Артур, племянник Мордреда

— Прости, брат, — почти ласково сказал Мордред, наклоняясь вперед, — мне показалось

или я и в самом деле уловил в твоих словах какой-то намек? Не мог бы ты выразиться чуточку

яснее? Как зовут того человека, которого ты называешь «ублюдком»?

— Я обязательно назову его имя, — презрительно скривившись, ответил отец. — Как

только соберу доказательства его причастности ко всем этим покушениям и смертям. Обещаю, как

только у меня появятся эти доказательства, я извещу тебя первым.

— Ах, доказательства… — Мордред рассмеялся, откидываясь на спинку кресла. — Ну-

ну… Ищи!

И я понял, что драки не будет. Во всяком случае, прямо сейчас не будет. Папа подергал

тигра за усы, после чего спокойно отошел в сторону. Он открыто обозначил свою позицию, но не

назвал ни одного имени, и Мордреду не к чему было прицепиться. А когда речь зашла о

«доказательствах», все выдохнули и расслабились. И даже, по примеру Мордреда, заулыбались. В

этой семье никто никогда никому ничего не докажет. Во всяком случае, если речь идет об

организации преступления. В таких делах мои родственнички — настоящие асы. Все всё знают, но

в плане улик — комар носа не подточит.

Собственно говоря, на этом можно было уже и расходиться — до дружеского семейного

обеда, который должен был состояться через полчаса. Напоследок Мордред поинтересовался, не

забыл ли я о том, что через пару дней в Храме Единорога должен буду дать ему присягу. Об этом

событии, приуроченном к одному из аваллонских праздников, меня известили давно, и я, честно

разыгрывая роль «сына Эльганта», никаких возражений не высказывал. Но теперь обстоятельства

изменились…

— Пошли Ублюдка подальше. — Зашептала мне на ухо Джинна. — Ты не обязан этого

делать. Я не присягала убийце моего отца. Марк и Крис — тоже. Ты не…

— Артур, я не слышу твоего ответа! — Холодно глядя на Джинну, провозгласил Мордред.

На меня он больше не обращал внимания. Я ему более был не интересен. И даже не слыша

Джинны, он хорошо знал, что она только что мне прошептала. Он знал, что я откажусь и ждал

этого. Он хотел, чтобы мой отказ прозвучал открыто, в присутствии всех членов Семьи. Это

расставит все точки над «i» и мы спокойно пойдем обедать…

Прежде чем заговорить, я помедлил еще секунду, и за эту секунду в моей голове

пронеслось немало мыслей. Я подумал о том, что по меркам киммерийцев (да и не только по их

меркам) дать клятву, а затем нарушить ее — один из самых позорных поступков. Киммериец не

боится смерти, но прослыть лжецом — боится. Боюсь и я.

Но затем я взвесил свое сердце и понял, что во мне гораздо больше от бессмертного, чем

от киммерийца. А бессмертный, по словам папы, сражается не только мечом или руками.

33

Разрешено любое оружие — ложь, магия, яд, интриги и клевета. Но самое главное оружие — это

мозги. У меня мозгов пока мало, но…

— Я ни о чем не забыл. — Сказал я, сделав пол-шага вперед и склоняя голову перед своим

королем. — Конечно, я дам вам присягу.

Краем глаза я поймал презрительную усмешку на губах Каина. Недоуменную гримасу —

на лице Оттона. Перебежчиков никогда не любят. Мой затылок — я почти физически ощущал это

— сверлили три пары глаз. Сегодняшний вечерок будет беспокойным — мне предстоит давать

очень серьезные объяснения.

Остальные родственники никак не отреагировали на мой поступок. Посветлел только

Жерар. Видимо, решил, что после такого шага в Семье, наконец, наступит долгожданное

примирение. Эх, дядя, всем бы нам быть такими, как ты!..

Когда король Мордред поймал мой взгляд, я увидел, что в его глазах больше нет скуки. На

дне его глаз притаилось любопытство. Он улыбнулся — самую малость и едва заметно кивнул.

Похоже, только он один правильно оценил происходящее… Возможно, я неправ в

отношении Фионы и Джулиана, но на их лицах, напоминающих бесстрастные каменные маски, я,

как не пытался, так и не сумел ничего прочесть.

6

Такие вот дела. Потом, конечно, мы с удовольствием пообедали, посмеялись кривляньям

придворных шутов и разошлись — до ужина. Я прицепил к поясу меч, прихватил кошелек с

золотом и отправился в город — искать ближайшего художника. Рисовать я никогда не умел, но в

свете последних событий возымел твердое желание научиться. А то мне любимая тетя Фиона

нарисует какую-нибудь карту… такую карту, что я никогда потом обратной дороги в Аваллон не

отыщу.

Художника я нашел, и даже не одного, за разумную плату договорился о том, что с

завтрашнего дня буду брать уроки рисования. Вернулся во дворец.

После ужина — стук в дверь. Открываю. Ба! На пороге — аваллонский король

собственной персоной!

— Можно войти?

— Конечно, ваше величество.

— Можно и без величества. — Хмуро сказал Мордред, закрывая дверь. — Не на приеме.

— Как скажите, дядюшка. Чем обязан?

— Хочу с тобой поговорить… — Мордред оглядел комнату так, как будто видел ее

впервые. Вздохнул и сел в кресло.

Я сел напротив. Руки на коленях сложил. Мол, весь внимание.

— Как я понимаю, — начал Мордред. — Марк уже изложил тебе свою версию убийства

старших сыновей Корвина?

Я кивнул.

— Хотите изложить свою?

— Да, — просто сказал Мордред, — хочу. Дело в том, что Эарона и Робера я не убивал.

Хотя ты, конечно, мне не поверишь…

«Точно. — Подумал я. — Не поверю.»

Вслух я дипломатично заметил:

— Истину сейчас уже все равно невозможно установить. Если сразу после убийства еще