Архив пустоты
Шрифт:
Ярослава, задрав голову, смотрела на лениво раскачивающуюся на крыше кошку-флюгер, на аккуратные резные балкончики, скользнула взглядом по красным кирпичным стенам. Подошла к пионам, погладила ароматные белоснежные лепестки. Год жизни отдала она Либертии, этому дому, Руслану. Хотя нет, Руслану, пожалуй, больше. Они были знакомы задолго до того, как он стал Главным по вседозволенности. Их нерегулярный, но бурный роман завязался, когда она курировала посёлок Феодальный, а он наведывался с проверками. Иногда – официально, иногда – не очень.
После третьего и особо кровавого восстания крестьян проект «Феодальный» закрыли, а судьба его куратора оказалась под большим вопросом.
Как бы там ни было, ей придётся пережить закрытие второго проекта подряд.
В дверях появилась Марина.
– Ярослава, что происходит? Посёлок словно вымер.
– Говорю же тебе: все ушли на праздник.
– А мы? На душе неспокойно. Куда мы едем? Можно, я просто уйду, а? Послушай, – она подбежала к Ярославе, – ты ведь тоже нездешняя? Я вижу, тебе здесь неуютно. Хотя ты изо всех сил стараешься выглядеть своей. Помоги мне. Твой Руслан меня убьёт, я чувствую!
– Не высовывайся раньше времени! – шикнула на неё Ярослава. – Зайди в дом по-хорошему. Быстро. Тебя не должны видеть.
Марина попятилась к двери. А Ярославу вдруг кольнула смутная тревога, будто она должна сделать нечто важное, хотя и не совсем правильное.
– Постой, – сказала она. – Хочешь, чтобы я помогла, ответь на вопрос: ты знаешь что-нибудь о Дворниках?
Марина моргнула.
– Это те, кто улицы убирает?
– Не ёрничай! Просишь о помощи – так будь откровенна!
– Я пытаюсь. Но не понимаю, о чём ты.
– Ясно, – вздохнула Ярослава. – Тогда запомни: если тебя кто-то и сможет защитить от Руслана, то только они. Дворники. А теперь – марш в дом.
Оставшись одна, Ярослава задумалась над другими словами гостьи. «Ты ведь тоже нездешняя». Права ли Марина? Она – первый помощник куратора – чужая в Либертии? И да и нет. Ярослава так и не постигла прелесть тотальной вседозволенности. Возможно, потому, что последнее время стала слишком много думать о других, а в этом ЭП заботятся в основном о себе. Но именно здесь, в Либертии, она впервые увидела радугу. А потом – и Дворников. И поняла, что не сможет пойти против людей, которые борются с невидимой грязью. Но скрыть знакомство с Дворником – значит предать любимого мужчину…
И она пошла на компромисс.
Дворники перестали похищать либертийских детей и дали слово – никогда ни при каких обстоятельствах не причинять вреда Руслану в обмен на её молчание.
«Почему именно либертийские дети?» – «Свобода даёт развитие. В том числе и способностей Дворника. В вашем посёлке много плохого, но это оттого, что люди путают свободу и вседозволенность. Взрослые. Дети пока ещё не знают, что их можно спутать».
Известно ли Дворникам о её подопечной? Давно их видно не было. А может, и правда отпустить Марину? Кто знает, что у её любимого куратора на уме. Только куда она пойдёт? Либертия обречена. Разве что дать сбежать по дороге. Хотя… Нет, скорее всего, Марина не имеет к Дворникам отношения. Иначе они бы уже давно проявились. Значит, не о чем беспокоиться, пусть дальше Руслан сам разбирается с этой «мисс Амнезия». Но почему же так тревожно? Ярослава закрыла глаза. Представила себе Дворников, ставших для неё почти друзьями: рыжеволосую красавицу Анишу, сероглазого Константина в неизменном зелёном плаще. Услышьте меня, подскажите, что делать!
Молчат.
Стукнула калитка. Во двор вошёл Руслан.
– Марина готова? – спросил на ходу.
– Да. Как это Совет разрешил её забрать?
– Я сказал, что вывезу любимую женщину.
– Но…
– Где Марина?
