Ария Маргариты

– Если там действительно фараон, ничего хорошего ждать не приходится, милый Оук, — печально молвила Мэри Лу, вытирая одинокую слезу концом шелкового шарфа своего кавалера.

– Я… ик… (шампанское миролюбиво посылало пузырьки со дна оуксовского организма)… спущусь, дорогая Мэри… ик… и щас все: устрою.

Оук вспомнил любимую фразу своего папочки. Тот очень любил говорить: «Я шас все устрою!» — и в тот момент, когда эти слова вылетали у него изо рта, в мире что-нибудь обязательно взрывалось или рушилось в тартарары, проваливались целые улицы и просыпались самые ленивые вулканы.

– Щас все устрою, я пшел… ик, — и Оук спустился в темень трюма, дрожа от страха и шепча побелевшими губами что-то похожее нэ «Ой ты… ик… мамочка».

В трюме пахло сырыми змеиными шкурками и не морским, скорее каменным, холодом. Двигаясь на ощупь, Оук наткнулся НЕ саркофаг и сразу же услышал шипение. Каменная змея на крышке гробницы, призванная охранять священный сон повелителя египтян, ожила и уставилась на непрошенного гостя немигающим взором. Ее тело наливалось серебром. Последовал сильный толчок, корабль накренился на правый борт, но саркофаг каким-то чудом сохранял горизонтальное положение.

Змея соскользнула с крышки, и при повторном ударе крышка гробницы с грохотом упала на пол. Мумия фараона, лежащая внутри, медленно раскалялась. Оук мало что помнил из случившегося. Кажется, лопнули полотняные бинты на теле мумии, и оно медленно двинулось в сторону поседевшего от ужаса парня… Кажется, наверху истошно закричала Мэри Лу, и ее крик слился с воплями других пассажиров… Кажется, та самая фараонова змея, превратившаяся в Мирового Змея, обвила потерявшего сознание Оука и вытащила его на ледяную поверхность, поддерживая на плаву до тех пор, пока в пределах досягаемости не появилась спасательная шлюпка… Кажется, пропитанные благовониями погребальные бинты превращались в вертких змей и душили, утаскивали на дно несчастных, оказавшихся в воде, или ударами хвостов опрокидывали переполненные лодки… Светящееся красноватым светом выпотрошенное жрецами тело фараона покачивалось на серых океанских волнах. При очередном подъеме на гребень волны из его глаз вырвались два зеленых луча, которые скрестились с такими же лучами, появившимися в небе на месте Полярной Звезды, и соединение этих испепеляющих нитей покончило с еще видневшейся частью корабля.

Чудом оставшийся в живых Оук никогда не вспоминал о Мэри Лу. И никогда ни о чем не говорил. Он превратился в сморщенного седовласого, но безопасного для общества, безумца, который служил сторожем в частном террариуме одного араба, выдававшего себя за потомка Птолемеев.

Такая длинная история, или, как любили говорить длинноволосые друзья моей юности, «телега», в три куплета влезть не могла. Песня у меня заканчивалась на гибели «Титаника» и безумии шестнадцатилетнего героя. Но хватит сказок. Фараоны не любят, когда о них сплетничают. От повелителей Египта переходим к укротителям мотоциклов.

Что бы почитать: Б. Прус «Фараон»

Что бы посмотреть: Польский фильм «Фараон» по роману Б.Пруса

Голливудскую «Клеопатру» смотреть не рекомендую – красивая дорогая пошлая картина. Лучше постараться и найти записанный телевидением спектакль «Антоний и Клеопатра», где Антония играет М. Ульянов.

Лирическое отступление

А вот что писалось за полтора года до появления намоем подсвеченном фонарем Отшельника горизонте кузнецов из группы АРИЯ:

ПРОШЛИ ВРЕМЕНА

Прошли времена сумасшедшей мечты, Родник откровений засыпан осколками, Как быстро зимой умирают цветы, Как быстро союзы венчают размолвками. Другие бросают теперь нам в укор, Что мы задержались на ярмарке лета… «Пора позабыть ставший песнями вздор, Вопрос, на который не будет ответа…» Пора позабыть? Мы уходим, смеясь, За памятью следом по сотням ступеней, Туда, где Надежда Надеждой звалась,

Где не было зависти и восхвалений.

Звенит колокольчик, и бусинок дождь С разорванной нити приму на ладонь я, А те, кому видеть Тот День не пришлось, Хрусталь нашей сказки На землю

Уронят…

TRIBUTE TO HARLEY DAVIDSON I

АРИЯ, 1998 год

Что хорошего в том, если всем все нравится? Ровным счетом ничего хорошего. Коль твоя песня такая удобная для каждого, значит она никакая.

Гораздо интереснее, когда ценители и поклонники делятся на два лагеря, и между ними начинается настоящая война. Веселье идет по полной программе, особенно достается текстам и людям, эти тексты написавшим.

Идея выпустить «Tribute» Харли-Дэвидсону, славному мотоциклу, принадлежала спонсорам и друзьям группы АРИЯ – Сергею Шуняеву и Александру Шамраеву. Материал для записи отбирали они сами, «арийцам» же надлежало впервые за всю свою историю записать кавер-версии других групп. Дубинину как продюсеру проекта следовало контролировать процесс записи па студии SNC, что располагается в Зеленом театре, «впевать» с Кипеловым русские тексты и, естественно, пинать меня ногами за эти самые «впеваемые» тексты. Технической стороной смелого предприятия руководил звукорежиссер Евгений Трушин, единственный, пожалуй, кто на тот момент умел нужным образом отстраивать барабаны и бас. Мой интерес к этому проекту был чисто спортивный: было интересно – насколько удастся приблизить русский вариант к английскому оригиналу. Тем более что при «укладке» следовало учитывать и романтический склад характера Кипелова, нелюбовь которого ко всякого рода фрагментам ненормативной лексики вошла уже в поговорку народов Востока и Крайнего Севера.

Однако невозможно представить себе настоящего, корневого, байкера, общающегося с внешним миром с помощью изысканной лирики «высоких» поэтов или цитатами из чеховского «Дома с мезонином» или «Черного монаха»… Идеализация образа людей, подобных калифорнийским «Ангелам Ада», дело известное. В английском для них существует отличное словечко «outlaw» — человек, находящийся вне закона, стоящий за гранью общепринятых норм морали. Поэтому просьбы о создании атмосферы красивости и романтичности вокруг этой компании напрочь сдвинутых на своих байках ребят вызывают у меня улыбку. Хотя, когда смотришь в каком-нибудь кннофильме кадры с въезжающим в заходящее солнце «проклятым» фактурным байкером, сердце буквально захлебывается в припадке обезоруживающей романтичности.

АРИЯ, надо отметить, весьма преуспела на поприще декоративно-прикладного искусства в байкеровском огороде.

Первой песней, отобранной для препарирования в «арийской» лаборатории, был опус группы MANOWAR под названием «Return of The Warrior». Причем везде, где только можно, во всех доступных нам средствах массовой информации, было внятно рассказано о процессе изготовления материала для «Трибьюта»: берется «фирменная» песня, пишется русский текст, кое-что может меняться в аранжировке. И постоянно подчеркивалось, что это не песня собственно группы АРИЯ, а своего рода кавер-версия. Тем не менее, стоило появиться «Трибьюту» на свет божий, как раздался мощный рык и гав: «А-а! АРИЯ опять музыку дерет!!!». Порой складывается впечатление, что многие люди просто закрыты для общения с внешним миром, они вроде двух из трех культовых восточных обезьянок, которые сидят у меня на сандатовой подставке. Одна закрыла ладонями глаза, вторая заткнула уши, третья — рот. Мол, «ничего не слышу, ничего не вижу, ничего никому не скажу». Орущие критиканы ничего не видят, ничего не слышат, зато трещат без умолку, аж в ушах саднит.

Я не должна была изобретать какой-нибудь свой шестиколесный велосипед — следовало за основу взять оригинал и постараться как можно точнее перевести его на великий и могучий.

«Возвращение воина»» радовало меня и веселило. Я весьма живо представляла картину, описанную в песне товарищем Де Майо, и, высунув язык от усердия, принялась укладываться в очерченные суровыми заказчиками рамки… Пришлось только придумать другой припев со шляг-фразой «Пробил час!» — в русском варианте песня исполнялась именно под таким названием.