Арена

— А кто у них женские роли исполняет?

— У них почти нет женских ролей. Разве что эпизодические — девушка-видение… Играет кто-нибудь из их девушек, а остальные в городе умирают от зависти.

— Странные у них, должно быть, спектакли… Мужской театр.

— Ну, это вы Фрейда перечитали. Они сами придумывают сюжеты, и те восхитительны. Там полно Средневековья — поклонения Розе, и всё такое… Вы должны обязательно сходить.

— Если будет время… Я вообще не очень люблю театр, я люблю музыку, оперу, а вот театр… меня пугает… сидят одни люди в зале, а другие что-то изображают на сцене… мне всё время хочется домой; я, как вы, сижу и представляю, что бы сейчас делал дома: чай пил, читал шикарную книгу, Зингера, Хэрриота, Филипа Дика… Правда, мой младший брат тоже актёр, в кино играет, но я ничего не видел — только маленького, в школьном театре — в «Оливере Твисте».

«На самом деле, — подумал Снег, — мне хотелось бы поговорить о Мелиссе: а вдруг она гений? Я ведь слышал только край её голоса…»

— А музыкальная школа у вас есть?

— Вы про Мелиссу всё? — догадалась девушка. — Ну, мама просто рисовала, у нас весь дом в её картинах… она умерла… а Мелисса тоже любит рисовать… вот и отдали её сразу в художественную школу… Папе просто не нравится музыка: это не карьера, это шум. Мы даже радио не слушаем. Поп-звёзды все эти…

— Но ведь есть же опера «Травиата», и есть «Паяцы». И Элвис Пресли. И Дебюсси, — Снег улыбался. — Как без этого жить девочкам?

Белинда пожала плечами.

— Как вы не понимаете театра, так у нас в семье не понимают музыки… Ладно, закажу эту рыбу Мелиссе, она ненавидит рыбу, но эта очень хороша; я ищу интересные рецепты, чтобы переубедить её, приучить; она всё время прибегает из школы и кричит, что мы все хотим уморить её голодом: то, что подают в школе, есть невозможно, а дома — сплошные каши и рыба; а брать с собой она стесняется; а мы так долго обсуждали, что будем вегетарианцами, все вместе приняли решение… — Снег представил эту семью, с такими же, как и у его родных, убеждениями: что полиэтилен убивает китов, нефть губит птиц и воду, а одежда, обувь, сумки должны быть только из ткани. Белинда подозвала официанта, попросила отнести обед в такое-то купе.

— Она совсем плохо видит? Или просто глаза ещё не восстановились?

— Она совсем плохо видит. Но обычно носит линзы. Операцию сделали, чтобы остановить ухудшение зрения, оставить хотя бы на этом уровне… Оно падает как-то мистически: Мелисса злится или печалится — и потом хуже видит.

Снег подумал, что Максу это понравится. Он поблагодарил Белинду за компанию и рассказ; «приходите вечером к нам в купе играть в шахматы, у нас дорожные, красивые такие, стеклянные, с зеркальной доской, Мелиссе подарили на Новый год; играете в шахматы?»; вернулся к себе; надел совсем лёгкое, чтобы думать: футболку с картиной Энди Уорхолла — супами «Кэмпбелл» в пять рядов, вельветовые коричневые штаны, потёртые уже на коленях; достал блокнот, стал писать — стенографией: итак, есть городок на краю света — среди гор; при том, что он крошечный, — полон красоты и талантливых людей; должно быть, как у Макса в книгах — место, полное энергии; и каждые двадцать пять лет там происходят убийства; кто-то их помнит? Наверняка там есть старожилы; а какой там мэр? переизбираются каждые полгода, какие-нибудь местечковые карьеристы? или же один и тот же уже лет тридцать, король канализационных труб? Было бы здорово, если такой: он должен знать свой город, как хирург анатомию, — наизусть, наугад, на интуиции… Снег ещё раз просмотрел отчёты о смертях и нашёл среди прочих бумаг дневник мальчика, Анри Дамьера, который покончил с собой, выстрелив в рот из отцовского револьвера — взял его из постоянного места хранения, нижнего ящика письменного стола из красного дерева, настоящий ампир; отец адвокат, известный, дорогой, собирает антиквариат понемножку, и револьвер был старинный, коллекционный и рабочий при всем при этом, — может быть, когда-то с помощью этого оружия грабили банки на Диком Западе… Дневник тоже очень хорош, эдакая вещь в себе, со старинной картой Европы на обложке, с бархатной тёмно-красной закладочкой; Снег любил карты, если было бы время, обязательно стал бы в них разбираться и коллекционировать; а бумага в блокноте — светло-жёлтая, плотная, линованная; почерк был молодой, но интересный: чувствовалось, что человек довольно много пишет рукой — не только печатает на компьютере; со всякими индивидуальностями, редкими в подростковом возрасте: угловатые, абсолютно совпадающие по написанию — угадай что — буквы «ч» и «т»; «ж» тремя линиями — амулет «узел долголетия», а не буква; очень вычурные цифры; Снег посмотрел на фотографию: мальчик с лицом из фильма «Общество мёртвых поэтов» — молодым и страстным, с огромными тёмными глазами, рваной, как у якобинцев, чёлкой…

«Познакомился с Анни… В парке. Очень красивая девушка. В чёрных брюках и рыжеволосая. Пасмурный день. Будет снег.

