Армагеддон No 3

Привратников и саров решил с поличным поймать? Господи! Видишь ли ты, как низко они пали? Ладно! Лови! Мешайся под ногами! Ну, спасибо тебе!

– За что?
– не понял юмора Веселовский.

– За то, что помогаешь мне сделать выбор, - важно произнес змей.
– Я, пожалуй, сделаю свой выбор. На днях.

– Какой?
– спросил Веселовский, затаив дыхание.

– Не твое дело, - отрезал змей, уползая во тьму.

Веселовский почувствовал, что теперь в его голове царит пустота. Ему казалось, что змей утащил с собою что-то очень важное, что он никак не мог вспомнить.

* * *

За прицепным вагоном в народе закрепилась дурная слава. Она бежала окольными рельсами впереди составов, к которым его цепляли. Не огурцы соленые, не вареные яйца и рыжики в маринаде надо было первым делом тащить к нему на продажу, а мышей, крыс и хомячков.

Пассажиры, кому удавалось вернуться из того вагона живыми, рассказывали, как ночи напролет, почти не пивши, они разговаривали со змием зеленым по имени Кирилл, как утром из туалета выходил лысый мужчина с кожистыми крыльями за спиной, едва прикрытыми халатом, и дотошно спрашивал каждого из очереди, тыча в грудь когтистым пальцем: "Который час? А у вас который?

А у вас?"

И о первом купе тоже разное говорили. То душат там, то кричат благим матом, то женщина оттуда выходит полуголая и всем подряд яйца отвинчивает, то мужик прыгает по полкам с кистенем. Но, в основном, о том, что сектанты в том купе едут, Всевидящее Око ищут, а как его звать - сами не знают.

Давно бы им подсказали, да только странные они какие-то. Ну, их. На кой такие Всевидящему Оку?

По ночам по коридору ходил какой-то противный чукча с бубном, пел такие же противные песни и всем, кто протискивался мимо него в туалет, говорил, ударяя в бубен: "Бум! Ба-а-альшой бум! Во-о-о какой бум будит!"

Командировочный из Костромы Роман Евсеевич Цахес утверждал, что спасся из прицепного вагона исключительно благодаря редкому чутью, выработанному в ранние годы сопливой юности в минском гетто. Хотя все, кому он это рассказывал, прекрасно знали, что, скорее всего, чутье он выработал значительно позднее, за десять лет строго режима, которые получил на законных основаниях за присвоение государственной собственности в особо крупных размерах.

Роман Евсеевич рассказывал, что, возвращаясь по прыгающим скользким сходням сцепок вагонов, он почему-то решил задержаться в тамбуре.

Почему-то он решил не ходить сразу в свое четвертое купе. А дверь в вагон была открыта настежь. И в ее проеме Роман Евсеевич увидел эсэсовский патруль, проверявший аусвайсы как раз в их купе. Начальник патруля в черной форме, в фуражке с черепом на ломанном русском спрашивал его попутчиков, где они прячут юде, то есть его, Романа Евсеевича. А в это время два солдата в серой форме перерывали оставленные им в купе вещи. С собой они почти ничего не взяли. Так, по мелочи. Коньяк армянский в подарочной упаковке, начатый флакон французской туалетной воды и шведскую рубашку в целлофане. Спрятаться Роману Евсеевичу было совершенно некуда.

Он уже думал, как побежит от них обратно по вагонам, очень жалел о дубленке, оставленной в купе, и том, что до лета еще далеко, а до ближайшей станции - еще дальше. Но патруль, выйдя из четвертого купе, пошел в обратную от Романа Евсеевича сторону, где у прицепного вагона были прочно задраены все двери. Там они спокойно просочились сквозь запертую дверь тамбура у единственного туалета, открытого для посещений проводником Петровичем, и исчезли.

Когда Роман Евсеевич Цахес на нетвердых в коленях ногах вошел в купе, все его попутчики лежали, укрывшись одеялами с головой, и делали вид, что крепко спят. Хотя еще буквально час назад они вместе пили его, Романа Евсеевича коньяк и дружно, с анекдотами и смехом играли в подкидного.

Светила Луна, а на полу горкой лежали его разбросанные вещи. Роман Евсеевич присел возле них на корточки и только тогда понял, что ему надо срочно поменять брюки...

Я СВОЮ НАТАЛИЮ УЗНАЮ ПО ТАЛИИ

Ночью к ним в купе подсел пассажир. Вроде баба. Потому что сквозь сон Ямщиков слышал, как какой-то мужик стучал в их окно и кричал снаружи:

"Натуся! Натуся! Телеграмму отбей, как приедешь! Я уж соскучился, Натуся!"

Ямщикову сквозь сон очень хотелось открыть упакованное на зиму окошко и настучать тому блеющему козлу по кумполу. Но еще больше хотелось спать, а из сна его опять вынимал настойчивый стук Натусиного дятла. Поезд тронулся, этот чудак с полустанка еще успел пару раз треснуть им в окно на прощание, от чего Ямщиков окончательно настроился против новой попутчицы.

Утром, когда в окно заглянуло несмелое зимнее солнце, Ямщиков протер глаза и глянул вниз. Флик, сука, совсем был похож на бабу. На подушке разметались светло-русые кудри. А ресницы были такими густыми, что даже гнида Петрович при нем становился каким-то суетливым и услужливым. Нет, это же надо было сообразить и учудить такое! А вот напротив Флика лежала...она. Это была Наташка. Его Наташка. Наталия Сергеевна. Кровь двинула Ямщикову в голову, он страшно разозлился на себя, что ночью зенки не протер, да не глянул, кто же к ним садится. Правильно, сторожить-то этой ночью была очередь Флика! И что-то не слышно его было, когда в окно вовсю колотился тот говнюк, к которому от Ямщикова когда-то ушла Наташка.

Эх, Наташка! Что мне делать?.. И еще чо-то про люстру в той песне было... Точно! "А Луна глядит в окошко, словно люстра!" Как она могла! Как могла! Ведь он тогда только на три месяца в командировку в Анголу отъехал к черножопым, а она тут же нашла этого идиота. "Телеграммку отбей!" Как же это надо было дрыхнуть, чтобы не отбить ему печенку, как? Староват ты, Ямщиков становишься! Пердуном ты становишься старым!

Ямщиков решительно спустился вниз, сел на полку, бесцеремонно отодвинув к стене дрыхнувшего Флика.

– Ну, здравствуй, Натали!
– процедил он сквозь зубы испуганно глядевшей на него Наташке. По ее вытянувшейся физиономии было совершенно ясно, что она узнала его сразу.
– Куда собралася? Не ожидала встретить старого друга? Кому телеграмму отбивать станешь?

– Здравствуй, Гриша! К свекрови я поехала, проведать надо. А телеграмму мужу дам, у нас двое деток и живем мы хорошо! Ни в какие командировки мой муж не ездит! Ты смотри, а я уж думала, что ты сгинул давным-давно! А он ничего еще, опять куды-то в командировку едет! Он еще мне допросы тут устраивает! Он мне всю душу вымотал этими командировками! Да провались ты с ними, понял?
– собравшись с силами, неожиданно зло проговорила Наталия.

За спиной завозился, прижатый к стенке задницей Ямщикова, Флик. Ямщиков цыкнул на него, и Флик сразу затих.

– И сколь долго мы будем пребывать в вашем приятном обществе? ерничая, спросил Наталию Ямщиков.

Флик все-таки вывернулся из-под него и теперь с любопытством рассматривал худощавую интересную женщину с крашенными хной волосами. Наталия усмехнулась Ямщикову, как усмехаются женщины, сознающие свою силу и власть над слабой мужской натурой. Флик, то есть Марина, конечно, изо всех сил старалась запомнить, как Наталия Сергеевна ломает брови дугой и с улыбкой пристально смотрит в глаза Ямщикову. Почему-то в последнее время Марина совсем не могла смотреть ему в глаза. И вот так резко встряхивать волосами тоже не могла. А зачем-то ей это очень было надо.