Архивы Конгрегации 2

— Нет, что ты, конечно же, нет, — в том же шутливом тоне замахал свободной рукой Макс, а потом поднялся, сел, скопировав позу Джулии… и, фигурально выражаясь, бросился в омут с головой:

— Ты сказала: «многое не таково, чем кажется». Я спрошу еще раз: что ты увидела? Если ничего — тебе повезло. Если что-то — мне придется давать пояснения. Это будет тяжкий груз, причем не столько для меня, сколько для тебя. Не каждый вынесет.

Вспомнились соседи. Вспомнился дед, каждый раз напоминавший, как он любит внука, несмотря на его «ублюдочный» статус. И это люди еще не знали о его истинной природе! Что уж сейчас говорить.

Испанка задумалась. Она явно пыталась воскресить в памяти детали. Вот ее глаза расширились… Дыхание участилось…

— ?Hombre lobo! (прим.: Человек-волк! (исп.)) — выдохнула девушка. На мгновение — всего на мгновение! — что-то, похожее на страх, мелькнуло где-то на дне темной зелени взгляда. А потом она порывисто наклонилась вперед и крепко поцеловала Макса в губы. Тот оторопел.

— Эээ… Ыыы!

— Una bruja (прим.: ведьма (исп.)), колдунья, мудрая женщина нагадала мне, что я встречу в своей жизни настоящего caballero (прим.: рыцарь (исп.), буквально – «всадник») — истинного мужчину, — зачастила Джулия, — Но будет он не простым смертным, а un licantropo — человеком, обращающимся волком. И это ты!

Восторженный вопль чуть не оглушил Хагнера. Он даже втянул голову в плечи, а потом отвесил челюсть, не зная, что сказать. Наконец, когда излияния восхищений поутихли, «un licantropo» удалось перехватить нить беседы:

— Подожди, подожди… И тебе совсем не страшно? Знаешь, я как-то не привык…

— Не-а! — безапелляционно заявила девушка, вскакивая на ноги и устремляясь к кувшину с вином. — Я с детства любила слушать волчий вой. В нем всегда было что-то… манящее. Притягательное. А когда senor моего отца изловил одного — я полюбила пробираться к клетке, и мы сидели, смотрели друг на друга. Порой волк даже давал себя гладить…

Вздохнув, испанка протянула Максу вновь наполненную чашу, села на лежанку и похлопала ладонью рядом с собой. Не подчиниться было бы невежливо. Рассказ же следовал своим путем:

— В какой-то из дней я не выдержала и выпустила зверя, — слово отозвалось внутри, но Хагнер стиснул зубы и промолчал, — после чего в клетку посадили уже меня. Senor грозился выпороть, а отец похитил ключи и выпустил меня, словно того же волка. Пришлось бежать, и бежать далеко… — взгляд девушки затуманился. — Я прибилась к бродячим артистам, научилась жонглировать и владеть телом, выступая на канате. Потом вместе с ними перебралась в Италию, стала называть себя Джулией… Там и открыла в себе желание: дарить любовь и получать за это, — шаловливая улыбка, — знаки внимания, выраженные в серебре и золоте. Это, знаешь, как вторая натура, — снова улыбка, куда более хулиганская. Макс осознал, что ему нравится, как она улыбается — ему, только ему. Ну, в данный момент.

— Погоди, — уточнил он. — То есть, ты занимаешься этим по доброй воле?

— Конечно! — всплеснула та руками. — Во-первых, мне это нравится. Во-вторых, за это платят. В-третьих, я делаю доброе дело!

Не выпучить глаза стоило серьезных усилий. Видимо, на лице все же что-то отобразилось, поскольку девушка так же терпеливо, с пониманием пояснила:

— Ну вот, mira aqui (прим.: смотри сюда (исп.)). Ты пришел сюда, потому что у тебя звенят cojones (прим.: мужские гонады (исп.), буквально – «яйца») и в голове от этого полная mierda (прим.: дерьмо (исп.)). А я помогу тебе справиться с подобной неприятностью — и к тому же сделаю счастливым. И умений в этом деле мне не занимать, поверь… — нежные, но сильные руки снова обвились вокруг шеи Макса, и тот, не зная, что предпринять, промямлил:

— Но… Ты же видела, к чему это приводит. Я не хочу навредить. Верю, что ты сильна, верю, что ловка… Но я-то не человек. Точнее, человек, — напомнил он сам себе, — просто у меня есть una segunda naturaleza (прим.: вторая природа, вторая сущность (исп.)), — ага, вспомнилось-таки выражение из книг. Джулия рассмеялась и дунула ему в нос.

