Архип
Шрифт:
[...]
– А дальше что?
– поинтересовался Архип, откладывая в сторону пожелтевшие, хотя и вполне прочные листы бумаги. В том, что они уцелели более двух столетий в церковном подвале не было ничего особенного, колдун привычно ощущал в них достаточно несложные чары укрепления, благодаря которым любой материал мог противостоять большей части не слишком сильных природных воздействий любое время, которое чары эти были активны.
– Да какая разница?!
– только отмахнулась Наталья, которую явно разозлила реакция Архипа.
– Неужели ты не понимаешь?! Я же нашла, где прячется личер!!!
– Вовсе не обязательно, дорогая моя, - устало покачал головой тот.
– Да почему же?!
– возмущенно всплеснула руками женщина и тут
– Альберт Карлович - это тот, кто тебе представился как Альберт Густав фон Бреннон. Об этом говорит и схожесть имени и то самое "Б.", да и слуга его описан, как огромный и косматый, это де тот самый Игнаций, с которым ты сражался. Это же очевидно, они, согласен?
Архип медленно кивнул. Соглашаться не хотелось, но и возразить ему было положительно нечего
– Ну так а что тебе надо еще? У него ж усадьба на лысом холме на излучине Черной, в нескольких часах езды от Рудянки!!! Тут же все написано!!!
– Наталья с силой тыкнула пальцем в лежащие на столе листы.
– Написано, - снова согласился Архип.
– Я даже видел этот холм. Он сильно выделяется даже сейчас, ни с чем не спутать. Но там нет никакого жилья. Ни усадьбы чернокнижника, ни окружающей деревни.
– И что?
– снова всплеснула руками волшебница.
– Нет и нет, ушел народ наверное! Я нюхом чувствую, личер где-то там!!! Надо идти и брать его.
– Наталья, ты уже прочла весь дневник? Знаешь историю Бренана?
– Да нет же! Зачем мне это? Я знаю, что мне надо, пойдем вместе! Найдем, поговорим! Убедим его, он же явно благоволит тебе, граф, помоги мне!
Архип тяжело вздохнул и потер пальцами виски:
– Я уже говорил тебе, что не буду договариваться с немцем. Мы оба знаем, на какую гнусность должен пойти ...
– Да чтоб ты в этой глуши сгнил!
– В сердцах крикнула волшебница и, развернувшись на каблуках, бросилась прочь.
Архип в ненавистью посмотрел на листы бумаги и, тихонько выругавшись, засунул их в сумку...Сперва ему все еще предстояла более срочная работа.
Часть Четвертая. Глава 28
"Давно уже не было такого паршивого года," - мрачно размышлял Архип, разглядывая слегка покосившийся тын неприятно затихшего хутора. Сколько семей за этот год схоронили? Пять? И ведь это не считая привычных смертей от голода, холода или болезней, которые неизбежно сопровождают непростую жизнь крестьянина. Когда ж подобное последний раз было? С полдюжины лет назад, наверное... Когда волколак в деревне завелся, так пока изловили паскуду, тоже прорву народу задрал. Задумавшись, Архип даже не сразу заметил, что к нему подошел Бирюк.
– Прости, Семен, - повинился он.
– Задумался я. Ты чего спрашивал?
– Говорю, нам-то чего делать, Архип Семеныч?
– повторил вопрос охотник.
– Вам?
– сперва даже удивился колдун. А потом сообразил, что и в правду, притащил с собой людей, указаний никаких не дал, а сам уперся к палисаду и вот уже добрых четверть часа стоит, буравит ворота взглядом. Людям-то и невдомек, чем заниматься.
– Вам, Семен, надобно в лес сходить, набрать хворосту да тащить сюда под стены, - он указал пальцем.
– Валом укладывайте, да не жадничайте, чем больше, тем лучше.
– Весь хутор жечь будем?
– деловито поинтересовался охотник. Он ничему особо не удивился, достаточно давно уже знал Архипа и помогал ему во всяком. Разного навидался и привык доверять. Если говорят, что надо жечь, значит надо жечь.
– Да, - кивнул Архип.
– Я сперва внутрь зайду, разведаю все, и ежели найду там то, что думаю, выжгем тут все до самой земли.
