Армия генерала Власова 1944-1945

В реальности ситуация в 1945-начале 1946 гг. выглядела с точностью до наоборот: Байдалаков с июня 1945 г. уговаривал Меандрова санкционировать побеги из лагеря и бежать самому. Показания власовского генерала недвусмысленно доказывают: в своих распоряжениях и приказах он исходил исключительно из собственных представлений и иллюзий. В пине, подавляющее большинство власовцев Меандрова подверимил. прн-

нудительной репатриации в советскую оккупационную зону, а мечта их последнего командира сбылась: после репатриации он разделил наихудший вариант «общей судьбы» военнослужащих власовской армии.

Численность личного состава лагеря РО\У-115 в период пребывания вГанакере менялась. Из 6410 чинов ВС КОНР по состоянию на конец июня 1945 г. 1218 человек, несмотря на запрет Меандрова, все-таки бежали и в массе своей благополучно осели в американской оккупационной зоне. Освободили официально из лагеря лишь 8 человек - преимущественно старых эмигрантов, сумевших доказать отсутствие советского гражданства. Вместе с тем, прибывший в лагерь 30 июня 1945 г. командир Донского казачьего полка из Зальцбургской войсковой группы Туркула генерал-майор С. К. Бородин и еще несколько эмигрантов в генеральских чинах (чины РОВС В. И. Ангилеев и В. Ф. Белогорцев) не покидали командующего почти до самой его репатриации в феврале 1946 г., хотя имели возможность ходатайствовать об освобождении и покинуть лагерь на законных основаниях.

1986 власовцев в составе рабочих команд отправились на полевые работы в американской зоне и в лагерь уже не вернулись, также избежав насильственной репатриации. Были, естественно, и те, кто изъявлял желание возвратиться в СССР добровольно. У некоторых подобные настроения возникли под влиянием неопределенности положения, у других — благодаря интенсивной пропаганде представителей советских репатриа-ционных комиссий. В июле 1945 г. внутренняя контрразведка лагеря вГанакере арестовала около 40 власовцев «за просоветскую агитацию», впрочем, мера наказания для них могла заключаться лишь в изолировании «агитаторов» в отдельной палатке. В советскую зону ответственности из лагеря все же репатриировались в период с 28 мая по 18 августа 1945 г. 418 солдат и офицеров ВС КОНР - немного, учитывая состав кадров (6,5 %). Еще 150 человек в июне - июле завербовались в подпольную армию короля Петра II Карагеоргиевича, но судьба их осталась неизвестной.

Из добровольно возвратившихся в советскую оккупационную зону, наиболее значимым персонажем оказался полковник Красной армии и ВС КОНР И. Д. Денисов, командовавший в Ганакере сводным офицерским батальоном. Денисов вернулся под влиянием представителей советской репатриационной комиссии, рассчитывая на снисхождение. Вскоре он попытался появиться в Ганакере в новой форме полковника Красной армии, но его встретили таким отборным матом и с такой ненавистью, что Денисов поспешил удалиться. Когда он попытался, тем не менее, сказать речь на заданную тему «Родина ждет вас, сволочи!», кто-то из слушателей ухитрился воткнуть ему шило в заднюю нижнюю часть тела. Снисхождения Денисов действительно добился: в 1945—1955 гг. он всего лишь отбыл 10 лет исправительно-трудовых лагерей и, освободившись по амнистии, поселился под Ухтой. Казус с Денисовым, а также незначительное количество возвращенцев от общей численность группы Меандрова позволяют нам сделать вывод о небольшой популярности режима на родине даже у тех власовцев, кто лично не принимал участия в боевых действиях.

К концу июля людская убыль в результате отправки на полевые работы и самовольных побегов оказалась столь значительна, что Меандров был вынужден отказаться от идеи прямого сохранения воинской организации. Все подразделения были им переформированы в 10 строительных рот из расчета примерно до 300 человек в каждой роте. Но к 10 августа и строительные роты распались, ввиду непрекращавшихся побегов. Одновременно у Меандрова состоялось важное свидание. ВГанакер для встречи с ним прибыл Е. И. Мамуков - один из ответственных руководителей НТС. Мамуков беседовал с Меандровым около часа и вкратце сообщил о наиболее важных новостях. Союз концентрировал кадры под Касселем, предполагался пересмотр политической программы (очевидно в более либерально-демократическую сторону) и планов борьбы с советской властью. В заключение беседы Мамуков еще раз передал Меандрову настоятельную просьбу Байдалакова: устраивать власовцев на полевые работы небольшими трудовыми артелями для обслуживания оккупационной американской армии.

Но Меандров отказал, заявив о необходимости дожидаться решения «общей судьбы», и подтвердил собственное желание уйти из лагеря военнопленных последним. Критиков Меандро-ва понять можно - его позиция выглядела абсолютно наивной и ее наивность лишь усиливалась от содержания многочисленных меморандумов, регулярно подаваемых Меандровым в вышестоящие инстанции. Но ее нельзя не признать в чем-то глубоко порядочной.

