Архонт росский
Шрифт:
— Великий князь! Я к тебе за справедливостью шел! — с пафосом воскликнул Скиня. — Вижу теперь, какова она, твоя справедливость!
Повернулся и зашагал к воротам. Не торопясь. Давая возможность Олегу его остановить. Он ведь не один такой, союзный. Другим тоже интересно будет узнать, как русь младших князей привечает.
И Олег его ожидания оправдал. Остановил.
— Погоди, князь! Ты ко мне с обидой пришел, да. И я тебя услышал и рассудил по справедливости. Ты сказал: коней у тебя забрали. И, видишь, княжич Вартислав по слову моему коней тебе вернет. Но справедливость требует выслушать
— Да просто все, княже, — Сергей неторопливо поднялся, перешагнул через скамью, вытер рот ладонью. — Я со своими людьми к ромеям ходил со словом от всего воинства нашего по воле совета княжьего. Седмицу без малого с важными людьми ромейскими толковал, а нынче утром вернулся. С добрыми вестями, кстати. Но об этом я позже скажу. А на пути к своим меня его дурни скудоумные, — кивок на Скиню, — перехватили. Ограбить хотели. Копьем в лицо тыкали, сумы забрать грозились. Не разглядели в темноте, что я не один.
— Ты слышал, князь, как он воев моих обозвал! — воскликнул Скиня. — Прилюдно оскорбил!
— Да разве же это оскорбление? — Сергей усмехнулся. — Что бывает, когда шавка глупая с голодухи к медвежьей добыче сунется, думаю, всем ведомо. Одного моего гридня хватит, чтобы этих межеумков за Кромку отправить. Ну да я добрый был, ведь вести и впрямь хорошие для всех вез, потому бить дурней не велел. А коней прибрал для того, чтобы не болтали после, что мне, княжичу-варягу, угрожали и это с рук сошло.
— Так было? — строго спросил Олег.
— Мне другое рассказывали, — уклонился от ответа древлянский князь.
— Ну так давай рассудим по нашей варяжской Правде, — немедленно предложил Стемид. — Дёрруд Сигтрюггсон, ты ведь был там? Подтверждаешь слова княжича?
— Каждое слово! — Убийца оживился. — Готов встать за то пред богами на хольмганг! — Он повернулся к Скине и подмигнул.
— Он же нурман, а не варяг! — воскликнул деревлянский князь, опять апеллируя к Олегу.
— Так я и по-варяжски могу, — сообщил Дёрруд. — Мне что отмель, что перекресток. Невелика разница. По-вашему даже и лучше. Можно не спешить[2], — и он снова подмигнул Скине.
— Ставлю две гривны на Убийцу! — заявил Машег.
— Ищи дурака на такой заклад! — возмутился кто-то из Стемидовых гридней.
— А я другой предложу, — вмешался Рёрех. — Допустим, что Сигтрюггсон ему сначала руку обрубит, а только потом убьет.
— Так и сделаю, — подтвердил Дёрруд. — Половина серебра — мне. А чтоб интерес закладу был: не скажу, какую руку, левую или правую.
— На левую две гривны! — опередил всех Машег.
— На правую гривна! — воскликнул Турбрид, удостоившись неодобрительного взгляда отца.
— А если обе лесовику отрубит? — засомневался кто-то из Стемидовой гриди.
— Так какую-то все равно первой! — ответил его соратник. — Гривну на левую!
— А если все же две сразу? Это ж Убийца Берсерков! Он и не такое может!
— Если две сразу, тогда весь выигрыш — Дёрруду! — заявил Рёрех. — Такое увидеть — серебра не жалко!
Его охотно поддержали, загудели.
— Славный выйдет удар!
— Будет, что
сынам рассказать!— Песни достойно!..
Олег громко откашлялся. Его не услышали. Тогда Стемид хлопнул в ладоши. Звук вышел — как доской по доске. Гомон стих.
— Не будет поединка, — огорчил всех великий князь. — Гривну за Скиню я сам заплачу. Пустое это. Ты, главное, скажи, Вартислав: о чем с ромеями договорился?
Неожиданно.
Сергей полагал: не захочет Олег при всех такое обсуждать. Сначала с глазу на глаз пожелает общаться.
— Я им от имени твоего… От нас всех, — тут же поправился Сергей, — пообещал, что зажитья от нас больше не будет. Ни рушить мы на этой земле больше не станем, ни обирать, ни убивать.
Снова поднялся шум. На этот раз — недовольный.
Стемид вновь грохнул ладонями.
— … За это, — продолжал Сергей, — ромеи обязуются нам прокормом и сами зла нам чинить не станут.
— Уберут красные корабли? — влез кто-то.
— Уберут, — подтвердил Сергей. — Но не сразу, а когда ряд с ними заключим.
— То есть пока ряда нет? — уточнил Стемид.
— Большого ряда нет. Только в малом обговорили. Не мог же я сам за великого князя и вас всех говорить. Но что зорить больше не станем, пообещал твердо. Решил: прокорм важнее. Это у нас, — Сергей показал на стол, — с припасом все хорошо. У других не так. Верно, князь Скиня?
Древлянин, помедлив, кивнул. Скажет «нет», и вполне могут его людей с довольствием обойти. А те ведь не от хорошей жизни на варяжского княжича наехали.
— А что с взятой добычей? — озвучил насущное Стемид. — И с челядью что?
— Взятое — взято, — сказал Сергей. — А пленных, думаю, стоит отпустить… — Сергей сделал паузу, — за выкуп. Серебром или товаром. Чтоб все князья у нас в паволоках ходили, а не как… — Сергей не закончил, но и не требовалось.
— Добро, — Олег допил, поставил кубок, поднялся. — Соберу вождей. Порадую вестями. Благодарствую, князь, за угощение!
И покинул общество, не забыв прихватить с собой и деревлянского князя.
— Эх, — вздохнул Рёрех, поворачиваясь к Дёрруду. — Так и не увидели, как ты махом обе руки снесешь.
— Так, может, и не вышло бы у меня? — ухмыльнулся Убийца.
— У тебя да и не вышло бы? — возмутился Рёрех. — Да вы, нурманы, за кучу серебра самого ромейского владыку укокошите!
— Это вряд ли, — покачал головой Дёрруд. — Охрана у него крепкая. Хотя… Если куча будет по-настоящему большой…
— Эй! — вмешался Сергей. — Никаких убийств ромейского императора! Нам этот нужен! И вообще, с чего это ты, брат, нашего самого наилучшего воина нурманом обзываешь? Всё! Наш он теперь! Варяжский! Ему только подбородок побрить!
— А неплохо ты так набрался, братишка, — засмеялся Рёрех. — Не станет он подбородок брить. Не станешь же, Сигтрюггсон? Даже за кучу серебра…
— Это смотря какая куча! — Дёрруд привстал, потянулся длиннющей десницей и ударил кубком о кубок Рёреха.
«А я и впрямь набрался, — подумал Сергей. — Ну и хорошо. Иногда можно и расслабиться. Среди своих».
— Машег, — позвал он. — Давай с тобой…
— Давай со мной, братище! — вместо Машега к Сергею колокольчиком диатреты потянулся Турбрид.