«Архангелы»

— Этак на деревянные грабли скоро станешь похож.

После свадьбы Иосиф Родян стал охотно заводить разговоры с рудокопами, участвовать в их попойках. И люди мало-помалу изменили отношение к «канцелярскому детине». Многие, как Ион Негру, советовали ему не бросать безрассудно деньги на ветер.

— Можешь обжечься, домнул письмоводитель, — говорили ему. — Мы вот от дедов-прадедов имеем дело с золотом и знаем: штольню пробивать — чистое разорение. Будь осторожен, как бы не обжечься.

— Вылечу в трубу, но дела не оставлю, — твердо отвечал Родян, и глаза его блестели из-под кустистых бровей. Великая надежда укрепляла его сердце. Но сколько раз, выдавая в субботу вечером очередную получку рудокопам, он говорил про себя: «А в следующий раз нечем».

Два года прошли в лихорадочной работе, а золото все не давалось в руки. В конце концов осталась одна штольня, подававшая надежды, — «Заброшенная», но и она безответно поглотила деньги Родяна. Он начал понемногу влезать в долги. Деньги, полученные от родителей, он давно растратил и теперь принялся подписывать кабальные векселя. Под ручательство тестя ему довольно легко удавалось доставать деньги.

Шесть лет Иосиф Родян разрабатывал «Заброшенную». Рудокопы только покачивали головами, видя, как он мечется день-деньской, позабыв про канцелярию и про службу. Родян даже нанял писаря, пугая его каждое утро своим громоподобным голосом.

Дети между тем подрастали. Трех дочек и Гицу пора было отдавать учиться. Марина проклинала тот день, когда стала «барыней», проклинала «спятившего мужика», как она называла мужа, который не желал от нее слышать ни единого слова, зато сам держал в страхе и трепете весь дом своим громовым басом.

Жители Вэлень толковали о письмоводителе:

— Не остановится, пока шею не свернет!

— Деревянными граблями стать хочет…

— Такое творить — вконец разума лишиться! Прости господи!

— Ох, Марина горемычная!

— Не сладкая у нее жизнь.

— Горькое ее боярство!

Но Иосиф Родян никого не слушал. Сдвинув брови, блестя глазами, гнался он за всеми зайцами разом. Жители Вэлень опасались проштрафиться: не дай бог, попадешь под горячую руку нотара, обуянного лихорадочной деятельностью.

Кончилось тем, что жители села Вэлень возненавидели своего нотара.

В конце шестого года лихорадочной работы Иосифа Родяна в «Заброшенной» штольне первые люди села собрались, посоветовались и решили направить вышестоящим властям жалобу с просьбой отозвать из села «сумасшедшего, почитающего нас за собак, а не за людей». Когда жалобу, красиво переписанную учителем, собирались уже отправить, к письмоводителю явились рудокопы и сообщили, что уперлись в твердую породу.

Иосиф Родян улестил старейшин села, и жалобе не дали хода. Глаза у него подобрели, голос потерял былую жесткость. Казалось, он переболел тяжелой неведомой болезнью, после которой даже кости у него размягчились.

В это же время и банк приостановил ему кредит. Только благодаря настоятельным просьбам и заступничеству нескольких друзей Родяну удалось отсрочить немедленную выплату по векселям.

Люди стали смотреть на него с сочувствием.

— Узнал, почем фунт лиха, — говорили одни.

— Этого урока ему на всю жизнь хватит, — вторили другие.

Однако человек, который так дерзко отважился «пытать свою судьбу», вызывал невольное уважение.

Полгода Иосиф Родян молча работал в канцелярии. Привел в порядок запущенные дела, за которые уже не раз получал дисциплинарные взыскания, и Марина, успокоившись, даже благодарила бога за то, что «утихомирил» мужа.

Но весною Иосиф Родян заявил жене:

— Теперь начнем работать у «Архангелов»!

— Чего? — переспросила Марина, не разобрав, что муж упомянул название шахты.

— «Архангелов» начнем разрабатывать!

— Заброшенную шахту?

— Не совсем заброшенную: все-таки один человек там каждый день ковыряется, — весело отвечал Родян.

— А ты с отцом посоветовался? — спросила Марина, побледнев.

— Я с самим собой посоветовался. Эту шахту стоит как следует подоить.

— Ты шутишь, Иосиф? — забрезжила у Марины слабая надежда.

— Не шучу. Работу на прииске надо поставить на широкую ногу, а то нам никогда не подняться.

На этом разговор был окончен: мнение жены Иосифа Родяна не интересовало.

На следующий день он нанял еще трех старателей.

Однако Родян понимал: расходы будут так велики, что без кредита, особенно поначалу, ему не обойтись. Поэтому скрепя сердце он продал две доли Василе Корняну и по одной Унгуряну и Прункулу. Из двенадцати долей шахты «Архангелы» у него осталось восемь.

Зато нанято было еще трое рабочих, и работа на прииске закипела всерьез.

На первом же заседании нового акционерного общества Иосиф Родян был избран управляющим прииска. Решили также очистить старый вход только на пятьдесят метров и пробивать новый ствол в левую сторону. Пройдя метров десять нового ствола, наткнулись на породу, дававшую двадцать пять — тридцать граммов золота на пуд камня.

* * *

Первое свое золото Иосиф Родян намыл лет пятнадцать тому назад. С тех пор колесо фортуны поворачивалось не один раз. Бывали времена, когда недели и даже месяцы подряд порода из штольни шла богатая, не меньше двенадцати граммов золота с пуда. Вслед за богатыми неделями шли бедные, когда золотая жила скудела, превращалась в ниточку, и на поверхность поднимали огромные глыбы камня, которые выцветали и трескались под солнцем.

В первый же год «Архангелы» дали столько золота, что Иосиф Родян расплатился с большей частью своих долгов. Потом из года в год работы на прииске расширялись, и на четвертый год «Архангелы» стали знамениты: прииск дал чистого золота на продажу тридцать килограммов.

К этому времени были расчищены все обвалившиеся ходы, проложены штольни, и рудокопы в Вэлень только и говорили, что о богатствах, которые скрывают «Архангелы». Росло число рудокопов, работающих на прииске, и все больше воловьих упряжек и лошадей нанимало акционерное общество «Архангелы». За короткое время это название стало словно бы осью, вокруг которой завертелась вся жизнь села Вэлень. Деньги, заработанные на этом прииске, позволили оживить и другие дела. Все село пришло в движение, чего раньше никогда не бывало.

Иосиф Родян стал в глазах жителей Вэлень человеком и грозным, и достойным уважения, перед ним все привыкли загодя снимать шляпу.

Он начал полнеть и казался теперь еще огромнее. Детей своих он отдал в гимназию и никогда не забывал никаких платежей и взносов. В канцелярии держал уже двух писарей и сам только подписывал бумаги, для чего ежедневно являлся в примэрию в пять часов Дня ровно на полчаса.

Снова на него пошли жалобы. Но имя Иосифа Родяна было теперь известно по всей округе, так что прямое начальство закрывало на эти жалобы глаза. Жители Вэлень все чаще стали называть его не «домнул нотар», а «домнул управляющий», и с каждым днем все с большим почтением.