят меня, пусть хвалят – все равно, Раз тело бренное уже погребено. И все равно теперь истлевшему в земле, В чем повод к смерти был: в копье или в стреле. Кто воду из бадьи в степи безлюдной пьет, А кто с людьми живет и собирает мед. Есть мед – и хорошо, а меда нет – беда, Но не тужи, не плачь, не жалуйся тогда. И мы состарились, как пращуры до нас. А миг похож на миг, и час похож на час, И ночь сменяет день, и ясная звезда Восходит в небесах и тает – как всегда. * * *
Одно мученье – жизнь, одно мученье – смерть. Но лучше плоть мою прими, земная твердь! Пуста моя рука и нёбо пересохло, Но жадно смотрит глаз и ухо не оглохло… Глядите: человек выходит со свечой, Чтоб высоко поднять огонь во тьме ночной. Ему потребен врач, он тешится надеждой Насытить голод свой и плоть прикрыть одеждой. Но тот, кто спит в земле, избавясь от забот, Ни разорения, ни прибыли не ждет. Копье, петля и меч ему всю жизнь грозили, Он покорялся их неодолимой силе, Но не страшится он в объятиях земли Ни длинного копья, ни шелковой петли, Ни острого меча. Лишившемуся тела До кличек и обид нет никакого дела. За брань и похвалы, покинув этот свет, Он благодарен всем. Но мертвым счастья нет! Пускай завистники своей достигнут цели, Чтоб смерть у мертвецов отнять не захотели. Душа-причудница служанку-плоть бранит, А плоть покорствует и верность ей хранит, И каждый замысел своей хозяйки вздорной Спешит осуществить исправно и покорно. Растение плоду все соки отдает, А человек ножом срезает этот плод. И кто-то седину закрашивает хною; Но как же быть ему со сгорбленной спиною? И кто-то вздор несет, рассудок потеряв, Пока не схватит смерть безумца за рукав. Все на одно лицо: исполненный гордыни Сын знатной женщины и жалкий сын рабыни. Смерть приготовила напиток для меня И сохранит его до рокового дня. Хоть время говорит отчетливо и внятно, А все же речь его не каждому понятна. И тлен и золото – у времени в руках. Где прежде был дворец, там вьется мелкий прах. Обитель райская открыта человеку, Зане он совершил паломничество в Мекку! * * *
Довольствуй ум досужий запасом дум своих, Не обличай порока, не укоряй других. Своей бедой не надо судьбе глаза колоть, Когда преступно сердце и многогрешна плоть. Хоть
привяжись он втайне веревкою к звезде, От смерти злой обидчик не спрячется нигде. Разит, как рот девичий, смертельное копье, Меж ребер клык холодный – и ты в руках ее. Она и без кольчуги – что дева без прикрас. Хинд и Зейнаб – вот поле ее войны сейчас. Верблюд изнемогает и дышит тяжело, А смерть опять бросает добычу на седло. Повержен храбрый воин, и кровь, как водомет, Шипит в глубокой ране и прямо в небо бьет. Теперь его согбенной не выпрямят спины Ни конь великолепный, ни трубный клич войны. * * *
Ты в обиде на жизнь, а какая за нею вина? Твой обидчик – ты сам. Равнодушно проходит жена. И у каждого сердце палящей любовью объято, Но красавица в этом пред встречными не виновата. Говорят, что – бессмертная – облика ищет душа И вселяется в плоть, к своему совершенству спеша. И уходит из плоти… По смерти – счастливым награда В благодатном раю, а несчастным – страдания ада. Справедливого слова не слышал питомец земли, Истязали его, на веревке по жизни влекли. Если мертвая плоть не лишается всех ощущений, То, клянусь тебе, сладостна смерть после стольких мучений. * * *
От мертвых нет вестей, ушли, не кажут глаз, Но, может быть, они богоугодней нас? В неотвратимый час душа дрожит от страха. Но долголетие… уж лучше сразу – плаха. Все люди иа земле сойдут в могильный прах - И здесь, в родном краю, и там, в чужих краях. Обречена земля искать питья и пищи; Вода и хлеб ее – то царь, то жалкий нищий. Нам солнце – лучший друг, а мы бесстыдно лжем, Что поделом его бранят и бьют бичом. Во гневе месяц встал, едва земля заснула; Но и его копье с налету смерть согнула. Всевидящий рассвет уже заносит меч, Чтоб людям головы сносить наотмашь с плеч. * * *
