Архивы Конгрегации 2

Заявлять о себе громко мстителям было совсем не с руки, потому сквозь открытые, едва держащиеся на петлях ворота, а затем и через заваленный мусором и обломками камней двор они пробирались перебежками, прячась в скудных тенях. Судя по пустым дверным и оконным проемам, стриги угнездились в подвале, надеясь таким образом не привлекать внимания местных жителей к крошечному, давно заброшенному и наполовину развалившемуся замку, а заодно надежно скрываясь от губительного для них солнечного света.

Первый человек встретился им лишь в третьем помещении, выходящем окнами в противоположную от ворот сторону. Шедший впереди с обнаженным мечом в одной руке и мешочком серебряной стружки в другой отец просто снес ему голову. Человек даже вскрикнуть не успел. Следующих двоих сняли из арбалетов Ян и Лукас. Судя по скорости движений, это все еще были просто люди, никакого кровавого поводка.

— И чем они думают, когда идут служить этой мрази? — сплюнул отец.

Сыновья дружно промолчали. Напоминать отцу, чем по молодости не гнушался он сам, было бы непочтительно и не ко времени. Тем более что они как раз добрались до помещения, раньше явно бывшего кухней. Собственно, печь и кое-какая утварь имелись здесь и сейчас. Надо ведь слугам-людям чем-то питаться.

Здесь же обнаружился и спуск в подвал. И тут начиналась самая опасная часть. Ломиться из пусть и плохо, но освещенной кухни (окна были старательно заколочены или загорожены мебелью) в полную темноту означало стать отличной мишенью. Однако особенного выбора не было, не бросать же вниз факел, дабы осветить поле боя, а заодно громко и ярко заявить о своем появлении.

Отец и сыновья обменялись взглядами, и по единогласному решению безмолвного семейного совета первым полез Ян — как самый быстрый из троих. Двигался он неторопливо, больше следя за тем, чтобы производить как можно меньше шума и как можно раньше заметить врага, чем за скоростью своего продвижения. Это сработало: за время спуска глаза пообвыклись во мраке, и охотник успел увидеть метнувшийся к нему сгусток более плотной тьмы прежде, чем тот нанес удар. Тишину подвала расколол звон столкнувшихся мечей. Отбив атаку, Ян одним прыжком преодолел две последние ступеньки и метнулся в сторону от лестницы, освобождая место своим спутникам. Судя по тому, как двигался и действовал его противник, он был человеком, но в скорости и силе нисколько не уступал охотнику. Ага, вот, значит, и приближенные, личная охрана, так сказать. Сбоку раздался схожий звон, значит, еще кто-то вступил в бой. Наверняка отец.

Удары меча сыпались с впечатляющей скоростью, и Ян начинал задаваться вопросом, кто из них выдохнется раньше, но вот приспособившиеся к темноте глаза выхватили момент, когда противник открылся, занося оружие для новой атаки. Ян не раздумывая ударил в подставившуюся брешь и тут же отскочил, уходя из-под устремившегося к нему клинка. Противник пошатнулся, меч в его руках дрогнул, склоняясь к полу. Воспользовавшись этой заминкой, Ян подскочил к противнику сбоку и обрушил удар ему на голову, на чем схватка и завершилась.

— Молодец, сынок, — похвалил отец, подходя. — Быстро управился, да еще один. Меня вот Лукасу выручать пришлось.

— Не преувеличивай, — фыркнул брат. — Просто помог добить этого гаденыша побыстрее. Куда дальше?

— Вероятно, туда, — махнул Ян в сторону едва различимой в сумраке двери. На поверку темнота в подвале оказалась не такой уж кромешной — кое-какой свет проникал сверху, в углах чадили факелы, которые, по-видимому, скоро должны были заменить на новые. Одним словом, сориентироваться было можно.

— Думаю, этим грохотом мы уже всех перебудили, — недовольно покривился Лукас, направляясь вслед за братом и отцом.

— Что поделать, — передернул плечами Ян, подступая ближе к двери.

По другую сторону их, разумеется, уже ждали. Ян толком не успел отследить метнувшуюся из-за приоткрытой Лукасом створки тень, но тут уж отец не сплоховал: увесистый мешочек особого кроя врезался в морду твари, и Ян едва успел отшатнуться и прикрыть лицо, чтобы самому не надышаться толченого серебра. Стриг издал какой-то странный всхлипывающий звук и замедлился, из смутного размытого пятна превратившись во вполне четкий силуэт. Чем тотчас и воспользовался Лукас, со всей силы рубанув тварь мечом. Стриг успел уклониться, но не полностью уйти из-под удара. Клинок взрезал одежду и плоть, оставив неглубокую, но длинную рану. Понятно, что на стриге такая царапина заживет за четверть часа, но ощущения тому явно не понравились. Впрочем, дальнейший бой Ян не видел, так как из-за двери вылетел сородич первой твари, и охотник едва сумел удержать оружие, которое у него попытались вырвать. Крутанувшись на месте, Ян с разворота рубанул нападавшего, промазал, отскочил назад, выхватил из поясной сумки заготовленную склянку со святой водой и метнул в кинувшуюся на него тень. Звон просыпавшихся на каменный пол осколков смешался с воем стрига. Ян мимоходом отметил, что действенность святой воды превзошла самые смелые его ожидания, и добавил мешочком с серебряной стружкой и толченым чесноком. После этого стриг был практически выведен из строя, осталось только его добить, что Ян и сделал, снеся ему голову.