Неделя прошла. Очень устал. Не люблю учиться. Грустно…

Пасмурный день. Ночью был то ли снег, то ли дождь. Везде мокро. Мама ругается за ботинки. У Веги после прогулок грязные лапы. Встречаюсь с Анни. Ей семнадцать лет.

Снова видел Анни. Целовались и ели мороженое. Она любит шоколад, я — нет.

Шорох листьев по ночам. Моя комната на первом этаже, и слышны все звуки с улицы. Люблю, когда проезжают по дороге машины и свет их фар скользит в темноте по потолку. Не сплю, просто лежу и мечтаю.

Много читаю, учил какое-то стихотворение о любви и первом снеге наизусть — хотел прочитать Анни. Задремал. Болят глаза.

Чистить зубы по утрам — чертовски философское занятие. Гулял с Вегой и курил. Отец не убьёт, но и руку не пожмёт.

Школа уже опротивела. Пинал консервную банку и купил пива. Гуляю с Вегой. Звонила Анни.

Капитально, солнышка в этом октябре уже не будет.

Опять ночью был снег. Что за люди, у которых в семнадцать лет болит голова? Или это время такое? Или голова? Или боль? Голова болит ужасно.

Пишу чёрной пастой, очень нравится. Но чёрный цвет не люблю. Розовый люблю. И серый.

Снег. Опять падает снег. Тихо так, слякотно. Каблуки увязают в грязи и хлюпают. Ботинки чистить — морока. Сидел в парке, на скамеечке, где встретил Анни. Скучал… Грустил…

Отчего тоскливо? И падает снег. Падает и падает, хоть бы хны.

Тоскливо. Тоскливо. Тоскливо. Снег…

Ничего писать не буду…

Учу астрономию. Очень нравится. Любимая планета — Сатурн… Я хотел бы превратиться в него.

Анни перекрасила волосы в чёрный цвет. Чуть не застрелился. Потом долго смотрел на неё, она зажгла вечером свечи, и её волосы так тускло и тепло мерцали. Очень красиво… Целовались.

Заснул на закате. Нельзя, а почему — не знаю. Выгулял Вегу… Она бегала по парку, а я всё боялся её потерять в темноте. Дома пахнет вербой.

Видел ворон. Чёрные… Угадайте, где? На кладбище. Ездили после обеда. Надел чёрные брюки. Тучи и сыро. Серое небо, жемчужное, тяжёлое.

Странно, когда падает снег, всем становится грустно и болит голова. Хочу есть… Сижу дома и в теории учу астрономию. На практике — ничего. Смотрю на себя в зеркало. Полетели первые снежинки. Не могу, пошёл к холодильнику…

Черная рубашка и коричневый галстук в белый горошек. Как вы думаете, они сочетаются?… Хочу курить, а обещал Анни бросить.

Мать Анни настоящая стерва. Надел чёрную рубашку. Моя розовая — в стиральной машине. Улыбается и наливает чай, а сама давит на Анни, чтобы та меня бросила. Первый ясный день… Светло… Пойду выгуляю Вегу и сам заодно выгуляюсь.

Размечтался — опять пошёл снег. Хоть бы снег… Падают белые хлопья, и асфальт весь мокрый. Волосы мокрые, не хуже асфальта под каблуками, липнут к щекам. Уже привыкаю к пасмурным дням. Вега бегает, а я за ней.

Почти ночь. Открыта форточка, и пахнет холодом и сыростью. Ходили с Анни по парку, а впереди бежала Вега. Рассказывали друг другу анекдоты. Хохотал до упаду.

Смотрел в окно. Гудела перемена за спиной и голова на плечах. Зелёная рубашка под цвет лица. Смотрел на дорогу. По ней ездили машины, и она напоминала реку… Если идти, то увидишь реку. А если не идти, то не увидишь.

Всю ночь не спал. Простудился — хотел речку перейти. Температура… Анни обещала зайти после школы. У неё сегодня химия. Ем малиновое варенье. Очень люблю малиновое варенье… Хорошая вещь… От него умирать не хочется. Пока предков дома нет, пойду покурю.

В одной рубашке на дворе холодно. Умылся холодной водой… Каждые полчаса выхожу на задний двор курить. Дома никого нет, кроме меня, Веги и холодильника. Считаю холодильник за живого. Он так мурлыкает… Съел бутерброд. Температура 37. Сижу дома. Говорил с Анни по телефону.