– Мора боишься?
– не смотря на то, что Архип свои опасения в слух ни с кем не разделял, догадаться о них было не трудно.
– Типа того.
На самом деле, Архип опасался не мора. Обычная болезнь, пусть даже самая опасная, тиф или холера, она хоть и была врагом страшным, но знакомым и можно сказать, даже привычным. Постоянно бок о бок жили, научились справляться. Чего не скажешь о злобном древнем неживом колдуне, который вынашивает какие-то ведомые только ему планы. А еще ему очень не нравились вороны, сидевшие на верхушке палисада и коньке крыши. Жирные, холеные но при этом какие-то неестественно тихие, ни одного звука не издавали, просто сидели и внимательно следили за ними черными бусинами глаз. И зоб... У ворон этих был какой-то неестественно огромный, чуть не до середины пуза зоб. Не могли нормальные птицы нормально жить, имея такое уродливое "украшение".
Поймав себя на том, что уже просто оттягивает время, Архип выругался на собственную нерешительность и вытащил из сумки оберег. Небольшая деревянная табличка исписанная многократно повторенным словом "abracadabra". Причем написано оно было хитрым образом в 11 строк, когда каждый последующий раз слово было короче предыдущей строки на одну букву, в результате чего получался равнобедренный пифагоров треугольник, заполненный месивом латинских букв. Старейший, говорят, еще в Шумере и Уре им пользовались, и действеннейший из известных колдуну амулетов, защищающий от губительных миазмов, распространяющих болезни. Во времена Великой Чумы только вот такие амулеты и не дали Европе под корень вымереть. Накинув цепочку на шею, Архип прошептал несколько слов на латыни и с удовлетворением почувствовал как амулет заметно потяжелел. Верный знак того, что тот активен и защищает своего носителя. Тяжело вздохнув в очередной раз, колдун отринул в сторону все сомнения, толкнул дверь и вошел во двор.
И с удивлением замер. Признаться, учитывая царящий над хутором мерзкий слегка сладковатый запах разложения, он ожидал чего-то инфернального - измазанные кровью стены и полы, изуродованные тела, выбитые окна и прочие атрибуты ужасного нападения, а здесь было спокойно. И это, на самом деле пугало только больше. Только в одном месте внимательный взгляд его заметил следы волочения, словно бы по земле тащили что-то очень тяжелое. Заглянул в баню и хозяйственные пристройки, но и там не нашел ничего ужасающего, даже простого беспорядка, весь скарб был аккуратно разложен, словно хозяева отлучились на несколько дней к родственникам. Основательно сбитый с толку, Колдун двинулся к основному строению - большой двухэтажной избе с просторным подклетом. Со двора изба, как и положено продуманному жилью, имела два входа - широкие ворота на первый этаж, где располагались зимние стойла для животины, сеновал и прочее нужное в хозяйствве, и красный, на высоком крыльце - сразу в горницу, где жили люди. Естественно, что с первого этажа на жилой тоже был переход, но Архипу отчего-то не хотелось идти через заваленную гниющими трупами скотины подзыбицу. А то, что эти трупы там будут и будут они в большом количестве, он не сомневался ни на мгновение, настолько тяжелым и густым, почти осязаемым был доносящийся оттуда запах смерти. Хоть ножом режь.
Медленно, замирая на каждой ступеньке и тщательно прислушиваясь к происходящему вокруг, колдун поднялся по крутой лестнице крыльца. Но в доме все было тихо. Колдун вряд ли бы признался кому, кроме Дарьи, но сейчас он до дрожи в коленях боялся. Не за себя, все-таки он уже столько лет охотился за всяческой потусторонней дрянью, и привык к постоянному чувству опасности. Не пугали его и картины самых страшных смертей. Тоже насмотрелся. Особенно во времена мора уж скоро полдюжины лет назад, когда через его руки десятки прошли. Женщин, детей... Нет, смерть он видел в самых ее ужасных и самых неприглядных формах и тоже не испытывал перед ней излишнего трепета. Она придет к каждому, а бояться неизбежности, значит без нужды изводить себя. Больше всего Архип опасался услышать изнутри стоны людей или, не приведи Господь, плач ребенка.