Армянские сказки

Моих отцов страны священной,

Там смерть царит теперь и ад.

В полях голодный вой гиенный,

Нет среди нас ни Анаит

Премудрой, нет ни Вачагана,

Кто воскресит, кто возвратит

Тот рай утраченный армянам?

Одно осталось нам аз удел:

Учись ремеслам и науке,

О, мой народ, — чтоб ты сумел

Из ада высвободить руки!

Перевод сделан с небольшими

сокращениями. Стихотворные вставки

переведены Мариэттой Шагинян.

1 Хазарос Агаян (1840 — 1911) — популярнейший

детский писатель, прозаик и поэт, автор превосходной

«Песни о прялке», переведенной на русский язык Вал,

Брюсовым (см. сборник «Поэзия Армении», Москва, 1916),

Тексты сказок «Анаит» и «Арегназан», послужившие

материалом для художественной обработки и не

встречающиеся ни в одном из печатных и рукописных сборников

армянских сказок, по словам сына писателя, теоретика

армянской музыки, Мушега Агаянца, были записаны Хаза-

росом Агаяном в одной из деревень предгорной Армении.

I

Давным-давно, когда земля была полна

чудесами и злые духи вели меж собой

нескончаемую борьбу, жил-был у подножья Арарата

старый князь, по имени Арман. У него было

трое детей, оставшихся после смерти жены: две

девушки, одна красивее другой, а третье дитя,

еще более прекрасное, нежели сестры, но только

добрые духи укрыли до времени от смертных

его пол. Такова была воля добрых духов,

решивших по истечении назначенного срока дать

ему пол либо женщины, либо мужчины.

Арман не отличал его от дочерей и всех трех

наряжал одинаково девушками. «Пусть и оно

считается девочкой, пока не свершится воля

добрых духов», — так думал он про себя и для

созвучия назвал дитя Арегназан, ибо старшую

звали Заназан, а среднюю—Зарманазан.

Арегназан выросла, считая себя девушкой, что не

мешало ей, впрочем, питать ко всему девичьему

сильнейшую ненависть. Не было у нее доброй

матери, которая могла бы учить ее домоводству,

а отец брал ее на охоту, учил обращаться с

конем и оружием.

Однажды Арман созвал своих детей и сказал:

— Дети, служил я нашему доброму царю, и

он меня любил. Эти доля и леса, эти луга и

горы дарованы мне за верную службу. Тедерь

вы выросли, а я состарился. Хочу отправить

одну из вас, переодетую юношей, ко дворцу

царя, чтоб и она могла заслужить почести,

подобные моим? Кто из вас согласен поехать?

— Я, батюшка!—вызвалась старшая дочь.

— И я!—закричала средняя.

Арегназан молчала.

— А ты, Назаник? спросил ее князь.

— Почему бы и не поехать, батюшка,—

ответила Арегназан, — да только не хочу

перебивать дорогу у старшей сестры.

— Ну, так я назначу вам испытание, —

решил отец, — пусть каждая по очереди

нарядится охотником, выберет себе оружие и до

света пойдет на охоту. Кто вернется с дичью,

того и пошлю к царю.

На следующее утро по уговору старшая дочь

поехала за дичью. У оврага навстречу ей выехал

всадник в маске, вооруженный с головы до ног.

От страха она замерла на месте. А всадник

подскакал к ней и грозно воскликнул:

— Эй, отрок, пригожий отрок,

Куда ты скачешь, говори!

Эй, отрок, пригожий отрок,

Чего ты ездишь до зари?

Девушка ответила ему, запинаясь:

— Еду... не еду... не знаю, куда...

Коль воротиться — сгорю со стыда.

— А, так ты не знаешь, куда? Поворачивай ка

назад, а не то снесу тебе голову с плеч!

Сказавши это, всадник взмахнул мечом, а

девушка пронзительно воскликнула:

— Не убивай меня, не убивай, я девушка!

—' Коли ты девушка, так вернись домой и

корми своих кур. Мало нарядиться в мужскую

куртку, надо, чтоб под нею билось мужское

сердце.

Сказавши это, всадник исчез.

Перепуганная девушка возвратилась в замок.

— Где же твоя дичь? — спросил отец.—-И

почему ты вернулась так скоро?

— Да меня схватила дорогою лихорадка, —

ответила она князю.

На следующий день был черед средней

дочери, и ее постигла такая же участь. На третий

день князь снарядил и послал Арегназан. Не

успела она отъехать, как и ее встретил

замаскированный всадник и еще издали закричал:

— Эй, отрок, пригожий отрок,

Куда ты скачешь, говори!

Эй, отрок, пригожий отрок,

Чего ты ездишь до зари?

Арегназан ответила с сердцем:

— Тебе что за дело, куда я еду?

Разве скачу по чужому следу?

Разве, как ты, не дав солнцу взойти,

У мирных проезжих торчу на пути?

— Так, по-твоему, я разбойник? Поплатишься

ты мне за эти слова! — страшным голосом

воскликнул всадник и обнажил меч.

— Что ты разбойник, показывает твоя маска,

а каков ты мужчина, пусть судит мое копье, —

ответила Арегназан и, пришпорив коня, напала

на всадника.

Целый час длилась их борьба; никто не

уступал. Только силы замаскированного все

ослабевали, Арегназан же не чувствовала никакой

усталости. Наконец она ловко сбила противника

с лошади и уже занесла меч над ним, чтоб

отрубить ему голову, но в эту минуту всадник

скинул свою маску...

— Ах, батюшка! Сними ты свою маску

минутой позже,— сделалась бы я отцеубийцей!

Князь Арман усадил дочь возле себя и не

мог на нее налюбоваться. Наконец, совершенно

оправившись, он сказал:

— Дочь моя Арегназан, привет тебе! Вижу,