Армейские письма к отцу
Шрифт:
Жду твоих отзывов про «Я в эту ночь…», «Держите вора».
Привет.
Сережа.
Р. S. Илья Туричин [18] выпустил гадкую книгу «Дороги, которые мы выбираем», позорно украв ее у О' Генри.
Написал я скверный стих, сонет-ублюдок, но, впрочем, лихо зарифмованный.
Я видел смерть в пятидесяти метрах, Я видел, как она, зараза, целилась, И жизнь моя, дотоле неприметная, Приобрела значительную ценность. Я в миг решил сложнейшие проблемы Я все простил: обиды и предательства И мне хотелось одного: продления Житейских бед, невзгод и неприятностей. Такой18
Илья Афроимович Туричин (р. 1921) — детский писатель.
Поклон Люсе и Ксюше.
Р. Р. S. маме я пишу довольно часто. Она мне реже. Одно письмо я даже написал по-армянски.
С. Д.
25
Дорогой Донат, извини, что я несколько дней не писал, у меня все в полном порядке, только времени мало. У меня к тебе такая просьба, даже две.
1. Если ты будешь посылать посылку к Новому году, или вообще, то всунь туда зубную щетку. У меня вся она оплешивела, а здесь их нет.
2. С разводом я по-прежнему согласен, я только не хочу, чтоб какие бы то ни было приготовления велись без Асиного ведома. Мне кажется, это некрасиво.
Я ей написал об этом, а когда будут ясны конкретные вещи, то ты с ней поговори.
Посылаю два стихотворения.
Большой привет Люсе и Ксюше.
Позвони маме. Скажи, что все в порядке. Спасибо.
С. Д.
Я вспоминаю о прошедшем Детали в памяти храня: Не только я влюблялся в женщин Влюблялись все же и в меня. Получше были, и похуже Терялись в сутолоке дней Но чем-то все они похожи Неравнодушные ко мне Однажды я валялся в поле Травинку кислую жуя И, наконец, представьте, понял Что сходство между ними — я. Я — их упреки и обиды, Волнения по пустякам Я — ненависть к спиртным напиткам Я — уважением к стихам Им, как и мне, не нужен в жизни Так называемый уют Смешные, знаете ли, мысли Порой покоя не дают.«Стоит тайга, безмолвие храня
Неведомая, дикая, седая»
Тайгу я представлял себе иной Простой, суровой, мужественной, ясной Здесь оказалось муторно и грязно И тесно, как на Лиговке, в пивной. «Стоит тайга, безмолвие храня Неведомая, дикая, седая» Вареную собаку доедают «Законники», рассевшись у огня. Читавший раньше Гегеля и Канта Я зверем становлюсь день ото дня Не зря интеллигентного меня Четырежды проигрывали в карты. Но почему тогда глаза смущенно прячу Когда я песни ваши слушаю и плачу.«Законники» — это воры «в законе», профессионалы и философы воровства. Сидят на ослабленном пайке, т. к. не работают принципиально.
26
Дорогой Донат!
У меня по-прежнему все в порядке. Мое положение заведующего батальонной библиотекой — это лучшее, что можно найти в армии. Кроме того, мне дали портативную пиш[ущую] машинку «Москва». Очевидно, вскоре буду сдавать экстерном на III шоферский класс.
Единственное, что меня очень досадует, это Асины неприятности. Меня это ужасно огорчает.
Здесь, в Чинья-Ворыке, есть очень занятный человек — Виктор Додулат. Он прекрасно играет на гитаре и сам сочиняет песни, очень веселые и простые. Сам он из Перми, образования классов 6 у него. Кроме песен, он пишет стихи, полупохабные
и дурашливые, но, по-моему, талантливые. Одну его песню здесь распевают все. Она называется «Я не без шухера ушел».Если Окуджава занимается тем, что передает, трансформирует для людей изысканного круга чувства простых людей, то Додулат как раз и есть простой человек, и поэтому в его песенках совсем нет кокетства.
Мы с ним однажды читали долго друг другу, и ему, вроде бы, понравилось. Я ему сказал, что его стихи и песни слишком беспечны и в них мало его труда. Он немедленно согласился и сказал:
А стихи я творю по-простому, Тут премудростей нет никаких, Скажем, слово приставил к другому, Получился, как видите, стих.Тогда я ему посвятил такое стихотворение:
Поэзия — это такая морока, Что лучше не браться, но если увяз, Пусть будет тяжелым твой стих, как дорога, И страшным, как бабы, забывшие нас. Пусть песня твоя будет резкой, как окрик, И твердой, как мерная поступь солдат. Писать надо так, чтоб запомнила ВОХРА, Что жил на земле рядовой Додулат.Жду твоих писем. Как тебе понравилось ст[ихотворение] «Солдатские письма»?
Обнимаю.
Довлатов.
27
Дорогой Донат, дело в том, что я сам не твердо знаю, какие мои стишки напечатаны, т. к. я — балда, посылаю штуки по три, а напечатали, судя по денежкам, по одному. Но, приблизительно, ты прав. Из неизвестных тебе послал только одно, мерзкое, про стиляг.
Завтра утром я еду на Весляну лечить зуб, обрадуй мамищу.
Светлана неожиданно оказалась чистокровной коми. Но это не страшно, а даже забавно.
Из боязни быть назойливым занудой, а также, помня, как на протяжении нескольких лет я изнурял окружающих своей амурной непоследовательностью, я не стану писать, какой она ошеломляюще нормальный человек. Она болела, теперь поправляется, но сидит еще дома. Между прочим, ее отец тоже хорошо готовит.
Стихов я писать не буду до тех пор, пока не напишу одного трудного стихотворения про карусель. Делаю огромные усилия, чтоб не рифмовать: карусель-карасей, т. к. стих «глубоко философский», и хочется, чтоб рифмы не перли в глаза.
Будь здоров, Донат, ты уже, очевидно, почувствовал по тону письмеца, что у меня настроение бодрое.
Всем поклоны.
Сережа.
28
Дорогой Шерлок Холмс!
Мы начали сейчас получать все те газеты, из которых ты делаешь вырезки. Большое спасибо. В этом больше нет нужды. У меня накопилась целая пачка. Перечитываю. От мамы очень давно ничего нет. Я волнуюсь.
Сережа.
Р. S. Почему ты ничего не пишешь про изрядно плохие стихи:
1. Говорят, что если гаснет папироса [19]
2. Поэзия — это такая морока…
3. Все исчезло давно… [20]
С. Д.
29
Дорогой Донат!
19
Вариант стихотворения «Говорят, что если сигарета гаснет».
20
Стихотворение сохранилось на отдельном листке (возможно, оно было вложено в письмо 23; см. письмо 29) с комментарием: «Этот полночный экспромт отражает тяжелое душевное состояние автора».
Все исчезло давно в папиросном дыму Догорел за окном луч последний заката Не набить ли мне морду себе самому? Гимнастерку зеленую кровью закапав? Я расстаться с тобой не могу, Ленинград. Ты свои балаганы раскинул на Невском Не забыл ли меня, что ты делаешь, брат? Мне ведь здесь про тебя побеседовать не с кем. Все исчезло давно в папиросном дыму Лишь мигает звезда из полночного мрака Не набить ли мне морду себе самому И не сесть ли потом на пять суток за драку.