Асфоделия. Суженая смерти

Быть может, общей численностью бунтовщики и уступали прибывшим на острова императорским войскам, зато как маги были сильнее и менее ограничены. Уже после подавления мятежа на островах появились отделения Заката и ужесточились преследования и наказания за сокрытие дара. У мужчин, по крайней мере.

По окончанию восстания Филандер на этом свете надолго не задержался, о естественности причины смерти хроники скромно умолчали. Венец принял его младший брат под именем Стефанио Первого. Правил он подольше предшественника и куда как продуктивнее, во всяком случае, советники и члены Советов быстро уяснили, что так запросто вертеть новым монархом уже не выйдет. Стефанио Второму не было и тридцати, когда его отец скончался скоропостижно и молодой человек взошёл на престол. В принципе, не чересчур рано и не слишком поздно, история что этого мира, что моего знавала и более юных монархов. С этого места я надеялась почитать поподробнее о жёнах Стефанио, но, увы, ни один из авторов, чьи труды захватывали текущий период, не удосужился вовсе упомянуть о них. То есть вот короновали Стефанио Второго такого-то числа в таком-то году в центральном столичном храме Четырёх и дальше в стране наступили мир и порядок, хвала Благодатным. Конец истории. Выбор жребием тоже всплывал лишь местами, между делом, словно здешние историки полагали женитьбу императоров событием, внимания не стоящим.

Рождение детей упоминалось, да.

Чаще всего сыновей, особенно первенца, да ближе к концу жизнеописания того или иного правителя уточнялось, сколько детей у него было в целом. Что удивительно, ни о никаких бастардах не говорилось, отсутствовали претенденты, связанные с действующим императором весьма отдалённым родством, но полагающие трон своим по праву. За все века правящая династия поменялась лишь раз, когда монарх умер молодым, не оставив наследников. Среди ближайшей родни таковых тоже не нашлось, и в результате венец принял представитель дальней младшей ветви. Да и вообще в Империи очень трепетно относились к «божественному праву королей», надо было сильно постараться довести народ до ручки, чтобы они решились выступить против монаршей власти. Девочки трон не наследовали ни под каким видом, история Франской империи не могла похвастаться ни одной правящей императрицей. Более того, если император умирал прежде супруги, то ей надлежало вернуть все регалии, отказаться от всех прав и уйти в монастырь. Женщины не становились регентами, в случае несовершеннолетия прямого наследника опека над ребёнком переходила к ближайшим родственникам-мужчинам, а управление – временному регентскому совету. Девиц царских кровей преспокойно сдавали замуж как в другие страны, так и первым фрайнам, и прав у принцесс было не больше, чем у последней дворцовой прачки. Из хоть каких-то плюсов я отметила факт, что здесь на протяжении последних двух-трёх веков не выдавали замуж слишком уж рано, но выжидали несколько лет после первых месячных.

Книги об отборах надо, наверное, в другом разделе искать.

А времени на это нет.

Полистать географические энциклопедии я тоже не успела, пришлось по мере прочтения хроник ограничиться изучением глобуса и карты. Да и чем больше проходило времени, тем сильнее голова моя уподоблялась гудящему осиному улью, в котором жужжат и вьются сотни и тысячи обрывков свежей информации и порождённых ими вопросов. Ни один не желал укладываться спокойно, избыток прочитанного расползался невкусной комковатой кашей по черепной коробке.

Кили, до того, казалось, дремавшая с открытыми глазами, первая среагировала на донёсшиеся из большого зала шаги. Подскочила, бросилась к неплотно прикрытой двери и тут же присела перед переступившим порог Эветьеном. Мужчина жестом отослал служанку и неторопливо приблизился к занятому мной креслу, с интересом разглядывая мою позу. За день я их поменяла кучу и теперь сидела поперёк кресла, опёршись спиной частично на один подлокотник, частично на спинку и перекинув ноги через другой.

Принимать более достойное положение было лень. И пристроенный на ноги том очередных хроник не позволял сделать это быстро и элегантно.

– Вижу, вы удобно устроились, – прокомментировал Эветьен.

– Как получилось, – пожала я плечами.

