Архон
Шрифт:
Остров стал неузнаваем. На Мосту возвели баррикаду, вдоль дороги выстроились стражники. Все здания в Святилище были заколочены, у дверей стояли солдаты. Даже огромные двери Храма были заперты — такого на памяти живущих не случалось ни разу.
Никто не гулял в садах, не было слышно смеха. Бассейн опустел, морскую воду в нем не меняли уже несколько дней, она подернулась маслянистой пленкой, на ней плавали лепестки. Слуг, похоже, куда-то переселили. Террасы опустели, под палящим зноем поникли от жажды алые цветы. Жужжали насекомые; Мирани отогнала их, радуясь забытому ощущению солнца, согревающего лицо и руки, после
Фаланга сомкнулась вокруг нее и повела по лестнице на самую высокую террасу, выходившую в Порт. Видимо, Аргелин устроил здесь нечто вроде штаба. Он сидел под навесом в бронзовом кресле, принадлежавшем Термин, перед ним стоял стол, заваленный планами. Вокруг генерала царило оживление, сновали туда-сюда гонцы, входили с докладами офицеры.
Дожидаясь аудиенции, девушка окинула взглядом Порт.
В воде отражались грозные корабли Джамиля, они ждали, оставаясь вне досягаемости для выстрелов из Порта. Ожидание не затянется надолго. В Порту скоро иссякнут вода и пища. Тогда люди Императора пойдут в атаку, и изможденный Порт падет.
— Госпожа, — окликнул ее сотник.
Мирани выпрямилась. Она с болью ощущала, что выглядит не лучшим образом. Надо было надеть белое платье — в нем она казалась солиднее. И волосы не мешало бы уложить. Она нервно откинула с лица непокорную прядь.
Аргелин встал, поглядел на нее, потом взмахом руки велел стражникам выйти. Они отошли на почтительное расстояние, генерал обернулся к сотнику.
— Никого не пускать. Пока я не скажу.
— Генерал…
— Что бы ни стряслось, разбирайтесь сами!
Он грубо повернул ее к себе, она вырвалась. Тогда он отошел к балкону и встал, глядя на море. Она не знала что делать, поэтому последовала за ним.
— Надо было сжечь это Святилище, — пробормотал он.
Она в ужасе отпрянула. Он обернулся.
— Если бы не было Оракула и Девятерых, народ слушался бы только меня.
— Бога сжечь нельзя.
— Что пользы от Бога, если его никто не слышит? Пожалуй, я так и сделаю, госпожа Мирани.
— Даже вам не удастся!.. Народ восстанет…
— О, я обвиню во всём принца Джамиля. Это даже пойдет мне на пользу. Люди голыми руками разорвут его солдат в клочья. Потом, когда нападение будет отражено, назначу новых Девятерых. — Он облизал губы. На лбу и бороде блестели мелкие капельки пота.
— Что меня остановит, Мирани?
— Архон…
Он хрипло рассмеялся.
— Архона уже почти наверняка нет в живых, и искать нового никто не будет. Архоном стану я. И Архоном, и генералом, и в придачу царем.
— А Гермия?
Его лицо потемнело.
— Она сама выбрала свою участь. Я всегда считал ее сильной. Знал, что в ней есть нечто такое, чем мне никогда не завладеть. Но ее упрямство и вероломство удивили меня. Мы так хорошо действовали вместе.
Солнце жгло руки Мирани. Она плотнее запахнулась в плащ, оцепенев от страха. Он посмотрел на нее.
— Что же до нас с тобой, особой любви между нами никогда не было. Верно, госпожа? Ты всегда только и ставила мне подножки. Теперь дело пойдет по-другому. Мне нужна новая Гласительница, которой я смогу доверять.
— Да? — еле слышно шепнула она.
Он самодовольно улыбнулся.
— Ты сама это понимаешь. И я уже избрал ее.
Она сглотнула подступивший к горлу комок и в замешательстве проговорила:
— Нельзя
же… — Но он жестом остановил ее и указал куда-то ей за спину. Мирани обернулась.Поодаль на террасе сидела и кормила ручных голубей светловолосая девушка в новеньком розовом платье. Она подняла голову и радостно помахала.
— О, Мирани! Я так и знала, что ты поймешь!
Мирани затошнило.
— Видишь? — спокойно сказал Аргелин, наливая вина из позолоченного кувшина и разбавляя его водой.
Она, онемев, кивнула. Он протянул ей чашу, девушка взяла ее и отпила, почти не сознавая. Ее мучила жажда.
— Мне нужен человек, который станет делать именно то, что я скажу и когда я скажу. Думаю, она подойдет для этих целей лучше всего. Хорошенькая маленькая Крисса. Убедить ее было легко. Она не самая умная из девушек, не такая, как ты или ядовитая госпожа Ретия, но с хитринкой. Знает, что для нее хорошо, а что плохо. Если она станет Гласительницей, у меня с ней не будет хлопот.
Мирани отставила чашу.
— Вы так считаете?
Аргелин бросил взгляд через плечо.
— Да.
— Ошибаетесь. — Она холодно улыбнулась ему. — Я знаю Криссу получше, чем вы. Она всегда служит тому, на чьей стороне победа. Если вы проиграете войну, она не моргнув глазом уйдет от вас к принцу Джамилю. Скажет ему, что Оракул требует вашей смерти. Уж поверьте.
Генерал отпил глоток.
— Он не победит.
— За ним стоит Империя. Вы потопите эти корабли — на их место придут другие. Вам их не одолеть. Остановить эту войну может только Бог, а Крисса его не слышит.
— А мне и не надо, чтобы она слышала.
Мирани кивнула и решила идти напрямик.
— Вы же не хотите всерьез сделать ее Гласительницей, правда? Вы ей даже не доверяете.
Он в раздражении звякнул кубком о поднос. Один из солдат испуганно покосился на него. Аргелин сверкнул глазами:
— Верно. Не хочу. Эта дрянь думает только о себе. Но мне больше не на кого положиться! Разве что, как я и говорил, все Девятеро, к несчастью, погибнут при пожаре…
«Он хочет назначить тебя, Мирани. И угрожает».
Голос в голове прозвучал так неожиданно, что она чуть не ахнула; на душе сразу стало легче.
«Где ты пропадал?»
«Был занят. Яйца, бриллианты, звезды..»
Она обернулась, посмотрела на синее море.
«Что мне делать ? Нельзя же допустить, чтобы Гласителъницей стала Крисса!»
«Ты мне веришь, Мирани?»
Она отрывисто кивнула.
«Тогда сделай так, как я велю. Скажи ему, что согласна стать новой Гласительницей».
Ее пальцы стиснули перила балюстрады. Белый мрамор был гладок и прохладен. Слова Бога горели внутри, будто острая боль; она вспомнила о клятве, которую все принесли над бронзовой чашей, о наспех нацарапанном письме Ретии. «Будь сильной. Храни Молчание». Они все подумают, что она их предала.
«Не могу! Не могу!»
«Я не в силах принуждать тебя Мирани. Только хочу посмотреть, веришь ли ты мне».
— Ну? — Аргелин с любопытством разглядывал ее. — Ты наверняка догадываешься, что я хочу тебе предложить!