Артем Скворцов — рабочий человек
Шрифт:
— Тем более! — пришлепнул ладонью по столу Николай Семенович. — Тем более! Значит, за парнишку вступиться некому, некому оградить его от дурных людей. Если Митька и оплошал в чем-то, так тут все понятно: он человек у нас новый, ему сориентироваться еще надо, разобраться, что к чему, а ты-то! Ты-то ведь эту семейку знаешь распрекрасно! И взял у Пашки деньги!
Коваль встал, прошелся туда и обратно по комнате, остановился напротив Артемки:
— Очень я хочу, Артем, чтобы наш сегодняшний разговор ты запомнил на всю жизнь. Человек должен тратить только
Артемка сидел, боясь шевельнуться, опустив низко голову. Ему было стыдно, горько, но и, услышав, что Микула Селянинович его выручит, испытал в то же время чувство большого облегчения.
— Деньги Пашке или кому другому ты должен вернуть, — продолжал Коваль, — это дело чести. Когда человек берет у другого взаймы и не возвращает — позор. Так что расплатись ты с Пашкой и не связывайся с ним больше никогда. Но давай, гражданин Артем, подумаем, как ты мне их вернешь? Где раздобудешь?
— Я накоплю, — тихо ответил Артемка.
— Накоплю! Что, от каждой своей зарплаты будешь откладывать? Так ведь нет же у тебя зарплаты!
— Мама будет давать мне на кино, на мороженое, а я копить буду…
Коваль даже ногой слегка топнул.
— Да ведь деньги-то эти все равно не твои, они чужие! Заработанные другим человеком — твоей мамой. А ты накопишь их и отдашь. Не годится! Ведь что получается: ты на мамины деньги купил маме подарок!
— Где же тогда мне их взять, эти деньги? — совсем расстроился Артемка.
— Нигде! Зачем тебе деньги? Пока ты еще маленький, тебя кормит и одевает мама. А вот станешь взрослым, станешь сам зарабатывать, узнаешь, почем рубль, — тогда другое дело.
— Мне хотелось… Раз у мамы день рождения да еще юбилей…
— Ты что же думаешь, мама по праздникам от тебя дорогих подарков ждет? Да просто подошел бы к ней утром: «Мама, поздравляю тебя с днем рождения!» Она и счастлива — не забыл, поздравил! А ты из праздника бог знает что устроил.
— Вы только, пожалуйста, ничего ей не рассказывайте! — взмолился Артемка. — Она расстроится.
— Да ладно уж, возьму такой грех на душу, — пообещал Коваль. Но и ты дай мне слово, что бросишь эти купеческие замашки.
— Брошу. Честное слово!
— И вот тебе мой совет: летом, вместо того чтобы баклуши бить, очень рекомендую куда-нибудь поступить на работу. Вот тогда и со мной рассчитаешься. А чужих денег я от тебя не возьму.
— Разве меня примут на работу? — усомнился Артемка.
— Отчего же не примут? У нас люди всюду нужны. Да вот хотя бы почтальоном. Письма разносить, телеграммы, а то куда-нибудь подсобным рабочим.
— Я подумаю.
— Да уж, пожалуйста, подумай. Сделай милость, — усмехнувшись, Коваль открыл стенной шкаф, достал оттуда пиджак. Из внутреннего кармана пиджака извлек бумажник. — На, расплатись со своим кредитором. И впредь обходи его стороной, если встретишь.
Нашел приятеля!Артемка взял деньги, сказал Ковалю «спасибо» и поднялся.
— Стой! Ты куда? — остановил его Николай Семенович.
— К гастроному, буду рыжего ждать.
— Он придет к часу?
— Ага.
— Я к тому времени тоже туда приду. До моего прихода деньги ему не отдавай. Понял?
— Понял.
— Вот так-то. От этой публики можно всякие фокусы ждать. Деньги возьмет, а потом еще откажется. А может, за деньгами сам Пашка пожалует?
— Я не знаю, — ответил Артемка.
Возле школы было пусто. Только воробьи склевывали какие-то невидимые зернышки. Артемка не стал им мешать. Пусть клюют. Он остановился, замер поблизости так, чтобы не вспугнуть птиц, но и видеть их.
Воробьи забавно подпрыгивают, словно маленькие мячики. Особенно потешен вон тот, с черным фартучком на груди. Осанка у него гордая, грудь колесом, видать по всему, задиристый. Так и норовит украсть зернышко прямо из-под носа у своих приятелей.
Артемка наблюдал за воробьями и время от времени озабоченно поглядывал в сторону гастронома.
Вот открылась тяжелая стеклянная дверь, и из магазина вышла Вика. В руке у нее была авоська с бутылкой молока и какой-то сверток. Артемка так обрадовался, словно не видел Вику целую вечность и вот вдруг встретил нежданно-негаданно.
— Самсонова! — закричал Артемка, стараясь перекричать шум улицы. — Вика-а!
Вика остановилась, огляделась по сторонам.
— Скворцов! — и помчалась через дорогу. На Вике было серое в полоску платье, а в косичках голубые ленты. — Скворцов, здравствуй!..
— Здравствуй! — Артемке показалось, что Вика тоже рада встрече.
— Ты чего тут? — спросила она. — Кого-нибудь ждешь?
— Да так… Жду… — туманно ответил Артемка.
— А мы с Леной в Раменье собираемся.
— Зачем?
— На дачу детсада. К ее младшим сестренкам.
Артемка вспомнил: рядом с деревней, километрах в двух, пионерский лагерь, в котором он отдыхал не одно лето, а немного ближе, чуть вправо, — дача детского сада.
— Мы на два дня поедем, на субботу и на воскресенье.
— Пойдет какая-нибудь машина? — спросил Артемка.
— Афонин обещал устроить: он отца попросит.
Ах вот оно что! Этот несчастный неженка Афонин, которому жарко в куртке, потому что она не дышит, предоставляет своей компании для загородной прогулки лимузин, которым распоряжается папа! Ах-ах, какой широкий жест!
— Ну что ж, счастливо. — Артемка внезапно почувствовал горечь и досаду.
— Хочешь с нами? Поедем, — предложила Вика.
— Спасибо. Я не привык кататься на шикарных автомобилях. Да и у вас, видать, своя компания.
— Что ты? — воскликнула Вика. — Вместе веселее будет… Поедем!
Артемка и сам прекрасно понимал, что несет чушь, что Вика приглашает его совершенно искренне, не помешает он никому, но обида вдруг сделала его упрямым и несговорчивым. Ему захотелось причинить Вике хоть маленькую боль.