Архангельский свет

Тссс! Тетрадку со строчками прячем под матрац. Не то заметит тетка из 26 февраля. Она больно колотится за строчки и заставляет их рифмовать, а я не хочу. Приходится прятаться от нее, и лучше всего в осенние месяцы и дни. Я люблю приходить в осень, потому что там летают ангелы. Они желтые, слетают с деревьев. Вот еще один! Ангел, ангел, напомни мне место, где я зарыл секретик! Покажи мне его, где-то там, на улице за домами.

На улице я тоже жил в бабушке. Но сначала про гаражи. За домами, кроме кочегарки, были гаражи. Когда отец еще не ушел, всей семьей строили гараж. Сколачивали простецкую опалубку из каких-то черных бросовых досок, заливали ее раствором, перемешанным со шлаком от кочегарки, и на следующий день это застывало, потом опалубку поднимали выше на ширину доски, и все повторялось. А ты рядышком строил свой маленький гаражик из каких-то щепочек, повторяя правила возведения большого гаража. Получалось!

В гараже обитал видавший виды мотороллер «Тула», на котором отец с матерью и ты между ними ездили к речке на рыбалку. Однажды на песчаной дороге даже перевернулись, правда, без последствий, только перепугались. Потом отец ушел, мотороллер куда-то делся, и бабушка завела в гараже кроликов и куриц. Ты ходил с ней проведывать эту живность. Вдоль гаражей в низине росла высокая трава, которую бабушка привычными движениями срезала серпом. Это для кроликов. А курам носили какое-то пшено. Время от времени бабушка вытаскивала из гаража чурку и топор, ловила какую-нибудь несчастную курицу, прижимала ее к чурке и, изловчившись, рубила ей голову. Куриная голова с широко раскрытыми удивленными глазами отскакивала в сторону, а безголовая курица, разбрызгивая кровь, беспорядочно бегала вокруг тебя и бабушки еще какое-то время и потом только падала. Ты в ужасе хватался за собственную шею и тоже начинал бегать кругами вокруг бабушки, плахи и бездыханной курицы. Ты был курицей без головы! Ты был головой без курицы!.. Но что и говорить, куриный бульон, который бабушка наваривала к вечеру, был просто объедение! А на обороте календарного листка от 19 июня (праздник птицеводов!) можно найти рецепт куриного торта. Снизу подложкой филе, затем мелко порезанные желудочки, затем сердечки и кусочки куриной печени, затем хрящики из ножек, и все покрыто запеченной куриной шкуркой, ням-ням, а сверху хрустящие крылышки и в центре гузка! Торт тебе в рот. Не бойся, курица не заберет. А ты рот утер и деру дал за борт…

Да, бортики свежей могилки нужно выровнять. Много лишней земли. Сырая она какая, даже на следующий день не просохла. Когда выкапывали яму, сверху сняли керамические плитки, и вот они лежат в сторонке лишние. Он догадался и обложил свежий холмик этими плитками, а землю вымел за оградку. Могильщики дали ему веник и лопату. А на оградку то и дело садятся грачи. Сядут и ждут. Они хитрые, умные. Люди приходят на кладбище, оставляют еду покойникам, а грачи ее растаскивают. И он тоже захотел стать грачом. В отрывном календаре на обороте листка от 20 августа написано, что грачи и вороны – это птицы-санитары, и хотя они не очень красивые, зато делают нашу жизнь чище. И это правильно. Я тоже хочу быть грачом-санитаром и делать нашу жизнь чище. Буду летать над кладбищем, каркать и таскать от могилок конфетки. А потом, если я буду хорошо себя вести и перестану читать календарь и писать строчки, я стану главным грачом. Но тут грачи разодрались над какой-то могилой, и тебе это не понравилось, ты ведь с детства не любил драться. Поэтому ты сразу расхотел быть кладбищенским грачом. А еще эти сорняки, травы, как же лихо они растут на могилах. Колючие, на сломах выступает молозиво, будто кровь. А это и есть растительная кровь. Зачем я вырываю их? Ну растут и растут. Руки тоже в кровь ободрал, а с лица пот, и вытираешь его руками грязными да в крови.

Потом, убравшись с могилкой, он сел за столик и достал бутылку водки. Он не раз представлял себе это. Как придет на могилку бабушки и мамы, ну и все такое, а потом достанет бутылку и прямо из горла будет пить. И как-то так горевать, что ли. Но бутылка была с дозатором, и теплая водка по капле стекала в горло, ужасно противно. И горевать не получалось. Вместо горя внутри, прямо на сердце, была какая-то тупая и полная остановка. Он даже придумал там, на кладбище, строчки об этом.

какая-то случилась во мне остановкалегла поперек черта пустаяхожу или сплю все одно и то жекак будто провал на дороге от ливняавтобусы стоят и сидят пассажирыи троллейбусы тоже рога опустилиа у обочины бродячая собака жметсявдруг из автобуса бросят подачкупохоже я и есть та самая собака

И собак тут тоже хватает. Вот одна, с черными глазками-смородинами, подбежала и смотрит прямо в душу. Ну, дал он ей конфетку из тех, что принес на могилку матери, а еще одну сам съел, потому что невыносимо уже цедить эту водку. Можно ли есть конфеты, принесенные покойникам? Разум подсказывает, что в исключительных случаях можно. Исключительная остановка пришлась прямо на сердце, и кровь остановилась. Мать умерла ночью. До больницы довезли, а в больнице все, к пяти часам утра. Следующая остановка на сердце! Выхудите? Нет? Тогда посторонитесь! А вы не толкайтесь! Это не я толкаюсь, это сердце стучит. Ливень, понимаете, гроза, дорогу размыло! Автобус взял и остановился на сердце, жарко, сидят пассажиры разморенные, а я бегаю по дороге и виляю хвостом, бросьте, ну бросьте мне конфетку, водку заесть, закусить.

Фу! Недопитую сунул обратно в пакет. И снова грачи прилетели. А один сел прямо против меня. Господин товарищ начальник главный грач. – Как настроение? – спрашивает. – Отлично! – отвечаю. – Календарики читаем? – Нет-нет, нисколько не читаем! – А строчки пишем? – Да ни в жисть, господин товарищ начальник! – Ладненько, ладненько! – доволен господин товарищ начальник. – Вот-вот, – говорю. – Ага-ага, – говорю. – А можно, – говорю, – я прямо сейчас отсюда пойду куда глаза глядят, можно? – Конечно, можно! – каркает главный врач. Только вот, черт возьми, оградка закрыта, а в замке дырка под трехгранный ключ, как в поездах, а ключа-то нет. Зачем же я столько выпил?

И собираются тучи на сухом небе, и гремит сухой гром, и хлещет сухой ливень, и ползут по щекам сухие слезы. И душит сухой воздух, а ты, схватив руками горло, нелепо мечешься внутри оградки, как та безголовая курица, не зная выхода, не ведая исхода. Мама умерла.

Ящерка

Да, ведь я не представился. Меня зовут Сбербанк. После смерти матери я переселился в отрывной календарь, на листок от 12 ноября. Я же говорил, что люблю осень. И почему-то пришло ко мне это имя, а другого у меня нет и не было, или не помню его, что одно и то же. А чем это плохо? Ничем. Я не знаю, что это или кто, но звучит красиво. Моим новым друзьям, обитателям календаря, тоже нравится. Даже тетке из 26 февраля.