— Все-таки ты мужик. И как все мужики, страшно самоуверен. А может, — взгляд ее стал еще более глубоким, а одна из ладоней ловко скользнула ликантропу между бедер, — я и хочу, чтобы ты проявил tuya naturaleza segunda (прим.: твою вторую сущность (исп.))…

Ошарашенный, Макс не нашелся, что ответить. Его толкнули в грудь, и он распластался по лежанке, утонув в перинах. Губы девушки снова покрыли поцелуями его плечи, живот, спустились на бедра… Обхватили то, что составляло его мужскую суть. Пришлось вцепиться пальцами в покрывала.

— Порву же… — простонал юноша, ловя ртом воздух.

— Рви, — раздалось невнятное снизу, — оплачено. Барон был щедр, — снова пауза, звуки, вызывающие помутнение в голове, острые и горячие нити через все тело, волна, пульсация, ритм, — Вы с ним друзья?

— Мы с ним… Ооо… Как ты это… Мы с ним… ах ты, хулиганка! Да, да, да, друзья, о Боже!

Губы, пальцы, язык — все это работало слитно, совместно, как тело борца в поединке. Все движения и намерения были направлены на одно: извлечь зверя. Разбудить волка. Поднять тьму. Макс решил предупредить:

— Если… Если я обернусь. Я контролирую себя. Но могу не рассчитать силы.

— Не считай, — промурлыкали снизу. — Сейчас не то время и не то место. Ну же, сделай это. Я хочу!

Помолившись крепче, чем когда-либо, и попросив прощения у всех возможных святых, юноша приподнялся и положил ладонь на голову испанки. Та понятливо отодвинулась. Во взгляде посверкивали отблески от светильников — или то было жгучее любопытство?

Переход был на удивление легок. Словно зверь внутри только и ждал того, чтобы его выпустили наружу. «Ша! — пригрозил ему Макс. — Помни: я все еще человек! И я управляю тобой!» Волк подчинился. Он признал главного. Это внушало уверенность.

Джулия снова обошла его кругом. Ее запах усилился, дыхание очевидно сбивалось. Как она ни храбрилась, но заметно было: девушке не по себе. Ликантроп медленно приблизился и потерся мордой о ее бедро. Ладошка легла меж ушей.

— Ты понимаешь, что я говорю? — голос хозяйки стал тонким от волнения. Макс кивнул, потерся еще раз и лизнул кончиком языка предплечье. Испанка в ответ облизнула губы.

— Да… Да, я понимаю. Теперь я понимаю. Ты не просто lobo (прим.: волк (исп.)), ты un lobo grande (прим.: здесь – великий волк (исп.)). И знаешь… — теперь она говорила низко, хрипло, чуть ли не сбиваясь на шепот, — знаешь… Это безумно заводит!

Плавно, текуче, звериным движением Джулия опустилась на колени. Прогнув спину, она стояла перед Максом на четвереньках. Руки согнулись в локтях, голова ее опустилась на пол, на дорогой ковер — и теперь девушка искоса, с ожиданием во взгляде, смотрела на волка. Она звала. Она просила. Она требовала.

Осторожно переступив лапами, зверь подошел сзади. Язык снова вынырнул между клыков — и в воздухе, напоенном теперь уже не только женскими ароматами, прозвучал тоненький, чуть ли не жалобный стон. Еще. И еще. И больше Макс терпеть уже не мог.

Волчий вой снова раздался откуда-то сверху, но посетители борделя не обратили на него ровным счетом никакого внимания: подумаешь, кому-то из «коллег» вздумалось поиграть. И судя по торжествующим ноткам, а также по аккомпанементу из восторженных женских стонов и вскриков, шалость удалась…