– В доме.
Послушай…– Иди сюда, быстрее. – Он схватил её за руку, оттащил в глубь двора, за густые кусты пионов и вишнёвые деревья. Остановился, огляделся.
– Что происходит?
– Хочу кое-что сделать, но наша дорогая гостья не должна этого видеть.
Ярослава пожала плечами и вдруг поняла, всей кожей почувствовала, что задумал Руслан. Она отшатнулась. В руках у куратора Либертии блеснул пистолет.
– Постой! Выслушай, прошу, ты ошибаешься! Марина – не Дворник. Она тебе ничем не поможет, а я знаю…
Он не дослушал. Тихий щелчок, помятые пионы, чёрный локон на белом цветке.
– Прости, Ярослава. Я могу вывезти только одну женщину.
Глин Коперович взирал по сторонам скучающим взглядом. Догорали костры, обнажённые пары томно ворочались на смятой в зелёный блин траве. Кто-то спал, кто-то пялился в звёздное небо, кто-то ещё пытался оседлать партнёршу. Или партнёра. Или обоих. Куратор уехал, не дожидаясь финала соревнований. Даже участвовать в них не стал, вызвав дружный вздох – отчаяния у женской части и облегчения – у мужской. На месте Руслана Глин бы тоже сбежал. Вряд ли куратору жаль людей, но видеть гибель дела, которому отдал столько времени и сил, всегда тяжело. Впрочем, Глин, как и многие подчинённые, был уверен, что на месте начальства справился бы гораздо лучше. Жаль, ему до сих пор ни один ЭП не доверили. Недавно он пронюхал, что готовится новый проект – полная противоположность Либертии. Говорят, должность куратора вакантна. А он, Глин, у Совета на хорошем счету, вот только Руслан так некстати оказался не у дел. С одной стороны, он проштрафился, провалив проект «Либертия», и теперь вроде как не опасен, но с другой – всё-таки внук Лорда.
Глин вздохнул. Прежде чем мечтать о новом проекте, надо закончить со старым. Сегодня утром из Либертии вывезли всех детей возрастом до трёх лет и беременных женщин – под предлогом обязательного медосмотра. Дети станут материалом для следующих ЭП, их мамашам повезёт меньше. Руслан уехал со своей ненаглядной. Остальные подлежат деактивации. Меньше чем через десять минут он наденет противогаз и даст команду дюжине тайных помощников – или попросту мальчиков-на-побегушках-у-куратора – распылить «сонный яд». Большинство либертийцев ничего не почувствуют: заснут, утомлённые любовной негой, и не проснутся. Прекрасная смерть! И хорошая идея – покончить с ЭП на Дне любовных побед, собрав всех жителей на поляне Удовольствий. Тех единиц, что до неё не дошли, придётся добить вручную. Но это уже не его забота, а всё тех же побегунцев.
– Вы ведь помощник Руслана, да? – Писк под ухом раздался так неожиданно, что Глин подпрыгнул. И уставился на маленькую шатенку.
– Ты почему не… – и осёкся. Что спросить-то? «Почему не готовишься к смерти?» – Почему ты не со всеми?
– На эти соревнования, понимаешь ли, я хотела пойти с Русланом или ни с кем. Руслан нарушает правила Либертии! Ты считаешь, для куратора это допустимо? Десятки девушек хотят проводить с ним ночи, а он предпочёл родным либертийкам чужую женщину.
Глин покосился на часы. Меньше пяти минут осталось. Эту трещотку, похоже, придётся деактивировать лично. И откуда она взялась на его голову?
– …уехал, бросил нас всех. А ведь он украшение праздника. Развлекается где-то со своими красавицами. Мало нам было Ярославы, так ещё и эту приволок.
Стоп!
– С какими красавицами?
– Ты вообще меня понимаешь ли, слушаешь? С Ярославой своей и этой малахольной Мамариной. Она отклонение. И появилась вообще из ниоткуда. Так Павлуша сказал.
– Павлуша? Павел? Которого недавно деа… э-э-э… отправили в Наукоград?
– Да! Она странная. Ведёт себя как дикарка. Но Руслана, видимо, такие возбуждают.