Аритмия

— Давай-давай, поднимайся! — торопит ее женщина, проходя мимо.

— Маааа! — кричит вслед девчушка.

— Упала — вставай. Больно, знаю, но не смертельно ведь? — оборачиваясь, спрашивает она.

— Нет вроде… — замявшись, отвечает Вероника, тем самым вызывая улыбку на лице матери.

Их голоса остаются позади. Я прохожу еще метров двести и бросаю взгляд на мостик, перекинутый через пруд.

Поднимаюсь наверх, останавливаюсь посередине. Поправляю съехавшую шапку, проверяю время и, спрятав руки в карманы, настраиваюсь ждать.

Мало ли, почему опаздывает? Может, пробки. Может, что-то еще…

От нечего делать принимаюсь разглядывать хорошо знакомую парковую зону.

Все здесь как прежде. Тянущиеся вдоль замерзших прудов аллеи высоких деревьев. Стройные ряды фонарей, соединенных яркими, цветными гирляндами. Спящие железные аттракционы, припорошенные снегом. Деревянный домик-кофейня, в котором можно приобрести горячие напитки. Скрипучие детские качели чуть поодаль.

Именно к ним я направляюсь час спустя.

Не пришел. Не позвонил.

И я отчего-то не решаюсь.

Но упорно жду, не обращая внимания на кусачий мороз, от которого трясусь подобно цуцику.

Где он?

Почему не приехал?

Что это значит?

В груди разгорается обида. Печет. Колет. Стискивает, скручивая легкие.

Потихоньку раскачиваясь, поднимаю взгляд к черному небу, завешенному дымкой серого тумана, и долго наблюдаю за тем, как падает снег.

Крупные снежинки, летя, кружатся в замысловатом хороводе. Дружно укрывают белым покрывалом голые деревья. Опускаются на землю, оседают на моих волосах, куртке и выставленной вперед ладони. Скоропостижно тают. Вместе с глупыми надеждами.

Я ведь настырно жду его. Жду и жду… Вот только в глубине души вдруг четко осознаю, что уже не придет. Не зря, видимо, царапнуло сомнение там, на мосту.

Девять пятнадцать. Девять тридцать. Девять сорок пять.

Теперь я начинаю злиться.

Ругал меня за то, что я одна хожу в позднее время, а сейчас, получается, даже не переживает на эту тему?

Что вообще происходит, Ян?

Достаю телефон и звоню ему. Вот только мне никто не спешит отвечать. Раз пять, наверное, набираю. И пока слушаю длинные, монотонные гудки, пульс за считанные секунды достигает своего максимума. Сердце гулко и надсадно стучит о ребра. Разгоняет по телу невесть откуда обрушившееся волнение, наполняя им каждую клеточку моего организма.

Звоню Абрамову-старшему, но и он оказывается вне зоны доступа.

— Даша? — до меня доносится голос Романа.

— Привет.

— У тебя все в порядке? — спрашивает обеспокоенно, явно ощутив волну исходящей от меня паники.

— В порядке.

— Звучит не так чтобы уверенно, — выражает сомнение.

— Как там у вас дела в больнице? — интересуюсь тихо.

— Тут такое творится… Опять консилиум собирали, потом долго готовились к операции. Она длилась несколько часов. Какие-то осложнения возникли, но по итогу, все прошло успешно, — принимается рассказывать сбивчиво. — Этот старый чувак из НИИ дает хороший прогноз, и, знаешь что, я ему верю несмотря на то, что остальные врачи настроены не так позитивно. Чудик будет жить! Будет жить, Дашкет! — радостно кричит он. — Это самое главное, правда? С остальным как-нибудь разберемся.

— Да, — глотая слезы, выдыхаю судорожно.

Не передать, как я счастлива слышать такие новости о Савелии! Слава Богу. Пусть все будет хорошо.

— Ром… Ян с тобой? — предполагаю внезапно.

— Не-а, не могу до него дозвониться, — отвечает он с досадой.

Не нравится мне это, от слова совсем. Как-то нехорошо и очень тревожно на душе становится. Если мои входящие Абрамов вполне мог бы проигнорировать, то звонок от Беркутова, учитывая обстоятельства, вряд ли. Или я чего-то не знаю?

— Скажи, там в больнице, вы…

— Морды друг другу не били. Мы че дикие? — издает смешок. — Так, поговорили внизу… На повышенных, — признается неохотно.

— Ясно.

— Ты если увидишь Кучерявого, скажи, чтобы срочно перезвонил мне.

— Хорошо, — обещаю, поднимаясь с качелей.

— Это, Дашкет, мне к матери надо. Ей стало плохо, опять пришлось колоть седативные. Пойду, посмотрю, что там и как. Лады?

— Конечно, Ром.

— На связи, если что, — напоследок бросает парень, после чего отключается.

Подхватив с соседней сидушки рюкзак, покрытый толстым слоем снега, быстрым шагом направляюсь к аллее. Перехожу через мостик и, огибая гуляющих по парку прохожих, перехожу на бег.

— Осторожнее! — прилетает недовольное в спину.

Так торопилась, что кого-то случайно задела.

— Извините, пожалуйста!

Мне надо к нему.

Только эта мысль оглушительно стучит в висках, и прямо сейчас я намереваюсь поехать на квартиру его деда. Как минимум, для того, чтобы убедиться в том, что с ним все хорошо…

Сперва по привычке направляюсь к остановке, однако уже стоя там, понимаю, что дождаться автобуса просто не в состоянии. Отчего-то сердце заходится так неистово, что кажется вот-вот проломит от волнения грудную клетку.

Открываю приложение такси. Непослушными пальцами выполняю простейшие манипуляции, но даже это сейчас удается сделать с трудом. Потому что с каждой последующей секундой необъяснимая тревога внутри меня только нарастает и множится.

Нетерпеливо переминаясь с пятки на носок, все продолжаю набирать номер Яна. Раз за разом. Снова и снова. Ощущая лишь одну потребность — услышать его голос.

Пусть скажет, что спал. Что телефон был на беззвучном. Что он забыл его дома у родителей, в машине, у друзей. Что-то еще. Что угодно. Только бы ответил…

— Добрый вечер, — со мной здоровается водитель подъехавшего такси. Перепроверяя данные в навигаторе, уточняет адрес и долго возится с хрипящим радио.

— Пожалуйста, давайте поедем, я очень тороплюсь! — подгоняю суетливо.

Мужчина выразительно цокает языком и нехотя трогается с места. Что-то ворчит себе под нос, но я уже не слушаю. Печатаю Абрамову очередное сообщение.

«Ян, напиши, что с тобой все в порядке. Я очень за тебя переживаю».

Отправляю. Жду. Смс доходит, но остается непрочитанным, как и несколько предыдущих.

Убью его. Просто убью! Ну нельзя так поступать с людьми! Какими бы не были причины.

Трезвоню опять. Отчаявшись, начинаю рассуждать логически. Заново листаю ленту мессенджера. Снова просмотрев свои исходящие, замечаю, что напротив самого первого сообщения, в котором я прошу его о встрече в парке, стоят две синих галочки. Выходит, он знал о том, что я буду его ждать. Так какого, спрашивается, черта?