Спрашивать, не вернулся ли Тисон, не стала.

– Всё читаете? – Эветьен забрал книгу, заложил открытую страницу пальцем и глянул на обложку. Затем пробежался глазами по месту, на котором я остановилась.

Я потянулась, покрутила головой, разминая мышцы, сняла ноги с подлокотника и встала. Оправила платье, снова потянулась. Эветьен закрыл книгу, положил на ближайший столик, где возвышалась солидная стопка уже просмотренных томов.

– Ваш внезапный интерес к истории Франской империи – это пробелы в вашем образовании или результат потери памяти?

– Это желание узнать что-то новое, – пояснила я.

– На островах столь пренебрежительно относятся к росту древа, от которого произошли, что не вводят курс истории в образование юных фрайнэ?

– Ну вы же понимаете, женское образование такая вещь… кто к нему относится серьёзно?

– Странные рассуждения для нашего времени. Образование юных фрайнэ вещь не менее важная, нежели у юных фрайнов. Безусловно, оно различается…

– Вот с этого и надо начинать, – хмыкнула я.

Понятно, что оно, образование, есть. Девы жребия, да и не только они, были грамотны и очевидно считали лучше Кили, умели танцевать, держать лицо и вести подобающую случаю беседу. Брендетта точно могла. Скорее всего, обучены они управлению большим домом и что там ещё полагается знать будущей хозяйке поместья или замка, возможно, не одного, в их головы наверняка вложены и какие-то общие представления о той же географии и истории родной страны. И всё. Ясно ведь, что мальчики получают образование несколько иного уровня, не ограниченное танцами и ведением хозяйства.

Эветьен вдруг сделал плавный шаг ко мне, одним махом сокращая и без того небольшое расстояние, что нас разделяло.

– Быть может, вы поделитесь своим?

– Чем?

– Образованием, – мужчина оказался непозволительно близко, почти как его брат накануне.

– Среднее, – отозвалась я, отмечая непонятный исследовательский интерес в светлых карих глазах. – И техникум.

– Что такое тех… ни-кум? – мужская рука обвилась вокруг моей талии, и Эветьен рывком привлёк меня вплотную к себе.

– Ничего.

Чёрт побери, да что он творит?!

Ясно что, конечно… скорее уж, на кой?

Экзотики захотелось или увлечения брата покоя не дают?

Несколько секунд Эветьен с задумчивым любопытством рассматривал моё лицо, а затем поцеловал. Легко, едва касаясь моих губ. Отстранился чуть, взял меня за подбородок, провёл подушечками пальцев по коже, поглаживая, и поцеловал вновь. Уже ощутимее, но по-прежнему мягко, без напора.

Не знаю, что на меня нашло на сей раз. Не знаю, и всё. И ведь понимаю, Тисон мне нравится и теперь уже очевидно, что я ему тоже, а тут…

Я ответила на этот поцелуй. Осторожно, неуверенно, разрываясь между опасениями, подозрениями и желанием почувствовать вкус губ Эветьена. И оттого не сразу ощутила в полной мере отчётливый жар, охвативший мою ладонь, упёршуюся в грудь мужчине.

Я дёрнулась, отстранилась – впрочем, Эветьен и не пытался удержать меня, – и уставилась на собственную руку, светящуюся ровным белым сиянием наподобие сфер. Оно этакой толстой варежкой обнимало кисть руки, от запястья до кончиков пальцев, пушистое на вид, горячее, но не обжигающее, не причиняющее боли или особого дискомфорта. Скорее странно, непривычно и непонятно.

Рука светится.

Причём не чья-то ещё, а моя!

В отличие от меня, Эветьен не выглядел ни потрясённым, ни даже сильно удивлённым. Хмыкнул удовлетворённо, поймал мою превратившуюся в фонарик конечность за запястье и, подняв на уровень глаз, принялся изучать наивнимательнейшим образом. Повертел, осмотрел со всех сторон, поводил своей ладонью, пока я стояла и пыталась осмыслить происходящее.

Боги этого мира, у меня светится рука…

Светится, млин, как у какого-нибудь супергеройского мутанта!