Мне хорошо жить 12 ноября. Мне вообще повезло, что нашлось место в отрывном календаре. Не так-то просто попасть в календарь. Я бы сказал даже, что жизнь в нем – это предел мечтаний многих и многих. Объясню. В отрывном календаре нет ничего лишнего. Нет ничего противоречивого. Нет грязи. Нет мусора. Нет плохих людей, только хорошие. И еще, как правило, знаменитые. Вот, например, мой сосед по календарю сверху, обитающий 11 ноября, – настоящий испанский король. Только вы меня правильно поймите. Он не сумасшедший какой, а подлинный король, зовут его Виктор Эммануил Третий, родился 11 ноября 1869 года, умер 28 декабря 1947 года. Проверьте в Википедии. Как-то раз под рюмочку, по секрету, шепнул он мне, что является еще императором Эфиопии и Албании, и у меня нет оснований не верить монарху. Вы удивляетесь, что он умер? Ну и что, умер и умер. В декабре умер, а в ноябре снова родился, только и всего. В нашем календаре время ходит по кругу, уходит и приходит. А может, оно и вовсе стоит на месте, а это мы по нему, по времени, ходим. Или вот сосед снизу, живущий 13 ноября, кто бы вы думали? Я преклоняю голову перед Блаженным Августином, с которым подолгу веду тихие беседы, когда за нашими окнами длится и не проходит осеннее ненастье. – Счастье, – говорит мне святой отец, – это то, что у тебя есть, а несчастье – это то, чего у тебя нет. – У меня есть все, отче, – отвечаю я. – Ты счастлив! – улыбается Августин и читает мне свои строчки, вот они.

улыбчивая поливальная машинапохожая на божию коровкупроползает по заспанным улицамокропляет их живой водойа вокруг попрыгивают голубии машина выезжает за городей кротко радуются одуванчикии радуга опускается к землеи машина заезжает на радугуотмывает ее от пыли-грязии на шум слетаются ангелыпохожие на ранних лебедейа из машины выходит Бог нашОн одет в потертые джинсыи немного похож на Леннонас электрогитарой в рукахОн лучистые расправляет плечии по радуге прохаживаясь вольноглядит васильковыми глазамии играет поет рок-н-рола на земле трудолюбивые девызавязывающие в снопы сенорасправляют соломенные косыи слушают песню с небеси все хорошо

Отче, а ты не боишься, что тетка из 26 февраля заругается, что у тебя строчки без рифм? – беспокоюсь я. – Все хорошо, Сбербанк, – молвит святой отец, машет мне рукой и улетает с Гагариным на радугу к Господу нашему, и хлопает ладошками под рок-н-рол, разливающийся по всему миру. А я оборачиваюсь, гляжу на свой пустой угол и койку с худым матрацем и плачу. – Дурак ты, дурак, – стучит мне сверху в потолок монаршим жезлом король Виктор Эммануил Третий, – не плачь, ты живешь в лучшем из миров, в отрывном календаре! Он спускается ко мне, и мы выпиваем с ним по рюмочке проникновенного кальвадоса, который королю в бутылочке из-под кока-колы регулярно подносят его подданные.

Да, он всегда висел над кухонным столом, этот отрывной календарь, этакий кирпичик с листочками, скрепленными жестяной скобой. На каждый день приходился один листок. На лицевой стороне дата, время восхода и захода солнца, долгота дня и ночи и краткий перечень самых знаменательных для страны и мира событий. 6 марта 1937 года родилась Валентина. Боже, как она красива! Я кротко не раскрываю ее имя полностью, пусть это будет моей маленькой тайной! Я влюбился в нее сразу, как только увидел ее, когда она в блестящем открытом лимузине проезжала мимо моего скромного 12 ноября с торжественного парада на Красной площади. Каждую среду я пишу ей письма и объясняюсь в любви и предлагаю руку и сердце и зову переехать из 6 марта в 12 ноября и устроить торжественный парад прямо на моем сердце, которое, поверь, Валентина, краснее и круглее Красной площади. Завтра снова напишу. Я понимаю, знаменитость, секретари, суета, пресса, делегации, ворох корреспонденции, недоглядели, не передали. Но это все дело времени. Нам тут в календаре торопиться некуда. Я верю, письмо дойдет. Приезжай, приезжай, Валентина!