Артефакт острее бритвы

— Как? — орал он. — Как этот недоносок умудрился утаить яйцо искристого паука?!

Ответ на этот вопрос мог доставить кое-кому из нас немало неприятностей, так что Огнич отмалчиваться не стал.

— А чего там утаивать? Оно ж как камень! Кинул у ворот, потом подобрал!

Наставник, от которого разило перегаром, нацелил на фургонщика взгляд налитых кровью глаз и рыкнул:

— Так ты знал?!

Огнич и не подумал стушеваться.

— Что он яйцо из небесного омута приволок — нет. Что с каким-то камнем возился — так это все видели! Он и не скрывался нисколько!

На том фургонщик и стоял, этим всё и ограничилось. Разве что бывшие соученики стали не любить нас самую малость больше, но и только.

— Фиговый расклад, — шепнул мне Вьюн. — Шестеро против девятерых…

— Да какой шестеро? — охнул Ёрш. — Даря еле на ногах стоит! Дунь — упадёт!

— Прорвёмся! — отрезал Лоб, хрустнув костяшками пальцев. — Зассыт Долян кипеш устраивать, постарается поодиночке подловить. Так что держимся вместе.

Так и порешили.

Утром Дарьян не встал. Меня и самого ломало, будто всю ночь напролёт баржу с углём разгружал, а не пытался дотянуться до небесной силы и всё же поднялся с койки и сходил на завтрак, где влил в себя сразу три кружки травяного отвара. Когда полегчало, вернулся за книжником, но так и не сумел его растормошить. В сознание он пришёл, а вот от еды отказался наотрез. Едва напоил.

— Боярин, вы на рынок идёте? — окликнул меня Вьюн.

— Нет! — отозвался я. — Без нас давайте!

С утра новоявленных служащих Южноморского союза негоциантов собирались сводить на базар, дабы до отплытия все успели спустить на нужные и не очень покупки полученные в кассе подъёмные, но оставить Дарьяна одного я попросту не мог.

Подошла Беляна, поглядела на покрытое испариной лицо книжника, выругалась и уставилась на меня.

— Ты как?

— Да не собираюсь пока помирать, вроде.

— Я серьёзно!

— Если серьёзно — паршиво и лучше не становится, но держусь. Пытаюсь узлы прорабатывать помаленьку.

Девчонка кивнула.

— У тебя дух покрепче будет. — Она уселась на кровать, не слушая возражений книжника, задрала его рубаху и принялась ощупывать грудь. После сказала: — Плохо дело, у Дарьяна узлы схватиться не успели. Сам он не справится.

Я не удержался от тяжёлого вздоха.

— Врача звать?

Беляна в ответ только фыркнула.

— Чтоб десять шкур содрали? — Черноволосая пигалица вроде как попыталась обратиться к небесной силе, но из этого ничего не вышло. — Мне б хоть немного энергии! — прошептала она тогда. — Совсем чуть-чуть!

Чуть-чуть энергии? Вроде бы такая малость, да только где её взять!

Мои ночные потуги почти что ни к чему не привели — я ощущал небесную силу, обонял и осязал кожей знакомую стылость, дотягивался самыми кончиками пальцев и даже чувствовал вкус на языке, но так и не смог вобрать её в себя. Был уверен, что вот-вот всё получится, но пока — никак. Пока я был пуст что твой барабан.

Собравшись с решимостью, я вновь потянул в себя энергию и одновременно потянулся к ней сам, но в итоге лишь в глазах помутилось, да зашумело в ушах.

Я поскрёб успевший зарасти щетиной подбородок, вздохнул и сказал:

— У Доляна есть амулет с четвертью таланта, но по-хорошему он его не отдаст.

— Забудьте! — просипел книжник. — Не думайте даже!

— Четверть таланта мне и не надо! — покачала головой Беляна и вдруг оживилась. — А это идея! Мальчики, вы подъёмные получили?

— Нет! — выдохнул Дарьян. — Лучезар сказал не брать.

— У меня что-то около трёх целковых завалялось, — признался я. — Чуть больше, наверное, даже наберётся. А что?

Девчонка досадливо цыкнула и выудила из кошелька червонец и золотую же пятёрку непривычной на вид чеканки с гербом Южноморска.

— Лучезар, сходи на базар и купи на все деньги самых дешёвых амулетов от сглаза или морока, только не пустышек — нужны те, в которые вложена хотя бы малая толика небесной силы.

— На кой? — удивился я.

— Из них можно вытянуть энергию, — пояснила Беляна. — Всё, беги! Я присмотрю за Дарьяном!

Пятнадцать целковых да ещё сколько-то моих денег — сумма по меркам вчерашнего босяка набиралась несусветная, но полноценное лечение обошлось бы много дороже, поэтому я спорить с Беляной не стал. Понадеялся на то, что она разбирается в таких вещах получше моего.

На миг я замер в дверях, и девчонка резко бросила:

— Ну что ещё, Лучезар?!

Я отмахнулся от неё, молча вернулся к своей койке и опустошил вещевой мешок, после чего уже с ним вышел во двор. На деле промешкать заставило осознание того просто факта, что представления не имею, ни какими знаниями и способностями обладает Беляна, ни где она всему этому научилась. Не в приюте же, право слово!

Но это была тема отдельного разговора, а если сейчас припозднюсь, то одного в город уже не выпустят.

— Возвращайся сразу, Лучезар! — уже во дворе нагнал меня крик Беляны, будто сам этого не понимал. — Не дожидайся остальных!

На сей раз торгаши повозок нам не предоставили, нанятый ими проводник повёл напрямик через кварталы, застроенные складами и непонятными зданиями с узенькими оконцами на уровне вторых этажей.

— Как вас везли, слишком большой крюк выйдет. Тогда до самого зноя точно обернуться не успеете, — пояснил загорелый дядька в выцветших на солнце штанах и рубахе, голову которого от палящих лучей прикрывала соломенная шляпа. — А здесь на обратном пути точно не заблудитесь. Просто на всех развилках отмеченные синим проходы выбирайте. Специально намалевали.

Эти слова заставили наставника Краса нахмуриться, но он промолчал, а вот Огнеяр сразу предупредил:

— Возвращаться будем отрядом. Не разбредайтесь!

Людей навстречу в лабиринтах глухих переходов почти не попадалось, разве что изредка мы выворачивали на более-менее широкие улочки, там обычно курили у складских ворот смурные молодчики, да ещё приходилось жаться к стенам, пропуская встречные телеги. И — каменные лестницы. Пока что всё больше выпадало по ним спускаться, а вот возвращаться будем в горку. Это нисколько не радовало.

Сам же базар оказался попросту огромен. Проезжая мимо, мы разглядели лишь малую часть торговых рядов, а тут я прямо как-то растерялся даже. Слишком много кругом оказалось людей, слишком они были разные. Взгляд беспрестанно цеплялся за непривычный цвет кожи, странные причёски и необычные одеяния, а обращать внимание следовало на совсем-совсем другое.

К стыду своему, первого карманника я проморгал. Зато не сплоховал Лоб.

— Сгинь, пока ноги целы! — процедил он уголком рта, и седой старик с желтоватой кожей и узенькими глазками, который будто случайно приблизился с переброшенным через руку полотенцем моментально шарахнулся в сторону.