Артур, племянник Мордреда

отправил в поход две сотни воинов, а полегли из них в той битве почти все.

Отступили мы обратно на восток, и другие вожди — те, кто хотя бы часть своих собрать и

увести сумели — так же поступили. Но пикты и это предусмотрели. Были они на нас крепко

обижены и потому выставили заслон — цепь засад и патрулей как раз на восточном направлении.

Что б, значит, никто из наших не ушел.

Мы, вместе с другими отрядами, прорвались сквозь цепь, а за ней — вторая! И хорошо,

если за второй цепью засад не будет. А что, если за второй цепью — третья?

Я, как об этом подумал, отряд свой остановил и другим предводителям так сказал:

— Вы как хотите, но я своих обратно веду. На восток нам не пройти. Надо какой-нибудь

другой путь искать.

— Да ты что, рехнулся?! — Ответили мне вожди. — С запада за нами по пятам тьма

пиктов бежит, а ты навстречу им хочешь идти?

— Я свое слово сказал. Хотите дальше на восток прорываться? Ну что ж, удачи вам, но тут

мы все-таки с вами разойдемся.

Вожди пожали плечами и двинулись своей дорогой, а мы — своей. Некоторые из моих

людей тоже против моего решения высказаться попытались, но я их быстро в чувство привел —

кулаком по шее. Если я — предводитель, то, значит, и действовать будем так, как я скажу. Ну и

что, что мне всего девятнадцать лет, и в походе я в первый раз участвую? Хедин на четыре года

старше меня был, и где он теперь?

Прежде всего, надо было переждать, пока войско пиктское мимо нас пройдет. На земле

или на деревьях прятаться бесполезно — у них же собаки обученные есть, в миг отыщут. Нашли

мы ближайшее болото и применили уловку — сунули камышинки в рот, опустились под воду и

затаились. Почти сутки так просидели. А как только пикты нас миновали, из болота вылезли и на

запад рванули. Вряд ли, если вдуматься, на западе нас будет кто ждать. На востоке — обязательно,

на юге или на севере — может быть, но на западе — вряд ли. Чтобы противник из разбитого

войска сам в логово врага лез? Такого никто не ожидает. Так я мыслил, и, между прочим, прав

оказался.

Поселки мы обходили, по дорогам если и шли, то только ночью, а при встрече с пиктским

отрядом — пусть хотя бы даже из двух человек состоящим — таились. Ну и намучился я со

4

своими родичами! Только кого-нибудь встретим, обязательно предложат: «Давай нападем!»

Каждый раз вразумлять их приходилось. Кому хватало и трезвенного слова, а кому и кулака было

мало…

В конце концов обнаружили нас, конечно. В лесах пикты мастера выслеживать. А нам

такие леса непривычны — мы в горах росли, и разных уловок и хитростей лесных не знаем.

Хотели к югу повернуть, чтобы через равнины к горам киммерийским выйти и столкнулись лоб в

лоб с отрядом человек так из тридцати. Перебили их, конечно, однако половина пиктов удрать

успела. Ну, тут уж понятно, что началось. Мы на запад драпаем, а за нами пикты по пятам.

Поначалу была мысль все-таки прорваться на равнины. Но потом я передумал. Бегаем мы,

конечно, быстро, однако у пиктов поселков много и оттого лошадей им достать нетрудно.

Догонят. А мы с лошадьми управляться не умеем. Не разводят в наших киммерийских горах

лошадей.

Спустя еще две недели исхудавшие, голодные и уставшие до смерти добрались мы до

моря. Как увидели его, так сначала глазам не поверили. Может ли такое количество воды в одном

месте быть? Вот уж чудо так чудо!

На берегу мы рыбацкий поселок заметили, а в море — лодку. Родилась у меня тогда еще

одна идея.

— Ну что, друзья, повоюем? — Спрашиваю у своих. — Самое время!

Напали мы на поселок, поубивали всех, кто защищаться пытался, сели в самую большую

лодку, а у остальных днище продырявили. К тому времени, как в море вышли, уже стемнело.

Глядим на берег — а там огни, суета. Это те пикты, которые за нами гнались, в поселок вошли.

Клянут теперь, наверное, нас всеми словами. А мы посмеялись над ними и боевую победную

песнь затянули. Пока они новые лодки найдут, мы уже далеко будем.

Зря мы песнь пели. Орали мы ее в двадцать молодецких глоток и вот доорались —

разбудили морского бога. Морской бог наслал на нас бурю. Двоих за борт смыло. На следующий

день море успокоилось, глядим — а где земля, непонятно. Ждем до вечера, замечаем, куда солнце

клониться начинает. Море на западе, а земля, стало быть, на востоке. Вот мы и поплыли на восток,

время от времени к югу поворачивая.

День плывем, второй — нет земли. Есть хочется, а пить — еще больше. На вкус море

горьким оказалось, пить его невозможно. Это ж сколько соли надо, чтобы столько воды соленой

сделать?

— Нет у тебя удачи, Ар-тоор. — Сказал мне один из наших. — Надо было с другими на

восток прорываться. Пусть там даже и третья цепь стояла. Может, и прорвались бы.

Хотя и захотелось мне придушить его после таких слов, но ничего я ему не сказал и не

сделал. Потому как, может, и прав он. Предводитель за своих людей отвечает, а если нет у него

удачи — значит, и у людей его удачи не будет.

Тогда встал я на носу лодки и громко так сказал:

— Услышь меня, Конан, сын Крома! Пошли какое-нибудь знамение твоим храбрым

потомкам, во вражеском море заблудившимся! Покажи, в какой стороне земля!

Нет ответа. Повертел я головой по сторонам, поискал каких-нибудь птиц или иных каких

явлений. Ничего. Небо ясное, ни облачка. Ни справа, ни слева птиц нет. Куда плыть — по-

прежнему непонятно.

Тогда обратился я к своему предку со справедливым упреком: