Артефакт острее бритвы

То ли дело чернокожий здоровяк, пристёгнутый ремнями к хирургическому столу! На таком пахать и пахать! Наверное, и пахали бы, если б не жутко распухшее колено.

Врач откусил от булки в одной руке и приложился к бутылке с молоком в другой, затем резко бросил:

— Анатомический театр в подвале!

За время обучения в школе и в плавании я нахватался всяких умных слов, но о каком таком театре речь, не понял, а потому протянул листок.

— У меня направление!

Ошибки не случилось, это и в самом деле оказался магистр Первоцвет. Он поставил бутылку на край стола, сунул булку в карман и, отряхнув ладони от крошек, ознакомился с содержимым листка, после чего задумчиво потеребил куцую бородёнку.

— Да у нас тут самородок, судари! — объявил магистр некоторое время спустя и указал на чернокожего антипода. — Прошу, коллега…

Юнцы из школы Багряных брызг начали давиться улыбками, но я не обратил на них никакого внимания — в конце концов, за море кого толкового не сошлют! — и обратился к Первоцвету:

— И каков… диагноз?

Дядечка погрозил мне худым пальцем.

— А это вы нам скажите, любезный!

Я присмотрелся к разбухшему колену антипода, потянул носом воздух, скривился и объявил:

— Порча!

Магистр дважды хлопнул в ладоши.

— Браво! — Он вытянул из кармана белого халата остаток булки и потребовал: — Так избавьте же от неё беднягу!

Мне ничего такого делать откровенно не хотелось.

— Не умею! Я даже не самоучка…

— Вот что, молодой человек! — резко оборвал меня магистр Первоцвет. — Лечить его попросту некому! Все мы за сегодняшний день слишком вымотались, чтобы рисковать откатом, берясь за этот случай. Сможем заняться им лишь завтра, но утром ногу будет уже не спасти, с тем же успехом можно отнять её прямо сейчас.

Я пожал плечами, нисколько не впечатлённый услышанным.

— Зато жив останется.

— Никто не станет держать на плантации одноногого раба! Калеку тут же продадут аборигенам, и те вырежут его сердце на вершине какой-нибудь из своих пирамид!

— Это разве законно?

— Мир жесток и несправедлив! Так возьмётесь или звать хирурга с пилой?

Чернокожего гиганта начала бить дрожь, я пожал плечами и закатал было рукава рубахи, но взглянул на разбухшее колено и передумал, снял её вовсе. Взамен надел кожаный фартук.

И плевать на оставленные плетью шрамы! Я — всего лишь Лучезар Серый, тут я себя за боярина не выдаю.

Немного поколебавшись, я прикрыл низ лица чистым полотенцем и затянул его углы на затылке. Подражая Граю, сполоснул под рукомойником ладони и подошёл к хирургическому столу. Отыскал кляп и потребовал:

— Открой рот! — Не дождался никакой реакции на свои слова и предупредил: — Либо зубы раскрошатся, либо язык себе откусишь.

Тогда чернокожий антипод позволил вставить в рот кляп и даже приподнял голову, давая завязать его ремешки.

— Похвальное человеколюбие! — прокомментировал мои действия магистр.

— Не люблю, когда кричат, — буркнул я и провёл над распухшим коленом ладонью.

Попытался ощутить черноту, фиолет или пурпур, но нисколько в этом не преуспел, тогда вытолкнул из себя малую толику небесной силы. Чернокожего гиганта передёрнуло, зато удалось уловить отклик чего-то не пурпурного, но весьма близкого к тому.

Багрянец? Он самый.

Тогда я взял кожаный ремень и перетянул им бедро пациента, закрутил, закрепил, а на вопрос магистра пояснил:

— Порча завязана на кровь, так она хоть немного ослабнет.

— Именно! — воскликнул Первоцвет. — Здешние тайнознатцы нам и в подмётки не годятся, но с красным диапазоном они работают мастерски. Кровь — вот их стихия! Если в Поднебесье куда чаще встречаются проклятия фиолетового спектра, то в этих землях безоговорочно главенствуют багрянец и пурпур. — Он прищурился. — А с каким аспектом привычней работать вам?

— С белым, — хихикнул один из учеников, но эту шутку никто не поддержал, да я и сам огрызаться не стал.

Ограничив кровоток, мне удалось лишь слегка ослабить порчу да сделать её чуть податливей, но и только. Теперь требовалось либо выжечь эту пакость, либо вытянуть. Выжигать — надёжно, но долго и больно, пациент мог и окочуриться, а вытянуть…

Я вновь толкнулся в колено энергией и снова ощутил едва уловимый отклик, попробовал настроиться на него, а когда из этого ничего не вышло, обратился к аргументу своего атрибута. Но напитывать небесной силой малую печать воздаяния не стал, лишь взял за основу её аспект — неспроста же Горисвет назвал аркан «Кипящей кровью клятвопреступника». Ключевое слово — «кровь»!

И порча клюнула на пурпур, присосалась к струйке энергии близкого ей аспекта, начала вбирать разложившуюся плоть и становиться чем-то большим нежели просто нематериальный аркан. Теперь при малейшем смещении моей ладони разбарабаненное колено слегка меняло свою форму, растянутая кожа грозила лопнуть от любого неосторожного жеста.

А лопнет — и всё, ногу уже не спасти. Оторвёт к чертям собачьим!

Я отставил в сторону правую руку, разделил силовые потоки, и в пальцах сама собой возникла металлическая рукоять ампутационного ножа.

— Удобно! — отметил медик.

Резать я ничего не стал, хватило одного-единственного укола, чтобы в кожаный фартук ударила струя гноя и гнилой крови. Вот тогда-то я порчу и подсёк. Сам не понял, как свил силовую нить в петлю, стянул ею не успевшее окончательно переродиться заклинание и выдернул его из тела. Сгусток чужой воли, энергии и разложившейся плоти забился, задёргался, но вмиг сгорел в пурпурном пламени, когда я сотворил воспламенение со смещением в аспект печати воздаяния.

И да — перекрасить белый цвет в нечто совсем иное оказалось легче лёгкого. Я его попросту замарал чем-то, давным-давно угнездившимся внутри и уже ставшим частью меня самого.

— Быстро! — резко прикрикнул магистр, проведя ладонью над коленом антипода. — Вскройте, вычистите всю дрянь, зашейте и залечите! — После глянул на меня: — Значит, пурпур?

Я отошёл к рукомойнику и взялся отмывать пальцы, а заодно и кожаный передник.

— Пурпур, — подтвердил, пытаясь перебороть рвотные позывы.

— Лучше бы, конечно, багрянец, но на безрыбье и рак — рыба, — вздохнул Первоцвет и скомандовал: — Да брось ты фартук! Одевайся и пошли!

Идти пришлось в приёмную главного врача. Там мне выправили патент лекаря третьего класса, дозволявший снимать порчу во всех владениях Южноморского союза негоциантов, но в первую очередь, конечно же, в Тегосе и его окрестностях. Вдобавок к нему выдали служебную бляху.