18 августа 1945 г. можно считать днем формального завершения кратковременной истории Вооруженных сил Комитета освобождения народов России. В тот день американцы ликвидировали последние остатки воинской кадрированной организации власовцев, сохранявшейся летом 1945 г. в лагере РО\М—115. Офицеры и рядовые чины власовской армии были разделены: офицеры этапированы в лагерь строгого режима для чинов СС РО\\^-22 в Регенсбург (420 человек), солдаты и около 30 офицеров - в лагерь военнопленных в Зонендорф под Пассау (2210 человек). В Регенсбурге у власовцев изъяли все более-менее ценные вещи, ножи и опасные бритвы.

Из Регенсбургского лагеря власовцы продолжали посылать отчаянные меморандумы в адрес американского военного командования, штаба американских оккупационных сил, Международного Красного Креста и в прочие высокие инстанции. Офицеры ВС КОНР просили уже не столько о предоставлении политического убежища, сколько о разъяснении их будущей судьбы, так как «морально устали от гнетущей неопределенности срока пребывания военнопленными». Одно из таких писем подписали 223 человека. Союзники молчали или отговаривались неопределенными замечаниями. Это обстоятельство еще более повышало нервозность военнопленных, объявивших себя политическими эмигрантами. В Регенсбургском лагере к офицерам власовской армии присоединилась часть чинов ВВС КОНР в количестве 460 человек. Общее число власовцев здесь возросло до 880 человек.

Несмотря на серьезную охрану, трем офицерам удалось бежать, воспользовавшись посылкой на работы или правом на медицинское освидетельствование. 132 человека (15%), после 464

очередных визитов советских представителей и мучительных внутренних колебаний, все-таки решили возвратиться на родину. Многие из «возвращенцев» руководствовались следующим принципом: «Ну что я представляю из себя здесь, без родины! Там, хотя мне и придется отбыть 5 лет (!) наказания, я все же смогу снова вернуться в армию».

Один из железнодорожных эшелонов, в котором осенью 1945 г. репатриировалась часть власовцев, на Западной Украине был атакован отрядом УПА, в результате одному репатрианту удалось бежать и через Польшу чудом пробраться назад в западную оккупационную зону Германии. По его свидетельству, многих из «регенсбургской» партии расстреляли уже около Львова. В числе более-меиее заметных офицеров ВС КОНР, под влиянием обстоятельств добровольно репатриировавшихся из Регенсбургского лагеря РОУ/-22, мы назовем полковника В. Д. Корбукова и подполковника Н. С. Шатова. Оба они покинули сослуживцев 7 сентября 1945 г. и в советской оккупационной зоне были этапированы в лагерь № 292 контрразведки «СМЕРШ», располагавшийся в Чееске-Будеевице. 17-19 сентября Шатов и Корбуков были арестованы в лагере контрразведкой и, после предварительных допросов, отправлены в Москву, где их включили в перечень будущих участников процесса по делу А. А. Власова, Ф. И. Трухина и др.

Меандров после переезда из Ганакера в Регенсбург связь с НТС восстановил лишь в ноябре 1945 г. с помощью бывшей машинистки одного из управлений КОНР Н. П. Досужевой. Через нее он получил очередное письмо и посьшку от Байдалакова с сообщением об успешном возобновлении Союзом политической деятельности и начале издания еженедельника «Посев». Тем самым Байдалаков как бы намекал на необходимость присутствия Меандрова в союзном лагере Менхегоф под Касселем, а также указывал на открывавшиеся перспективы. Несмотря на усиленный режим в РОШ-22, побег из лагеря был еще возможен. Одним из активных участников подготовки побега в Мюнхене стала активный член НТС А. Е. Ширинкипа, выдававшая себя перед американцами за «невесту» власовского генерала. Но Меандров упорно продолжал держаться прежней позиции.

В Зонендорфском лагере к перевезенным из Ганакера 2210 власовцам американцы добавили еще 140 человек - из тех, кто промедлил с побегом во время полевых работ. Менее чем за месяц, из 2350 военнопленных 280 сумели бежать (12%), 320 решили репатриироваться на родину (14%). Таким образом, процент «возвращенцев» и в Регенсбурге, и в Зонен-дорфе оказался примерно одинаковым, однако солдатам бежать было несравнимо проще, чем офицерам.

Американцы ликвидировали Зонендорфский лагерь 15-16 сентября 1945 г. 1750 власовцев были перевезены в лагерь ОЕР8-431 Платтлинг. В тот же лагерь из Регенсбурга 29 октября перевели 6 старших власовских генералов - В. И. Ангилеева, В. Г. Ар-цезо, В. Ф. Белогорцева, С. К. Бородина, М. А. Меандрова и А. Н. Севастьянова. Однако их содержание в одном лагере с подчиненными не вызывало у американцев особых положительных эмоций. Не исключено, что изоляции старших офицеров власовской армии добивались советские представители. К январю 1946 г. вышеперечисленные власовские генералы содержались отдельно под строгой охраной в Ландсхуте в лагере РСЖ-26. 24 ноября 745 офицеров власовской армии прибыли из Регенсбургского лагеря РО\\^-22 в Платтлингский лагерь ОЕ8Р-431. В этом лагере предстояло разыграться одной из самых ужасных сцен насильственных репатриаций 1945-1947 гг.