Насладиться победой, впрочем, ему не дали: в следующее же мгновение он ощутил сильнейший толчок в грудь и, пролетев шагов пять, плюхнулся на пол. На то, чтобы подняться на ноги, ушло добрых секунд десять, по прошествии коих охотник имел сомнительное удовольствие наблюдать отца отброшенным к другой стене, а брата — прижатым к распахнутой створке двери. Судя по всему, возможности трепыхаться Лукасу не оставили ни малейшей, и жить ему оставалось считанные мгновения. Такой расклад Яна не устраивал совершенно, и он пустил в ход весь оставшийся арсенал: пару склянок со святой водой, три мешочка с серебряным песком и чесноком. Лукас сдавленно вскрикнул, но в следующий миг стриг молниеносно развернулся лицом к обидчику, на чем и получил еще одним серебряным снарядом уже от старшего Ван Алена. Ян же, воспользовавшись смятением врага — не очень-то побегаешь, наглотавшись металлической пыли, которая к тому же жжется, — подлетел ближе и со всего размаху приголубил тварь мечом. Вышло не так удачно, как могло бы: на подходе охотник поскользнулся на крови, но удержался на ногах, чуть присев и с силой упершись подошвой в пол; колено отозвалось коротким прострелом, но на это Ян внимания почти не обратил. Куда больше его заботило то, что упущенное мгновение стоило ему победы: удар пришелся вскользь, и стриг хоть и был ранен, оставался более чем боеспособен. Впрочем, тут уж о нем позаботился отец, сперва всадив в тварь посеребренный болт, а затем достав и мечом. Последний удар нанес очухавшийся и подобравший чье-то оружие Лукас.

— Все? — неуверенно уточнил младший из братьев, настороженно оглядывая поле боя. На каменном полу валялось пять тел, все определенно мертвые.

— Похоже на то, — кивнул Ян, — хотя надо еще прошерстить тут все, мало ли, вдруг кто-то забился в какую-нибудь щель… Ты как?

— Жить буду, — криво усмехнулся Лукас. Куртка его на груди была располосована, по-видимому, когтями, и из прорех сочилась кровь, но в целом выглядел он и вправду неплохо.

— Будешь, — согласился старший брат. — Сейчас осмотримся — и заштопаю, как сумею.

Однако больше никого в заброшенном замке не оказалось, и все трое охотников вздохнули спокойно. Оставалось для верности сжечь тела — и можно уходить. До заката оставалось не менее трех часов, если поторопиться, Ван Алены еще вполне успевали вернуться в трактир засветло.

— Свершилось! — отец не спешил покидать место своего триумфа, вновь и вновь пиная обугленные останки губителей матери, отчего те окончательно рассыпались в прах.

Ян тоже испытывал удовлетворение, но не более. Наверное, радоваться торжеству справедливости по-настоящему мешала назойливая, неприятная мыслишка: «Это было слишком просто». Схватиться со стригами трое на трое и отделаться парой царапин и ушибов? Выучка охотников, конечно, достойна всяческих похвал, стриги спали по случаю дневного времени и не сразу учуяли чужаков, отвлекаемые запахом собственных слуг, но все же, все же...

Наконец им с Лукасом удалось увести отца прочь от поверженных врагов, обещая праздничный ужин в честь торжества справедливости и в память о матери. В эдакой глуши, конечно, на королевский стол рассчитывать не приходилось, но трое усталых победителей были готовы съесть почти что угодно.

Весь остаток вечера отец пил, и с каждым глотком воспоминания о покойной жене делались все подробнее, а прошедший бой — все труднее и кровавее. Отец радовался. Казалось, с плеч старика свалился десяток лет.

«Может, не так уж он и стар? Может, повоюем еще…» — думал Ян.

И лишь поздно ночью, когда отец уже мирно спал в своей комнате, счастливо улыбаясь во сне, он рискнул поделиться своим беспокойством с младшим братом.

— Скажи-ка, Лукас, только мне кажется, что уж больно легко нам все удалось? — спросил брата Ян.

— Есть такое, — согласился бывший студент. — Я, конечно, из охотников ушел, но не припомню, чтоб старые стриги так легко подставлялись. Разве только за мое отсутствие что-то изменилось...