Подобно мудрецам, и я теперь обрушу Разгневанную речь на собственную душу. Из праха плоть пришла и возвратится в прах, И что мне золото и что стада в степях? О низости своей толкует жизнь земная На разных языках и, смертных удивляя, Разит без промаха своих же сыновей. Мне, видно, суждено не удивляться ей. Я жил – и жизнью сыт. Жизнь – курица на блюде, Но в сытости едой пренебрегают люди. У жизнелюбия – причина слез во всем; И в солнечных лучах, и в сумраке ночном. От вздоха первого в день своего рожденья Душа торопится ко дню исчезновенья. Верблюды и быки спешат на водопой Прямой, проверенной и правильной тропой. И как путем кривым идти не страшно людям Под копьями судьбы, нацеленными в грудь им? Мне опротивел мир и мерзость дел мирских, Я вырваться хочу из круга дней своих. Отбрось тяжелый меч и щит свой бесполезный. Смерть опытней тебя. Она рукой железной И голову снесет, и в цель стрелу пошлет, И распылит войска – непрочный твой оплот. Она взыскует жертв и насыщает щедро Телами нашими земли немые недра. * * *
Никогда не завидуй избранникам благополучия. Жизнь их тоже смертельна, и все мы зависим от случая. Чувства тянутся к миру, и страждет душа неразумная. Есть у времени войско, а поступь у войска – бесшумная. Если б знала земля о поступках своих обитателей, Верно, диву далась бы: на что мы свой разум растратили? Лучше б не было Евы с повадкой ее беспокойною. Влажность ранней весны превращается в засуху знойную. О невыгодном выборе ты не жалеешь пока еще, Но ты сломлен, очищен и ветвью поник увядающей. Не для мирной молитвы ты прячешься в уединении, Ты себя устыдился, бежал от стороннего мнения. Мне – душа: «Я в грязи, я разбита и обезоружена!» Я – душе: «Примирись! Эта кара тобою заслужена». * * *
На свете живешь, к наслаждениям плоти стремясь, Но то, что приносят тебе наслаждения,- грязь. Измыслил названия, сушу и воды нарек, И месяц, и звезды… Но как ты солгал, человек! Тот взор, что на солнце порочная плоть возвела, К земле на поверку притянут веревками зла. * * *
Так далеко зашли мы в невежестве своем, Что мним себя царями над птицей и зверьем; Искали наслаждений в любом углу земли, Того добились только, что разум растрясли; Соблазны оседлали и, бросив повода, То вскачь, то рысью мчимся неведомо куда. Душа могла бы тело беречь от всех потерь, Покуда земляная не затворилась дверь. Учи тому и женщин, чье достоянье – честь, Но будь поосторожней! Всему границы есть. Прелюбодейка спрячет под платом уголь глаз, И верная откроет свое лицо подчас. Дни сдедуют за днями, а за бедой – беда. От зла на белом свете не скрыться никуда. Гостить у нас не любят ни тишь, ни благодать; Того, что ненавистно, от нас не отогнать. Порой благодеянье ущерб наносит нам,- Тогда врагов разумно предпочитать друзьям. Приди на помощь брату, когда он одинок. Душе во благо веет и слабый ветерок. * * *
Муж приходит к жене, ибо страсть отягчает его, Но от этого третье родится на свет существо. И пока девять раз будут луны друг друга сменять, Истомится под бременем тяжким страдалица мать. К тем извечным стихиям она возвратится потом, От которых мы все родословные наши ведем. * * *
Сыны Адама с виду хороши, Но мне по нраву ни одной души,- Отрекшейся от суеты сует И алчностью не одержимой,- нет. Я камень всем предпочитаю: тот Людей не притесняет и не лжет.
Поделиться с друзьями: