Армейские письма к отцу

Донат, прошу тебя из второй строчки второго четверостишия не делать вывод, что, мол, я голодаю. Это поэтический вымысел. Донат, очень без вас соскучился. Смертельно хочется съездить в отпуск. Как это у нас делается, я писал Ане. С маминой помощью это возможно. Позвони Аньке, она тебе объяснит. Если поняла по моему письму. Жду писем. Обнимаю.

Сережа.

11

[Сентябрь 1962. Коми — Ленинград]

Дорогой друг Донат!

Ты долго не получал моих писем оттого, что я, как дурак, писал тебе в Киев. Теперь все будет в порядке. Спасибо за вырезки из газет. Статья Рыльского, может быть, и хорошая, но меня обозлила невозможность понять стихотворные цитаты, написанные по-украински. Стихи Окуджавы хорошие, с сильным жеманством. Как поэт, как автор Окуджава вдохновляется не самой жизнью, а жизнью уже воплощенной в искусстве. Его стихи очень, как бы это сказать, лабораторные. Мне, если на то пошло, Евтуш[енко] больше нравится. У него есть сборник синего цвета. В толстом переплете. Там есть стих «Женщина, выходящая из моря» (За точность названия не ручаюсь). Это превосходный стих, по-моему. Советую тебе прочесть прекрасную книгу Н. Акимова «О театре». В проблемы театральные я не вдавался, но написано здорово, почти как Маяковский. В конце очень остроумные «Записные книжки».

Послал тебе два стиха — «Контролер» и про любовь. Жду отзыва. Скоро пришлю тебе один стишок, про мрачные вещи, но очень оптимистический. Он всем очень нравится, хотя художественной ценности не представляет. Это стих — тост. Скоро пошлю. Еще раз спасибо за посылку. Ничего мне больше долго не будет нужно. Донат! Хочу тебя попросить позвонить Асе и, может быть, помочь ей разобраться с поступлением на работу. Если сможешь. Она мне регулярно пишет неожиданные от нее теплые письма.

Донат, я вспомнил одну мысль из книги Акимова. Она в твоем вкусе: «Безвыходное положение — это тот простой и ясный выход из которого нам не нравится».

Жду писем. Обнимаю. С. Д.

12

[Осень 1962. Коми — Ленинград]

Дорогой Донат!

Я беспокоюсь, получишь ли ты те письма, которые я послал в Киев, после твоего отъезда оттуда. В одном из них я посылал тебе плохое стихотворение «Я солдат». Кстати, со стихами дело пошло труднее. Есть около десятка, и ни одно не могу закончить. Подождем.

В другом я спрашиваю, не может ли Соловьев что-нибудь помочь сделать, чтоб меня перевели поближе к центру. Если нет — то бог с ним. Не страшно.

Мне сейчас ничего не нужно. Получил от мамы деньги и поблагодарил в письме. Спасибо тебе тоже, а еще спасибо за положительные отзывы о стихах про Белояниса и «Танцы в клубе».

Теперь буду писать по Лен[инградскому] адресу.

Будь здоров и счастлив.

Привет Люсеньке и Ксюше.

С. Д.

13

[ Осень 1962. Коми — Ленинград]

Дорогой Донат!

Посылаю тебе стишок «Ночные маневры», он тебе может понравиться. Это результат повышения требовательности и контроля, а также влияние твоего отзыва.

Если он тебе понравится, я буду зверски доволен. Донат, прошу тебя узнать заодно, как пишется: маневры или манёвры, т. к. здесь все говорят по-разному, я не могу узнать.

НОЧНЫЕ МАНЕВРЫ

Мы топтали ягоду-малину На ночных маневрах в Вожаели Бабы, как в войну за нас молились Как в войну, солдат они жалели Лейтенант был цириком и трусом Но вперед бежал не пригибаясь И победа доставалась русским И враги бесславно погибали Холостые щелкали патроны Холостые бухали гранаты Эту ночь запомнил я подробно. А наутро хмурые солдаты Боевые получив патроны За спину закинув карабины Отправлялись на посты по тропам А Фролова на посту… убили Мы стояли молча у могилы Нас не грели серые шинели Бабы, как в войну за нас молились Как в войну солдат они жалели.

Жду писем.

Сергей.

Мне даже не верится, что это я сам написал. Извини за нескромный восторг.

14

[Осень 1962. Коми — Ленинград]

Дорогой Донат!

Большое спасибо за подробный и очень дружеский отзыв о стихах. Я почти со всем согласен, кроме мелочей. Но не буду этим загромождать письмо. Дело в том, что все, что здесь написано, чистая правда,ко всему, что написано, причастны люди, окружающие меня, и я сам. Для нас — это наша работа. Я скажу не хвастая, что стихи очень нравятся моим товарищам.

Раньше я тоже очень любил стихи и изредка писал, но только теперь я понимаю, насколько не о чем было мне писать. Теперь я не успеваю за материалом. И я понял, что стихи должны быть абсолютно простыми, иначе даже такие Гении, как Пастернак или Мандельштам, в конечном счете, остаются беспомощны и бесполезны, конечно, по сравнению с их даром и возможностями, а Слуцкий или Евтушенко становятся нужными и любимыми писателями, хотя Евтушенко рядом с Пастернаком, как Борис Брунов с Мейерхольдом.

Я пишу по 1-му стиху в два дня. Я понимаю, что это слишком много, но я довольно нагло решил смотреть вперед, и буду впоследствии (через 3 года) отбирать, переделывать и знакомить с теми, что получше, мирных штатских людей.

Но тем не менее я продолжаю мечтать о том, чтоб написать хорошую повесть, куда, впрочем, могут войти кое-какие стихи.

Как я уже писал, я с твоим мнением вполне согласен, но стишок «Как живете, полосатики?» всегда имеет у ребят успех. Дело в том, что все стихи рассчитаны на то, чтоб их читать вслух людям. Отсюда очень длинные строчки (ненавижу) и корявый ритм (при прочтении это незаметно). Читаю я плохо, монотонно, но членораздельно.

Ты обратил внимание на то, что о разных страшных вещах говорится спокойно и весело. Я рад, что ты это заметил. Это очень характерная для нас вещь. Стихи очень спасают меня, Донат. Я не знаю, что бы я делал без них. Посылаю тебе еще парочку. Это будет уже четвертая партия. Жду отзывов с громадным нетерпением. Очень прошу в Ленинграде из знакомых никому не рассказывать и не показывать стишков. Ладно?

ОХРА

Прим: охра — так называют жители наши войска.

Да мы же охра Лежим в казарме От смеха дохнем Мы тоже армия У нас есть некто Без интеллекта Он носит лычки Как две кавычки

* * *

Мне часто снится асфальт под ливнем Он стал рекою, в нем тонут звезды Я вспоминаю дома и лифты Я вспоминаю пока не поздно Твой взгляд последний, мной непонятый И воротник плаща приподнятый Еще окурок у порога И бесконечную мою дорогу.